– Что?! – Рома подскочил с кресла. – Нет, это уже слишком.

– И мы летим. Я внёс пожертвование для оборонного комплекса Объединённого Космического Флота Земли и, тем самым, получил право на два билета на корабль «Мурманск».

Окончательно выбитый из колеи, Рома стал ходить по комнате, нарезая круги.

– Сынок, я понимаю, что ошарашил тебя. Но пойми, другого выхода нет. Мы должны улететь, – мягко сказал отец.

Сын остановился и взглянул на Фёдора, но слова никак не выходили наружу. Слишком резко и головокружительно всё сказанное завершало прежнюю жизнь и начинало новую, таящую лишь неизвестность. И оттого хотелось высказать отцу что-нибудь резкое, разум отказывался поверить в происходящее, принять новые обстоятельства. Но Рома и слова вымолвить не мог.

– Там всё будет, как на Земле, – предпринял попытку успокоить сына Фёдор. – Поступишь в военную академию, как и хотел!

Парень сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, застыл напротив отца, пытаясь справиться с эмоциями.

– Так, мне надо пройтись, – Рома видел, что отец поднялся, желая что-то сказать, но парень не стал ждать. Он взял мобильник и покинул квартиру, ощущая лишь взгляд отца в спину.

Слишком много новой информации, слишком странно, слишком нереально. Космические корабли, захватчики-инопланетяне, вирус, способный превратить людей в эстерайских рабов… Неужели, это может быть правдой? Но в то же время, какой смысл отцу так шутить? Это совершенно не вязалось с его характером. И в то же время поверить так просто он не мог.

Парень двинулся по направлению к северной части Североморска. Он спрятал руки в карманы жилетки, заметив, что они у него дрожат. Прохладный воздух будто бы выветрил все мысли из головы, ноги сами несли его куда-то. Хотелось забыться, хотелось, чтобы мир вновь стал простым и понятным, как в детстве, а пришельцы существовали только в научной фантастике.

Рома и сам не понял, как оказался на пристани «Морозная» в Кольском заливе Баренцева моря.

Он сел на скамейку, с которой открывался лучший вид на залив. Стояла пасмурная погода, море слегка штормило, дул ветер и трепал русые волосы Ромы. Он взглянул на рыболовную лодку, раскачивающуюся на волнах, и из памяти возник образ того, как он провожал отца в плавание. Тогда тот работал на рыболовецком судне, а ещё ездил на работу в Мурманск и красил атомный ледокол. А ещё парень вдруг вспомнил, как отец говорил, что по знакомству устроился на добычу никеля, суперсплавы на основе которого использовались в аэрокосмической промышленности.

В голове вдруг прояснилось: «Так вот, значит, откуда папа мог узнать о пришельцах». Раньше Рома и не думал, что его отец как-то связан с космосом. Но теперь паззл в его голове сложился. Вот только это означало, что это не ошибка и не розыгрыш, и земному человечеству осталось жить от силы пару лет.

От этих мыслей стало не по себе. Парень продолжал смотреть на воду, стараясь избавиться от тревоги, но легче не становилось.

Он вспомнил, как они с Дианой гуляли по этой самой пристани и распевали песни. А потом она бухнулась в воду, Рома нырнул за ней, и они тотчас же оба продрогли. Вспомнив тот весёлый вечер, он даже слегка улыбнулся. Но улыбка тут же сошла с лица: нахлынувшие воспоминания пробудили в нём тоску по любимой.

Смерть, подумал он, всегда нелепа. Она редко приходит вовремя. Люди научились лечить смертельные болезни, но их продолжают убивать случайности.

Остроконечная ледяная глыба, сорвавшись с крыши, в одно мгновение оборвала жизнь Дианы, разбив на осколки и прожитые семнадцать лет, и возможное будущее.

Внутри что-то перевернулось, он вдруг захотел улететь, и неважно куда, главное – подальше отсюда.

Гибель всего человечества – это такая же нелепость, как и смерть Дианы, такого попросту не должно происходить. В этом есть что-то неправильное, какая-то ошибка. Словно весь мир сломался. Но только теперь Рома осознал, сломался он не только что, а ещё тогда, когда погибла Диана.

Он бросил последний взгляд на залив, на пристань, на людей, проходящих мимо, на скамейку – и осознал, что всё это когда-то бесследно исчезнет.

