Ученые мужи, озвучившие эту гипотезу, приняли как допущение, что «загадочное нечто», исполнившее роль «посланника Божьего гнева», кроме конденсации могло наделать немало других бед.

Краткий их перечень позволяет понять, что пришлось пережить семейству Ноя, укрывшемуся за стенами ковчега, когда судно металось по вскипающим океанским волнам под оглушительную какофонию меняющегося мира.

Если бы Ной вел дневник, он непременно записал, как на горизонте то здесь, то там начинали возникать горные хребты, словно привычная для него земля вздыбилась и потянулась к небу неровными и многочисленными пиками. Правда, ему было бы невдомек, что это космический посланец своим воздействием расколол единый до того континент и что выросшие вдруг горы и гигантские волны-цунами, подбрасывающие, как перышко, ковчег, – результат именно этого катастрофического контакта.

А еще Ной непременно оставил бы записи о страшном холоде, который начал неожиданно вторгаться в теплый и мягкий климат его прежней жизни. Он не знал, что с разрушением защитного купола исчез и парниковый эффект, не знал, что в будущей Арктике и Антарктике уже начали образовываться ледяные шапки и возникать зоны вечной мерзлоты, он чувствовал только, что студеные порывы ветра покрывают инеем стены ковчега, а накидки из верблюжьей шерсти не могут защитить тело от морозной стужи.

Впрочем, были бы дни и даже недели, когда Ной не смог бы открыть очередной лист своего гипотетического дневника. Стрелка барометра, находись он тогда на борту ковчега, начала бы совершать безумное движение вспять, пока не остановилась на привычных нам 750 мм ртутного столба, то есть на цифрах, совершенно немыслимых в прежней жизни, где это давление было почти в два раза выше. Боль, взрывающаяся в голове в ответ на это падение, заставляла бы все семейство Ноя корчиться в тесных помещениях кают, моля Господа о скорейшей смерти как об одной из Его величайших милостей.

В рамках рассматриваемой гипотезы Ной предстает уже не столько праведником, сколько человеком, сумевшим выстоять перед колоссальным стрессом, обрушившимся на него в считаные минуты и продолжавшегося в течение года.

Его корабль вплывал в совершенно иную реальность, нежели та, в которой прожил он 600 лет. Мир изменил свои очертания, свои цвета и свои запахи, он обрел яростную силу разрушения, увенчал себя ураганами и смерчами, корежил плоть, давил то немыслимым холодом, то жаром, расплавляющим все вокруг.

Мир стал враждебен, но с ним надо было вступать в соприкосновение, не сдаваться, чтобы не пропасть в его выступах и разломах. Надо было свою волю противопоставить натиску устрашающих изменений. Надо было спасти собственную семью и всех плывущих в ковчеге живых существ, безропотно доверивших себя Ною, который даже в кошмарном сне не мог бы представить всего того, что выпало на его долю.

В Библии хронология Потопа приведена с документальной точностью. От того дня, когда «разверзлись все источники великой бездны», вода на земле прибывала еще ровно 150 дней. В семнадцатый день седьмого месяца ковчег остановился в районе Араратских гор. Но выйти из него было еще невозможно: «Вода постоянно убывала до десятого месяца… и только… в первый день десятого месяца показались верхи гор» (Быт. 8:5).

Ною и его семье конечно же не терпелось сойти на сушу, но прошло еще 40 дней, прежде чем обитатели ковчега смогли приоткрыть сделанное в корпусе смотровое окно. На волю в качестве разведчиков выпускают вначале ворона, потом голубя. Но ни тот, ни другой не смогли найти пригодного для себя клочка земли и, покружив в воздухе, вернулись обратно.

Подождали семь дней и снова выпустили птицу. Эта попытка оказалась для Ноя более успешной: «Голубь возвратился к нему в вечернее время; и вот, свежий масличный лист во рту у него; и Ной узнал, что вода сошла с земли» (Быт. 8:11).

Но капитан ковчега все еще медлил с высадкой. Даже после того, как голубь, в очередной раз отправленный на поиски земли, больше не вернулся, Ной никого не выпускает за пределы судна. Он ждет сигнал от Всевышнего.

