– Стой! Куда ты? – удивилась Юлия. Ей совсем не хотелось выслушивать странные видения одной.

– Прости, графиня, – покачала головой юноша. – Это твоя история, и она предназначена только для тебя. Никто, кроме тебя, не должен слышать Оракула, если этот ветер времени твой. Так что… я подожду за дверью. Как закончите, позови, и я войду.

Неуверенность и одиночество вновь навалились на Юлию тяжёлой плитой, когда дверь за аль Ваалем закрылась. Она повернулась к странным существам и, хотя те продолжали спокойно сидеть, не знала, куда спрятать руки. Правая же упорно искала Гринандэр, словно Эль и Ёля несли графине угрозу. Впрочем, в каком-то смысле так и было: своим предсказанием они могли обречь девушку на нежеланный или опасный путь. И Юлии этого очень не хотелось.

Когда графиня ди Ванэско приблизилась к Оракулам и нервно застыла в ожидании, их квадратные зрачки заметались в янтарных блюдцах в совершенно независимых друг от друга направлениях, а кожа вместо носа приподнялась, открывая, казалось, бездонные, черные дыры. В них тотчас со свистом начал всасываться воздух, пугая графиню ещё сильнее. Тела Оракулов затряслись, а тонкие руки с длинными сухими пальцами с силой схватились за подлокотники. И… почти тотчас всё прекратилось. Носовая кожа легла на место, закрывая чёрные дыры, а глаза успокоились, зрачки, наконец, впервые за время посещения Юлией Оракулов, сошлись на ней.

– Ты… – заговорили Эль и Ёля одновременно, словно репетировали, отчего по спине девушки пробежали мурашки.

– Ты умрёшь! – заявили они. – Но до этого поможешь Мраку окутать Мрачноземье. Потом сгинешь, забрав с собой тёмного Владыку, и… вернёшься из тени смерти вновь, чтобы воссоединить Левию и Правию, чтобы Сэмен, наконец, наполнился светом…

Оракулы замолчали. Их зрачки вновь смотрели в разные стороны, а голоса ещё какое-то время отскакивали от стен, будто горное эхо. Юлия стояла ни жива, ни мертва, ожидая, что ещё эти страшные существа добавят к сказанному, но они молчали.

– И это всё? – уточнила графиня, которой казалось, что её обманули и что это странное пророчество вовсе не пророчество, а какая-то чудная фантазия, сорванная с языков не совсем понятных простому человеку существ. – Никаких подробностей?

– Подробности напишут все остальные, – улыбнувшись, ответила Ёля. – Те, с кем ты встретишься на этом пути.

– Ну, а как же само пророчество? Я умру? Но ведь мы все умираем рано или поздно…

– Не так, как ты…

– Но, тогда как?

– Ты всё слышала. Когда-то давно в Мрачноземье жили Фениксы. Ты знаешь, кто это? – спросил Эль.

Юлия пожала плечами. Ёля кивнула и продолжила:

– Это птицы, которые сгорают, а потом возрождаются из пепла.

– Я должна сгореть? – побледнев, уточнила Юлия. – А потом возродиться из пепла?

– Нет, твой путь сложнее, – ответила Ёля. – Это лишь пример того, что смерть может быть временной. Твоя смерть тоже из такого рода.

– И когда всё это случится?

– Что именно?

– Да все эти события? Когда я уничтожу Мрачноземье? – Графине совершенно не нравилась мысль, что именно она причина падения мира во Мрак.

– Во-первых, не ты, а Азраид. – пояснила Ёля. – Во-вторых, не уничтожишь, а поможешь захватить. В-третьих, мы не можем назвать даты. Ветер на то и ветер, что дует вперёд. Время размывается, и для нас оно несущественно.

– Но для меня существенно! – воскликнула Юлия. На её глазах навернулись слёзы.

