Мун Джин кое-как замял историю со стрельбой в доме госпожи Юн Хян Ми, но я отправил к праотцам четырех человек. Вот этими самыми руками…

Волна паники и отвращения к самому себе захлестнула с головой, но из этого состояния меня смог вырвать внутренний голос. Кан Гванджин буквально схватил меня и как следует встряхнул, выгоняя из головы любые намеки на сожаления или истерику.

Я сделал то, что должен был сделать. Без пистолета у меня не было ни единого шанса, меня бы просто пустили на ремни. И потом неизвестно что сделали бы с Пак Сумин. Я все сделал совершенно правильно. Удержать четверых готовых к стрельбе людей на прицеле физически невозможно. Никаких предупредительных, никаких окриков или попыток напугать. Они пришли убивать, они принесли с собой холодное оружие и как-то избавились от нашей охраны. Очевидно, они работали наверняка и провели серьезную подготовку. А значит, я не мог поступить как-то иначе.

Я сделал то, что должен был сделать.

Вот только в глазах корейского закона я был массовым убийцей, да еще и незаконно хранил в доме оружие непонятного происхождения. Должно случиться буквально невероятное, чтобы прямо из этой палаты я не уехал в тюремную камеру. Каких-либо других, более надежных способов выкрутиться из того дерьма, в которое я угодил, я не видел.

Мун Джин и Юн Хян Ми на ночь застряли в Пусане. Искать машину и мчать почти пятьсот километров до Сеула по ночным трассам смысла было немного — выигрыш по времени минимальный, так что оба вернулись в Сеул первым же скоростным поездом KTX-Cheongryong, который отбывал по расписанию в шесть утра, а уже в девять они стояли на перроне в столице. Лететь утренним рейсом не хотелось — пусть это был всего лишь час в пути, но прохождение контроля в аэропорту тоже занимало время, да и добираться от воздушной гавани было дольше, чем от вокзала. В итоге решили ехать поездом и поспать пару часов в вагоне первого класса.

Они уже знали, что все относительно в порядке. Пак Сумин цела, Кан Ён Сок жив и хоть ранен, его жизни и здоровью уже ничего не угрожает. Вот только на этом хорошие новости заканчивались. Северянин уложил четырех человек из пистолета неизвестного происхождения — откуда у него появилось это оружие, никто не знал, а сам Кан Ён Сок пока был без сознания. Точнее, никто не знал, откуда у него ствол, кроме Мун Джина, но делиться этим знанием с Юн Хян Ми и ее подругой он пока не спешил.

— Ублюдок!

Последовавшая за выкриком хлесткая пощечина была ожидаема и Мун Джин на нее даже не отреагировал, а Юн Хян Ми, которая стояла за спиной своего мужчины, только смотрела в пол.

— Где были твои люди, подонок⁈ — продолжала кричать Пак Сумин.

Все трое сейчас стояли посреди пустой палаты, которую выкупила для себя чеболька, будто бы здесь был отель. Но сопротивляться желаниям Пак Сумин администрация больницы не рискнула, девушка была сейчас больше похожа на разъяренную кошку, нежели на человека.

Она все поняла в тот момент, когда увидела, что охрана прибыла на место вместе со специальными службами, которые ехали не меньше пятнадцати минут. А ведь время реагирования системы, которую поставили специалисты Мун Джина, обеспечивала приезд группы в течение вдвое меньшего времени. Тем более, база агентства была не так далеко от ее дома, а сама Пак Сумин первым делом отправила сообщение охране. Это означало только одно — они были рядом, но выжидали, а когда увидели полицию и скорую, то присоединились к ним. В итоге Мун Джин во всем сознался, а Юн Хян Ми просто стояла рядом с ним и молчала.

— Пак Сумин, мне пришлось… — начал Мун Джин.

— Но это тебя не оправдывает! — закричала Пак Сумин. — Ты мужчина или кусок дерьма⁈

— Я не мог рисковать жизнью Хян Ми! — воскликнул мужчина. — Тем более, они заверили, что цель не ты, а твой ассистент! Это месть триады конкретно Ён Соку!

— Ты подписал со мной договор! И вчера ты знал, что произойдет, но все равно позволил этому случиться!

— Я не мог не отдать приказ! — вспыхнул Мун Джин. — Меня загнали в угол!

