– Никакой жути там нет, – пожала плечами Нина. – Веревка, прикрепленная к языку колокола, зацепилась за нечто массивное, и периодически подводные течения этот предмет теребят, вынуждая язык биться о звуковое кольцо. Вот и вся магия.

– Что за магия? – возникшая из ниоткуда Кристина отодвинула стул и повесила сумку на спинку.

– О господи! – от неожиданности Лиля подпрыгнула на месте.

– Так что за магия? – Кристина с любопытством переводила взгляд с одной подруги на другую. – О чем шла речь?

– Колокол в башне затопленной церкви – магия, – пояснила Лиля, пытаясь успокоить дыхание. – Мы тебе на шею, кстати, его уменьшенную копию повесим, чтобы ты перестала людей пугать.

Кристина задорно улыбнулась и полезла в сумку за ежедневником.

– Что я вам сейчас расскажу, – готовая делиться новостями, она всем телом подалась вперед.

– И что же ты такого расскажешь? – подошедшая Соня зацепила носком кроссовка стул у соседнего столика и шумно притянула к себе. Тяжело грохнула о стол подносом с напитками, бросила рюкзак на позаимствованный стул, а сама опустилась на последний свободный: – Привет!

– Наша Сонька как слон, – прокомментировала Нина появление последней из подруг. – Где поднос-то взяла? У официанта отжала?

– А что, это не наш? – Соня обернулась на барную стойку. – А я увидела кружку, полную подозрительной травы, думаю: Лилькина, надо брать.

– Да наш, наш, – подтвердила Лиля и взяла в руки чашку смородинового чая. – Сегодня тихо?

– Сегодня да, – Соня устало откинулась на спинку стула. – Хотя на этой неделе три раза звонили. Взбесились они там, что ли? – она осуждающе посмотрела на стайку девушек-змей на картине. – Эй, хвостатые, угомонитесь уже! У меня из-за вас вся молодость в четырех стенах пройдет.

– Как Антон? – позабывшая о важных новостях Кристина размешивала соломинкой молочный коктейль.

Соня махнула рукой.

– Не теряет надежды выйти на связь с Машкой. Бродит по дому, стучит по стенам, хлопает в ладоши, скребет ногтями по мебели.

– Жуть какая, – поежилась Нина. – А родители чего?

– А чего родители? – дернула плечом Соня. – Терпят. Они терпят, я терплю. Как будто у нас выбор есть.

Все четверо помолчали, обдумывая ситуацию.

– И все-таки это странно, – задумчиво проговорила Кристина, наматывая на палец кудрявый локон. – Почему она замолчала именно после переезда? Ведь раньше вещала Антону чуть ли не каждую ночь. А теперь молчит.

– Может быть, осталась в старом доме? – предположила Лиля. – Была привязана к месту, а не к Антону, как все думали? Поэтому он больше и не слышит – в усадьбе ее просто нет.

– Почему она вдруг привязалась к старому дому, если пропала не там? – Кристина отвела от щеки непокорную прядь. Копна ее длинных кудрявых волос все чаще напоминала змей Медузы горгоны – жила своей жизнью, захватывая пространство вокруг.

– Пропала она в бабушкином доме, да, но это ведь не значит, что там она… – Лиля бросила взгляд на молчавшую Соню. – А дом – это место, где она жила и которое любила. Возможно, она вернулась туда… ну… после… – Еще один несмелый взгляд на подругу.

– После смерти. Господи, Лиль, может, хватит уже беречь мои чувства, будто я какая-то истеричка? – раздраженно проговорила Соня и поглядела на оставшиеся на подносе напитки. – И что из этого мое?

Нина поспешно взяла бутылку лимонада и сделала глоток.

– Если так, почему она ждала столько лет, чтобы проявить себя? – продолжала рассуждать Кристина. – Сколько времени прошло между ее исчезновением и той ночью, когда она рассказала Антону первую сказку? – Она бросила взгляд на Соню и, не дожидаясь ответа, принялась считать вслух: – Исчезла она, когда вам было по шесть. Антон родился, когда тебе исполнилось десять. Приходить к нему она стала, когда ему было… сколько? Пять? Итого… – она выжидающе посмотрела на Нину.

– …Девять, – вместо Нины подсказала Лиля.

– Девять. Целых девять лет. Если бы она обитала все это время в доме, разве не дала бы о себе знать? Хотя бы Соньке.

