— Здравствуйте, здравствуйте! — он любезно указал Киёхара на стул, и тотчас же опять стал серьезным.— Я о вас слышал. Мне говорили, что вам запрещено печататься. Это правда?
— Правда.
— Удивительно! По какой же причине?
— Без всяких особых причин. Просто нынешним правителям, и в первую очередь Тодзё, не по душе такие убежденные либералы, как я,— засмеялся Киёхара.
— Но это же полный абсурд! Допустим, вы либерал, но все равно — вы человек совсем иного сорта, чем эти левые... А откуда, скажите, исходит этот приказ? — люда
безнал речь была характерна для Нобускэ Киси. Он умел обворожить собеседника и постепенно уклониться от разговора о главном, ради чего пришел к нему посетитель. Если представители старой бюрократической гвардии сразу обрушивались на всех и каждого с бранью, то Нобускэ Киси в совершенстве владел искусством ловко направлять разговор в желательное для него русло. Л4анера речи у него была мягкая, как у банкира.
— Если вы желаете, я расскажу вам об этом, но несколько позже...— Киёхара старался не допустить, чтобы собеседник сбил его с намеченной темы.— С моей стороны, очень неожиданно вдруг обращаться к вам по такому вопросу, но... Одним словом, начну сразу с главного. Я пришел к вам, чтобы просить вас приложить все усилия для скорейшего окончания войны.
— То есть как прикажете вас понимать?
— В противном случае Японию ждет неизбежное поражение.
— Почему же?
— Да потому, что на победу нет ни малейшей надежды.
— Допустим. Но и поражение вовсе необязательно.
— Нет, обязательно
— Гм... Это прискорбно. Говорите, я слушаю вас с большим интересом,— приглашая своего собеседника высказаться, он рассчитывал, что сумеет полностью опровергнуть все доводы Киёхара. Эпитеты «обтекаемый» и «ловкий» как нельзя лучше определяли внутреннюю сущность господина Нобускэ Киси.
— Нет, лучше вы, руководитель министерства вооружений, скажите мне, что дает вам основания надеяться на победу?
— Оснований множество...— заместитель министра откинулся на спинку кресла и некоторое время усиленно дымил сигаретой. Внезапно он улыбнулся.— Да вот, могу рассказать вам кое-что интересное...
— О чем это?
— О нефти. Как вам известно, наши суда, следующие морскими путями с юга, часто подвергаются атакам подводных лодок, так что нам хотя и удалось увеличить добычу нефти на Суматре и Яве, транспортировка ее в Японию сопряжена с огромной опасностью...— Он подался вперед, нагнувшись над столом. Когда он улыбался, рот у него растягивался почти до ушей.— И вот теперь выход найден! Малайский каучук—вот вам ключ к решению этой задачи. Нашелся человек, который предложил замечательный проект. Из резины делаются огромные баллоны. В них наливается нефть, и баллоны по морским течениям сами приплывают в Японию. Ведь Куросиво зарождается как раз у берегов Малайского полуострова, проходит мимо Тайваня, огибает южное побережье Кюсю и течет вдоль берегов Сикоку и Кюсю. Идея проекта состоит в том, чтобы заставить Куросиво доставлять нам баллоны с нефтью. И это вовсе не так уж невозможно, как кажется на первый взгляд... Ученые тоже подтверждают, что этот проект вполне реальный. С помощью крайне несложных приспособлений баллоны могут держаться на глубине примерно в десять метров. А определять их местонахождение можно будет с помощью самолетов. Интересная идея, не правда ли? Таким путем мы сможем доставлять в Японию одновременно и нефть и каучук.
— И вы считаете, что, если этот проект удастся осуществить, победа будет за нами? — сощурив глаза, иронически спросил Киёхара.
— Ну... э-э... не совсем... Я просто говорю, что этот вопрос тоже тщательно изучается...
