Иногда мимо скамейки проходили раненые, опираясь па костыли. Некоторых везли в колясках. Хиросэ испытывал досаду и разочарование. Сколько уж раз он встречался с этой женщиной, а не продвинулся в своих отношениях с ней ни на шаг. Она ответила на его письмо в ласковом тоне, но слишком коротко. Если бы он ей совсем не нравился, она не приходила бы, а если бы нравился — она дала бы это понять более ясно. Ни в том, ни в другом Хиросэ не был уверен.
— Скоро я думаю поехать в Ито, на полуостров Идзу,— сказал он.
— В санаторий?
— Да. Врачи советуют. Когда я буду жить в Ито, приезжайте ко мне в гости, хорошо? Там гораздо теплее, чем в Токио. Я, наверное, смогу уже выходить. Хоть в кино побываю, давно уже не видел ни одного фильма.
На теплых водах в Ито находился военный санаторий для выздоравливающих. На улицах курортного городка то и дело встречались раненые в белых -халатах. Большой отель был переоборудован в санаторий. Несколько сот раненых с утра до вечера плескались в теплой воде.
— В Ито полно гостиниц, вы сможете снять комнату и отдохнуть день-другой... Приедете? Ну, скажите!
— Может быть,— неопределенно ответила Иоко.
«Там я сумею остаться с ней наедине»,— подумал Хиросэ. Он придет к ней в гостиницу, и они смогут побыть вместе много часов без посторонних глаз. Это и будет удобный случай. Прошло уже полтора года с тех пор, как он был ранен на фронте, и за все это время он ни единого раза не касался женщины. При одной этой мысли Хиросэ охватывало такое нетерпение, словно он не мог больше ждать ни секунды. Ему хотелось как можно скорее уехать в Ито и вызвать туда Иоко. Важно только оказаться с ней наедине. Хиросэ был абсолютно уверен, что уж этого-то случая он не упустит.
— Так договорились? Обязательно приезжайте! Встретимся в Ито. Наверное, я уже буду свободно ходить, и мы сможем побыть вместе, сколько захочется. Ну, обещай, что приедешь!— Он внезапно схватил Иоко за руку. Ахнув он неожиданности, она пыталась вырвать руку, но Хиросэ не отпускал. Он так крепко стиснул ей пальцы, что Иоко едва не вскрикнула от боли. У женщины, в сердце которой и без того царило смятение, не хватило решимости освободиться от этого могучего рукопожатия. Она ощутила желание, грубую страсть мужчины, стосковавшегося по женщине. Это была непреодолимо властная сила, которой невозможно было противиться. Костыль Хиросэ упал на землю.
Иоко встала. Хиросэ неохотно выпустил ее руку. Его блестящие, как будто насквозь пронизывающие глаза неотступно искали взгляда Иоко.
Она подняла упавший костыль, прислонила его к скамейке, тихо сказала: «Мне пора... До свидания»,— и почти побежала по дорожке между деревьями.
Пальцы, стиснутые рукой Хиросэ, все еще ныли. Завернув за угол госпитального здания, Иоко перестала бежать и обычным шагом спустилась по отлогому склону во двор академии.
Предложение Хиросэ не удивило и не испугало ее — опа и раньше догадывалась, что рано или поздно такое предложение последует. Его упорный, настойчивый взгляд сверкал сегодня, как у хищного зверя. Она понимала, что означает этот взгляд. Хиросэ приглашает ее приехать в Ито. Иоко не боялась этого. Она была уверена в себе, уверена, что не поддастся никакому соблазну. Иоко вспомнила Тайскэ. Любовь Тайскэ будет служить ей порукой.
Теперь она знала уязвимое место Хиросэ. Когда мужчина стремится сблизиться с женщиной, когда он охвачен желанием, он забывает об осторожности. Это и будет удобный случай для мести. Иоко чувствовала, что этот час недалек. Она отдавала себе отчет в том, что, в сущности, собирается поступить очень подло — воспользоваться слабостью противника и таким способом одержать над ним верх.
Мысль об этом заставила ее вспомнить слова Уруки. Он советовал не думать о мести, постараться поскорее забыть все, что связано с прошлым, начать новую жизнь. Эти полные сочувствия слова показались ей удивительно заманчивыми. Что может быть для женщины привлекательнее, чем возможность вновь обрести счастье, снова зажить мирной, счастливой жизнью! О, если бы она только могла — с какой радостью она забыла бы о ненависти, о мести!