— Так откусил бы себе язык, ублюдок! — продолжала орать Пак Сумин, тыча пальцем в грудь владельца агентства. — Откусил бы себе язык и захлебнулся своей вонючей кровью! Весь Сеул узнает, какой ты кусок дерьма! Каждая вонючая псина в этой стране будет в курсе, что Мун Джин — худший телохранитель в Корее!

— Сумин-ян… — Юн Хян Ми сделала шаг вперед, прикрывая собой мужчину от разъяренной подруги. — Послушай, ты должна понять, что бывают ситуации…

Женщина протянула руку к подруге, но та только хлопнула ее по ладони.

— А ты вообще закрой свой рот! — закричала Пак Сумин. — Зачем ты вообще потащилась в этот сраный Пусан⁈ Что, потрахаться в другом городе захотелось, да⁈ Реши уже свои гребанные проблемы со своим тупым папашей, подруга, и живи как взрослый человек!

Юн Хян Ми резко поменялась в лице, а Пак Сумин поняла, что сболтнула лишнего, но остановиться девушка не могла.

— Вы двое, — продолжала шипеть Пак Сумин, — мне глубоко насрать, что вы там чувствуете и какую вину испытываете. Четверо бандитов вломились в мой дом, пырнули ножом Кан Ён Сока. Там все залито кровью! Даже телохранители моего деда не могли бы быть такими бесполезными, как люди этого кабана. И сейчас вы стоите передо мной и не знаете, что сказать! И еще неизвестно, что будет дальше! Ведь пистолет-то откуда-то взялся⁈ Так⁈

— Это моё оружие, я отдал его Кан Ён Соку, когда вы приезжали в больницу. Чтобы не было лишних вопросов у следователей по самострелу, — тихо ответил Мун Джин.

— Так какого хрена ты его не забрал⁈ — воскликнула Пак Сумин. — Хотя знаешь, хорошо, что не забрал! Я буду валить всю вину на тебя. И за пистолет, и за случившееся! Потому что Ён Соку пришлось все это сделать! Ему пришлось убить четырех человек! Потому что ты, тупая жирная скотина, не понимал, во что ввязался, когда подписал со мной договор на охрану! Думал, подмахнешь бумаги, отправишь пару человек, и у тебя будет повод почаще кувыркаться с моей подругой⁈ Ты ведь поэтому вообще взялся за мои проблемы, ведь так, да, Мун Джин? Так достань свою голову из задницы и начни думать! Я в состоянии войны с собственной семьей. С сыном того самого Пак Ки Хуна, при виде которого у таких, как ты, начинают дрожать колени! А ты таскаешься по стране, будто бессмертный, и таскаешь за собой онни, будто бы вся жизнь — прогулка! Тупой ты кусок дерьма!

На последних словах голос Пак Сумин сорвался и девушка захрипела. Связки такой длинной реплики просто не выдержали.

— Я вас двоих предупреждаю. Если Кан Ён Сока посадят за незаконное владение оружием и убийство, пусть и с целью самообороны, я вас обоих в пыль сотру, любовнички. Так что начинайте ползать на коленях и лизать пятки всем, до кого сможете дотянуться. Ты! — Пак Сумин ткнула пальцем в подругу, которая сейчас стояла бледная, словно полотно. — Звони своему папаше! Пусть поднимает свои связи в прокуратуре! Мне плевать, что ты ему пообещаешь за эту услугу, плевать, за кого он потребует выйти замуж! Не сделаешь все, что можешь — крупно пожалеешь! Ты меня поняла, сестренка⁈

Юн Хян Ми злобно зыркнула на подругу, но прекрасно понимала, что спорить с Пак Сумин сейчас не стоит. Она в бешенстве и говорит все, что приходит в голову. Конечно, в ее словах было зерно истины — они с Мун Джином уже сделали кое-какие звонки — но в квартире Пак Сумин и Кан Ён Сока пролилось столько крови, что замять это дело почти невозможно.

— Теперь ты! — продолжила чеболька, наседая на Мун Джина. — Я знаю, что у тебя есть друзья в армии, полиции и даже в NIS. Звони! Умоляй, предлагай взятки. Хоть в рабство себя продай! И будешь отчитываться передо мной так, как перед ее папашей не отчитывался. Ты и твои шары теперь у меня вот здесь!

Пак Сумин демонстративно сжала пальцы в кулачок и потрясла им перед носом гиганта.

— Да, я понял… — начал Мун Джин.

— Я не слышу! — прокричала Пак Сумин.

— Я понял вас, госпожа Пак Сумин, — громче повторил Мун Джин, сгибаясь перед чеболькой в глубоком поклоне.