– Соньке она и сейчас не дает о себе знать, – отозвалась Соня, не отрывая губ от соломинки в молочном коктейле.

– Что тоже странно, согласитесь? – не унималась Кристина.

За столом вновь воцарилась тишина.

– Если ты права и она привязана к Антошке, то почему вдруг замолчала? – поинтересовалась Соня.

– Там она слабее, – пожала плечами Лиля. – Поэтому Антон ее не слышит.

– В усадьбе она успокоилась, – Кристина вслед за Лилей пожала плечами. – Ей не на что больше жаловаться, ей хорошо, она и молчит.

– Или… – три пары глаз уставились на Нину. – Она боится. – Нина перевела ртутно-серый взгляд на Соню. – Что-то в усадьбе напугало ее настолько, что она вынуждена была замолчать.

– Что может напугать призрака темного близнеца? – нервно хихикнула Кристина. В поисках поддержки она перебегала взглядом с одного лица на другое, пока не проследила за взглядом Сони, молча взиравшей на картину с русалками Тихого озера.

– Ты что-то хотела рассказать? – Лиля пихнула подругу локтем, вынуждая сменить тему.

– Да, – воодушевилась Кристина и взяла в руки ежедневник. – Знаете, что это?

– Это твой дневник, – ответила Лиля с излишним энтузиазмом, лишь бы уйти от прежнего разговора.

– Точно, – закивала Кристина и в доказательство своих слов пролистала, чтобы продемонстрировать исписанные крупным почерком страницы. – На днях в театре отменили репетицию, и я решила не ехать домой, а побродить по городу. Бродила я, значит, бродила, сворачивала с одной улицы на другую… Такая прелесть, скажу я вам, лето в нашем городе – все эти парки и тупички, уютные дворики, скрип старых качелей, – она мечтательно подняла глаза к потолку, отчего подруги с улыбкой переглянулись: ох уж наша сентиментальная Крис. – Словом, гуляла я, пока не забрела в один полузаброшенный дворик, заросший шиповником. Там так сладко пахло липой. Я не удержалась, присела на деревянную скамейку и стала слушать птиц.

– И тут к тебе подлетела малиновка и позвала за собой, чтобы показать скрытую за плющом дверь, – не удержавшись, подсказала Соня.

– Возможно, такая дверь там есть, – Кристина направила указательный палец на подругу. – Я не удивилась бы. Так вот, – невозмутимо продолжила она. – Это место меня так вдохновило, что я решила записать свои чувства в дневник. Но меня отвлекли голоса: в мой таинственный дворик забрела кучка семиклассников, чтобы прогулять уроки. Представляете? – Она окинула возмущенным взглядом подруг. – В таком месте!

– Ничего святого нет у людей, – с трудом сдерживая улыбку, проговорила Нина.

– Варвары, – поддакнула Соня.

– Вот именно, – Кристина почти задохнулась от негодования.

– Ты, надеюсь, погнала их оттуда самодельной метлой из шиповника? – уже не пряча улыбку, спросила Нина.

– Я притихла, потому что среди этой шайки была Викуся.

– Твоя Викуся? – уточнила Лиля.

– Моя Викуся, – возмущение продолжало полыхать в душе Кристины. – Которая сестра.

Нина с пониманием кивнула:

– Это, конечно, неприятно, но ей тринадцать. Кто в этом возрасте не прогуливал школу?

– Господи, да бог с ней, пусть делает что хочет, это не мое дело, – отмахнулась Кристина и вновь затрясла в воздухе ежедневником. – Но из-за нее мне пришлось экстренно соображать, куда спрятать это. Викуся, не таясь, сует нос в личные записи, мне даже пришлось соврать, будто я больше не веду дневников, а все старые выбросила. Но стоит ей узнать, что я соврала, она снова примется рыться в моем столе, и второй раз обвести ее вокруг пальца уже не получится. Поэтому я запихала дневник в дупло липы. И как раз вовремя, потому что Викуся меня заметила, – Кристина закатила глаза. – Что там началось, вы бы видели. Бедняга вся изнылась: «Не рассказывай папе, он меня убьет!» Как будто я собиралась. Оно мне надо? Пусть делает что хочет, хоть на второй год остается из-за неуспеваемости, мое-то какое дело?

– Ох уж эта сестринская любовь, – усмехнулась Соня, потягивая молочный коктейль.