– Вы, люди, такие странные и надменные существа… Почему вы решили, что мир крутится вокруг вас? – спросила Ёля. – Почему не иначе? Почему не может быть так, что это вы песчинки одного большого механизма? Вас мотает по ветрам времени, и, если ты достаточно большая песчинка, тобой может заклинить весь механизм. Пойми, если ты не пройдёшь этот путь, всегда отыщется другая песчинка. Но позже. За это время мир и ветра времени могут перемолоть страны и множество жизней твоих сородичей, намного больше, если бы этой песчинкой стала ты…

– То есть я… – пробормотала Юлия, слёзы уже катились крупными каплями из глаз. – То есть из-за меня…

– Не надо принимать все события на свой счёт, – начал было Эль, но Юлия перебила его:

– А как их ещё воспринимать? Как вы? Будто ветер времени проносится мимо вас? Будто людские судьбы и жизни – это лишь элементы какой-то игры? А как же горе, боль, людские смерти? Как же утерянные навсегда близкие? Как, например, мои мать, отец и сёстры? Как Саббатон, который сорок лет живёт мальчишкой? Как же наши чувства?

– Вы – люди, – печально пожала плечами Ёль. – У вас их не забрать и не спрятать. Придётся терпеть…

– В этом моё предначертание? – сквозь слёзы спросила графиня. Её кулаки сжимались от бессилия. – В терпении?

– Нет. – ответила Ёль. – В конечном итоге, ты должна принести в Мрачноземье мир и равновесие.

– Когда?

Но Оракулы молчали, и ди Ванэско поняла, что бесполезно взывать к ним. Да и не хочется. Чувства обуревали девушку, и она поспешила уйти. Едва захлопнув дверь в комнату Оракулов, Юлия прислонилась к ней и дала волю слезам. Закрыла глаза руками, и рыдания сотрясли девушку.

– Что случилось? Что они тебе наговорили? – подбежал Орин-Юджин и приобнял за плечи.

– Это… это… – прошептала сквозь рыдания девушка. – Предназначено только мне. И я… я… не знаю, как это вынести! Они… они бездушные твари! Они…

– Они Оракулы, – добавил Орин-Юджин, и Юлия подняла на него покрасневшие глаза. Маленькие феи в лампах печально прильнули к мутному стеклу.

– И поэтому должны говорить нам, что делать? Я, например, не хочу делать то, что они заставляют…

– Они не заставляют, – покачал головой аль Вааль. – Да и тебе не обязательно верить в то, что они сказали.

– Но они же Оракулы!

– Да, – согласился юноша. – Но на моей памяти им никто и никогда не верил. Это такие существа. Они витают где-то в своих сферах мира и говорят то, что посчитают нужным. Совсем не обязательно им верить.

– Но зачем-то же их хотел уничтожить король?

– Знаешь, – задумчиво произнёс Орин-Юджин. – Любой бы негодовал, когда ему сказали о скорой кончине или о том, что под ним шатается трон и скоро…

– То есть из-за их предсказаний их и уничтожили?

– Да. – задумчиво произнёс Орин-Юджин. – Само предсказание ничего не значит, но, если оно открывается посторонним, они его могут принять, как призыв к действию. Например, предсказание о том, что трон шатается, наверняка вызвало нездоровый блеск в глазах и алчный скрежет в умах всех герцогов, для которых преградой к трону был сам король. Услышав такое пророчество, они бы только поспешили его исполнить.

– Я… я… не хочу того, что они предрекли… – прошептала Юлия, слёзы вновь застилали ей глаза.

– И не надо! – уверенно ответил Орин-Юджин. – Просто живи. Ветер времени найдёт свой путь, и мне кажется, он будет другим, не таким, как видят его Оракулы. Мне, например, они напророчили, что ты станешь вторым магом Анддрамена и вместе со мной будешь править Сэменом. Но я же не могу допустить, чтобы ты пошла на это по принуждению. А в то, что ты сама согласишься, у меня веры нет. Поэтому и получается, что предсказания Оракулов – это лишь возможные варианты будущего, которые скорее всего никогда не наступят. Или о настолько отдалённом будущем, что мы забудем о самом предсказании, когда оно так или иначе сбудется. Поэтому утри слёзы, и живи. Спокойных мгновений не так и много, успей ими насладиться, пока совет Семи не состоялся. Что-то подсказывает мне, что мы на пороге большой войны, и когда ты к нам примкнёшь, уже не будет времени на думы.

Юлия вытирала слёзы, смотрела на красивые черты аль Вааля и думала о его словах, но страшное предсказание Оракулов не хотело отпускать, как и желание не допустить претворения в жизнь пророческих слов. А ведь если она станет магом Левии и начнёт править Анддраменом, как говорит Орин-Юджин, то может как раз и случится то, о чём ей говорили Эль и Ёля. А значит, нужно избегать и предсказания Орину-Юджину…