— Право, это такая же утопическая затея, как подвешивание бомб к воздушным шарам! Может быть, и можно до некоторой степени использовать в своих интересах стратосферу или морские течения, по строить на этом серьезные расчеты недопустимо, да еще где, где — в министерстве вооружений! Я все-таки настоятельно прошу вас, господин заместитель министра, подумать о том, как закончить эту войну хоть на день раньше. Я думаю, ради этого стоило бы вернуть все оккупированные территории, а Англия, США, Франция и Голландия должны зато предоставить своим бывшим колониям независимость. Разве нельзя подумать о подобных условиях? Если бы удалось заключить мир на такой основе, можно было бы считать, что война закончилась огромным успехом. А внутренние экономические проблемы Японии можно было бы решить после, потом...
Заместитель министра Киси отрицательно покачал головой и почему-то вдруг перешел на шепот.
— Нет, нет, нет, Киёхара-сан, вы мечтаете о невозможном. Ведь Япония заинтересована сохранить завоеванные территории за собой. Мы не можем добровольно отказаться от Сингапура и Гонконга. Остров Гуам как военная база тоже имеет первостепенное значение. Да и Малайский полуостров Япония тоже намерена сохранить за собой. Даже если Ява получит независимость, то остров Борнео — бывшую колонию Англии — отдавать никак нельзя. Пока противник не признает справедливость' этих наших требований, окончить войну никак невозможно.
— Значит, если я правильно вас понял, вы не собираетесь сделать попытку побыстрее закончить войну?
— Мне кажется, нам с вами было бы бесполезно дискутировать сейчас на подобную тему... В данный момент положение на фронте сложилось несколько невыгодно для Японии, но все оккупированные районы мы удерживаем по-прежнему прочно.
— Вы правы. Именно поэтому я и считаю, что о мире нужно думать сейчас, пока еще можно предотвратить катастрофу. Вы не представляете себе обстановку в стране, поэтому сохраняете оптимистический взгляд на вещи. Народ находится в отчаянном положении. Правда, никто еще не отдает себе отчета в том, что война уже проиграна, но страдания, причиненные войной, буквально не дают свободно вздохнуть. А до какой нищеты довело людей насильственное слияние предприятий и контроль над продовольственными товарами? Мобилизация на трудовую повинность нанесла народу жестокий удар... В довершение всего чиновников расплодилось столько, что диву даешься! И все они угнетают народ. Возьмите хотя бы тот факт, что военные предприятия вкупе с государственными инспекторами совершают чудовищные преступления экономического характера! Подумайте о том, что в наших учебных заведениях фактически прекратились занятия... Представьте себе все это, и вы не будете удивлены, если я скажу вам, что, по моему мнению, весь этот «порядок» долго не продержится. Еще год, и наступит полный крах!
Вошел секретарь напомнить господину Киси, что начинается заседание. Все собрались, ждут только господина заместителя министра.
Заместитель министра поднялся.
— Мне кажется, я понял главное из того, что вы мне сказали. Надо немного подождать, посмотреть, как пойдут дела дальше. Вы правы, многое внушает тревогу... Однако все мы, и я в том числе, отдаем все силы на благо родины. В этой войне решаются судьбы империи, поэтому риск неизбежен. Мы не можем отступить, прежде чем на карту не будет поставлено все, чем мы располагаем.
«Да разве об этом речь? — подумал Киёхара.— Разве сейчас время думать о том, есть путь к отступлению или нет?» Однако заместитель министра, приветливо улыбнувшись, уже вышел из кабинета. Этот умный человек, этот признанный лидер новой бюрократии — неужели он все еще способен верить в «непобедимость Японской империи»? Неужели он верит, что если японские войска удерживают важнейшие оккупированные районы, то можно избежать поражения?
Или правящие классы не способны видеть, что положение, в котором очутилась Япония, действительно угрожающее, и потому пребывают в спокойствии, поручив Обществу помощи трону и его молодежному филиалу сбивать с толку сердца и умы, а жандармам и полиции — управляться с теми, кто осмеливается сомневаться и осуждать? Народу ничего, совсем ничего неизвестно о критическом положении на фронте. То, что принято называть «общественным мнением», фактически больше не существует. Поистине это война слепых. Никто не видит пропасти, разверзшейся под ногами.