Библия продолжает свою хронологию: «Шестьсот первого года (жизни Ноя) к первому (дню) первого месяца иссякла вода на земле; и открыл Ной кровлю ковчега, и посмотрел, и вот, обсохла поверхность земли» (Быт. 8:13).

Но, видимо, ступать на нее по какой-то причине было пока опасно. Проходит еще месяц, почти уже заканчивается следующий. И только тогда «…во втором месяце, к двадцать седьмому дню месяца, земля высохла. И сказал (Господь) Бог Ною: выйди из ковчега ты, и жена твоя, и сыновья твои, и жены сынов твоих с тобою. Выведи с собою всех животных, которые с тобою, от всякой плоти, из птиц, и скотов, и всех гадов, пресмыкающихся по земле…» (Быт. 8:14–17).

И все же есть в этой подробной хронологии один момент, который до сих пор не дает покоя исследователям Библии.

После упоминания о том, что вода усиливалась на земле сто пятьдесят дней, идет странный абзац: «И вспомнил Бог о Ное, и о всех зверях, и о всех скотах (и о всех птицах, и о всех гадах пресмыкающихся), бывших с ним в ковчеге; и навел Бог ветер на землю, и воды остановились» (Быт. 8:1).

Сто пятьдесят дней не вспоминал, а тут вспомнил. Был занят другими делами? Смещал земную ось? Менял полюса? Экспериментировал с климатом? А может быть, сознательно устранился в самые тяжелые месяцы бедствия, чтобы понять, справится ли без Его помощи Ной, не дрогнет ли под тяжестью обрушившегося.

Сто пятьдесят дней без контакта с Господом!

Так что же это все-таки было – жестокое, но необходимое испытание? Проверка, не упустит ли праведник единственный шанс, который давал его семье возможность продолжить человеческий род? Оправдает ли сделанную на него ставку?

Наверное, если бы эти восемь человек не сумели выстоять, мы никогда не узнали о них, потому что нас тогда попросту бы не существовало. А новые Адам и Ева, созданные в следующем цикле Всевышним, могли бы отличаться от нас так же, как, например, квадрат отличается от спирали.

Обитатели ковчега справились, операция «Спасение» завершилась. Что чувствовали Ной и все его семейство, ступив на твердую почву, неизвестно. В Библии об этом ни слова. Растянулись ли они в блаженной неподвижности на мягкой траве или, дурачась, как дети, бросились собирать букеты цветов, растущие на солнечных полянах, плакали они или смеялись от радости – никто и никогда этого не узнает.

После однообразия океанического простора, все, что появилось теперь перед их глазами – все детали земного пейзажа, по которому так тосковали они в течение бесконечно трудного года, – наверняка показались и главным чудом, и главной наградой за то, что они выстояли, не дрогнули, выполнили порученное.

После оглушающего запаха нечистот, копившихся в трюмах ковчега, аромат горного воздуха, настоянного на цветах и травах, воспринимался, вполне возможно, как напоминание о прекрасных аллеях оставленного некогда Рая.

Праздничная синева небес, смешанная с многочисленными оттенками молодых побегов, была столь прекрасна, что для полного счастья не хватало только хора ангелов, который по сигналу Всевышнего должен был исполнить приветственную песню.

Не эти ли воспоминания Ноя и его семьи дали впоследствии начало легендам о том, что потерянный Рай находился здесь, в окрестностях горы Арарат? Для капитана ковчега и его команды это и был обретенный Рай, который они выстрадали на протяжении всего труднейшего пути, вырвавшись из гибельного ада, ниспосланного на обитателей Земли.

Если где-то в межгалактических пространствах существует Музей истории Вселенной, то, скорее всего, там есть раздел, посвященный нашей планете, а в этом разделе – стенд, где за стеклом макет ковчега в натуральную величину и фигуры праведника Ноя и его жены Наамы. Рядом с ними стоят три их сына со своими женами, в небе парят птицы, бродит по траве скот, а чуть поодаль уходят в новые для себя просторы множество разнообразного зверья.