Обратно домой он добрался затемно. Перед тем как войти в подъезд, Рома взглянул на ночное небо. Звёзды… Что они сулили человечеству? Спасение или погибель? Когда-то в детстве он узнал термин из астрономии – «эфемерида». Оказалось, что это координаты небесных тел, если делать наблюдения с Земли. И у каждой звезды, каждого созвездия – своя эфемерида. Но люди видят не сами звёзды, а свет, идущий от них. Сами же звёзды уже угасли. «Выходит, координаты – это эфемерида звёздного света», – подумал Рома. Но могут ли у света, эфемерного потока, электромагнитного излучения быть координаты? Могла ли у звёздного света быть эфемерида? Это предстояло выяснить.

На следующий день Рома проснулся раньше обычного. Ночь не принесла желанного успокоения, снился… нет, не кошмар, ему снился полёт. Будто бы он летит сквозь черноту космоса, и только вдали сияют разноцветные звезды. Но в то же время он осознавал, что летит в никуда, ведь нет уже тех звёзд, свет которых он видит…

Когда Рома показался на кухне, Фёдор уже пил чай, сваренный встроенной чай-машиной. Увидев сына, он кивнул и жестом предложил присесть.

– Я вчера не успел сказать самого главного, – произнёс он, и Рома понял, что чай ему не очень уже хочется пить. В горле ком застрял. Вчерашний рассказ – это ещё не всё?! На его взгляд новой информации было предостаточно. Ему бы с ней свыкнуться для начала. И даже подумать страшно, что же ещё отец недоговорил? Да что же ещё может случиться?

И если вчера Роме казалось, что его больше ничем не удивить, то теперь его пробрала неприятная дрожь. Ладони стали влажными.

Парень усилием воли подавил волнение, подошёл к чай-машине и резко схватил чашку. Та едва не выскользнула, ладони обожгло, но почему-то эти ощущения как раз заставили прийти в себя. В конце концов, нет никакого смысла беспокоиться, если неприятность уже свершилась. И не важно, знаешь ты о ней или нет.

– Я тоже хотел кое-что спросить, – Рома сделал глоток и почувствовал, как тепло разливается внутри. – Откуда ты узнал о донесении разведки? Об инопланетянах? Это ведь, должно быть, секретная информация. Не из новостей же.

– Не из новостей, – кивнул Фёдор.

– Это ведь связано с твоей работой по добыче никеля? – выдал Роман вчерашнюю догадку.

Отец только молча кивнул. Отпил из чашки, будто бы тянул время.

– Ты всё верно понял, – произнёс Фёдор и вновь взял паузу. – Права была моя мать.

– Бабушка? – удивился Рома. – Но ведь она и о моём существовании узнать не успела.

– Но интеллект у тебя от неё, – ответил отец. – Она была просто одержима идеей усилить свой интеллект. Импланты, генетические модификации, она принимала участие во всевозможных экспериментах, но ей всегда было мало. Она и в мой геном внесла изменения, только гением от этого я всё равно не стал. А вот ты, я смотрю, уже отличаешься сообразительностью. И с каждым днём это становится заметнее. Не зря, выходит, твоя бабушка рисковала.

– Я помню, ты рассказывал, – голос Романа прозвучал мрачно. – И это же в итоге её и убило.

– Генная инженерия, как ты знаешь, позволила некоторым людям пробудить их врождённые, но дремлющие псионические способности и направить их на благо человечества, во имя прогресса. Телепатия, телекинез, ясновидение.

– Но бабушка желала не этого, верно? Она вмешалась в формирование твоего генома, отредактировала хромосомы и гены. И лишь через поколение её пожелания незначительно оказались исполненными.

– Ну почему же незначительно? – по-отечески добро упрекнул папа. – Ты обладатель безупречного генома, что исключает возможность психологических отклонений, обещает интеллект выше среднего, несгибаемую волю и во многом личность здорового, практически идеального человека.

– И именно поэтому таких как я прозвали Универсальными носителями, знаю. Однако, пробуждение псионической способности даже у таких как я – везение высшего порядка, происходящее в одном случае из ста. И мы с тобой прекрасно знаем, что место в этой статистике я занимаю неутешительное.