Но если она забудет о мести, чем тогда жить? Что у нее останется в жизни?
Иоко не могла себе этого представить. Ей хотелось думать, что ее отношение к Хиросэ определяется только ненавистью и больше ничем. Она принимает его письма, опа ходит к нему в обеденный перерыв — все это объясняется исключительно желанием отомстить ему за смерть Тайскэ. А если при встрече с ним сердце у нее тревожно бьется, то происходит это только от своеобразного ощущения опасности — как бы он не разгадал ее планы...
Вернувшись в провизорскую, она присела отдохнуть. Она почему-то ужасно устала.
Напряженная жизнь, изуродованная войной, бесконечные трудности... И маленькие разнообразные события, происходящие с ней и вокруг нее. Мать хочет, чтобы Иоко опять вышла замуж. Юмико тоскует о Кунио и надрывается на работе. Новый знакомый — Уруки. И Хиросэ— ее ненавистный, смертельный враг... Положение на фронте тяжелое, самолеты противника могут в любое время появиться над головой. Водоворот людей и событий, окруживший Иоко, одинокую и беспомощную, с каждым днем все сильнее затягивает ее в свою пучину.
Жизнь сбивает с ног, готова вот-вот подхватить и закружить ее в вихре. Иоко слишком слаба, чтобы выдержать натиск этого урагана. Даже для свершения такого отчаянного шага, как месть, у нее, возможно, не хватит сил...
Эта мысль испугала Иоко. Ее внутренняя уверенность в себе поколебалась. Ей почудилось, что ее решимость и воля к борьбе тают, растворяются в могучих, влекущих ее объятиях...
В окошечко просунулась рука с рецептом и выглянуло морщинистое лицо старушки. Протянув пузырек для лекарства к самому лицу Иоко, она вежливо поклонилась и сказала на деревенском наречии:
— Лекарство, пожалуйста, отпустите!..
Иоко вздрогнула и поспешно встала со стула.
Четвертого ноября 1943 года агентство Юнайтед Пресс опубликовало заявление командующего военно-воздушными силами США генерала Арнольда: «В настоящее время завершена подготовка к серийному производству крупных, тяжелых бомбардировщиков нового типа, обладающих высокой скоростью полета и мощным вооружением. С вводом в действие этих самолетов все ныне существующие тяжелые бомбардировщики, предназначенные для полетов на дальнее расстояние, перейдут в категорию самолетов среднего типа». Сообщалось, что новые самолеты обладают грузоподъемностью от десяти до пятнадцати тонн и способны совершать беспосадочные полеты из Америки в Европу через Атлантический океан и обратно. Назывались они «Б-29». В те дни никто из японцев не представлял себе, что десять месяцев спустя воздушные налеты этих «летающих крепостей» превратят Токио в груду развалин. Население Японии без особого интереса отнеслось к сообщению об этом новом оружии.
Все контрмеры, предпринятые правительством в связи с этим сообщением, носили крайне пассивный характер: они состояли в частичной эвакуации населения больших городов. Двадцать первого декабря 1943 года Информационное управление кабинета министров опубликовало «Инструкцию о порядке проведения эвакуации». В ней говорилось о защите зданий, о перемещении предприятий, о хранении и вывозе материальных ценностей.
Власти пытались внушить народу, что приказ об эвакуации отдан вовсе не для того, чтобы укрыться от нарастающих ударов противника, а с целью «стимулирования развития промышленности на местах». Однако симптомы надвигающегося разгрома становились все ощутимее, и тревожные сомнения все сильнее закрадывались в сердце.
Восемнадцатого декабря Ставка сообщила о высадке американского десанта на мысе Маркус, на острове Новая Британия. Двадцатого декабря было опубликовано сообщение о гибели японских гарнизонов на островах архипелага Гилберта. Три тысячи человек «разбились, как яшма», гласило сообщение.
На следующий день, двадцать первого декабря, на заседании кабинета министров был обсужден и принят закон о небывалом увеличении налогов. Сумма налогообложения достигла невероятных размеров — двух миллиардов двухсот миллионов иен.
