Даня тут же поднял свою чашку с кофе. Я потянулась за своей, но увидела новое сообщение на экране телефона: «Ты где?».

– Черт, – прошептала я, открывая чаты. – Забыла предупредить, что не приеду.

– Тебя сегодня ждали? – спросил Даня, оставив в покое суп.

– Да, – ответила я, торопливо набирая: «Сегодня никак. Прости. Все расскажу завтра».

– Свидание?

– Вроде того.

– Ого! И кто этот счастливчик?

– Да так. – Я отложила телефон. – Познакомились недавно. Пришел в наш Дом культуры преподавать шахматы. Но у нас пока так, ничего серьезного.

– Шахматы? – Даня с серьезным видом покачал головой, как будто само это слово было необыкновенно тяжелым. – Значит, он умный? Как раз то, чего мне всегда не хватало.

Я засмеялась.

– Данька! Ты самый умный из всех парней, которых я знаю! А еще самый хитрый. – Позже, когда он уже улыбнулся, я спросила: – А у тебя что на личном?

Даня взял салфетку, промокнул губы и, посмотрев на меня взглядом, с каким обычно сообщают очень серьезные новости, ответил:

– А я скоро женюсь.

Вилка выпала у меня из рук и звонко ударилась о блюдце.

– Врешь… – произнесла я вполголоса.

Даня мотнул головой.

– Нет, Лайм, не вру. Мы уже подали документы в загс.

Сначала я не поняла своих эмоций по поводу этой новости. Потребовалось полминуты, чтобы прийти в себя. Наконец я улыбнулась.

– Дань, это же просто потрясающе! Я так рада за тебя, честное слово. Немного неожиданно… Но я правда очень рада. Кто она?

– Ее зовут Аня. Она сестра Кристины.

– Твоей партнерши?

– Ага.

Я знала истории, когда спортсмены женились на своих партнершах. Но чтобы на сестрах партнерш – это Даня постарался.

– Прекрасная новость, – проговорила я и уткнулась носом в чашку.

– Она была бы еще прекраснее, – произнес Даня, сосредоточенно размешивая сахар в кофе, – если бы Аня не хотела познакомиться с моим отцом.

А это добило окончательно. Я подавилась кофе и чуть не забрызгала им и скатерть, и белый свитер Дани, и все вокруг.

Даня дернулся мне помогать, но я махнула рукой.

Сказать, что у него плохие отношения с отцом – это вежливо приукрасить. Они отвратительные.

– Когда ты его видел в последний раз? – спросила я.

– Когда тут жил. Даже не помню. Я после тренировки пришел домой, мы, как обычно, поссорились, и он забрал ключи. Больше я туда не возвращался.

Даня отвел взгляд к окну. За ним по вечерней, но светлой от фонарей и подсвеченного ими белого снега улице торопливо шагали прохожие. Кто-то смеялся, кто-то прятал лицо за шарфом, все спешили – за неделю до Нового года нужно многое успеть. Никому не хочется тащить с собой в наступающий год груз нерешенных задач. Все мечтают обновить свою историю, и начать следующую главу жизни с первой страницы.

Дане для этого нужно вернуться в детство, из которого он так рано сбежал с полупустым рюкзаком за спиной.

Я протянула руку через стол и накрыла его ладонь.

– Все будет хорошо, Дань. Ты справишься.

Он повернул ко мне голову, мельком улыбнулся, и я поняла, что у него ко мне есть какая-то просьба.

– А ты можешь сходить к отцу со мной? – спросил Литвинов. – А то боюсь, что возвращение блудного сына в отчий дом закончится дракой.

– Чисто теоретически – да, – замялась я. – Если твою невесту не смутит, что я буду с вами.

Даниил мотнул головой и лихорадочно засуетился.

– Аня приезжает только послезавтра, и знакомить ее с отцом я буду в ресторане. Домой не поведу ни за что на свете. Место должно быть многолюдным и не удобным для убийства. Я и сам думал встретиться с ним где-нибудь вне дома, но отец и его жена уже давно не берут трубку, когда я звоню. Так что мне придется пойти к ним…

– Если хочешь, я могу одолжить тебе телефон, – предложила я скорее в шутку.

Но Даня принял ее всерьез и отказался.

– Не хватало, чтобы отец при Ане начал вытворять какую-нибудь дичь, психовать и орать. Надо встретиться с ним лично и хотя бы примерно оценить масштабы будущей катастрофы. Чтобы знать, к чему готовить себя и Аню.

Меня тронуло то, как Даня беспокоится о своей невесте. Видимо, он действительно по-настоящему полюбил.

– Без проблем, Дань, – сказала я, улыбнувшись. – Я пойду с тобой.

Четырнадцать лет назад

Я сидела в раздевалке и плакала. Все казалось потерянным. Мир сошел со своей орбиты и крутился совсем в другую сторону, разрушая все мои мечты и надежды.

Медленно открылась дверь в неуютную раздевалку чужого спортивного комплекса. Я замерла.

В щель просунулась темноволосая прилизанная голова Дани.

Я никак не могла привыкнуть, что на соревнования ему так укладывают его волнистые, мягкие, непослушные волосы.

Как-то, в день, когда Даня очень сильно поругался с отцом, он пришел делать уроки к нам. Полистал один учебник, второй, открыл тетрадь, но, ничего не написав, закрыл ее. В итоге убрал все в рюкзак и предложил посмотреть мультик.

Мама была на работе, иначе бы не дала нам раньше времени включить телевизор. Я села на диван, а Даня прилег рядом, положив голову мне на колени. Я гладила его, мои пальцы легко пробирались через шелковистые волосы.

– Это женская раздевалка, – шмыгнув носом, сказала я.

Даня лишь усмехнулся и вошел в комнату.

В обтягивающем танцевальном костюме его еще нескладная детская фигура смотрелась слишком тонкой и чересчур гибкой, как будто костей у него нет совсем. Казалось, если постараться, его можно завязать в узел.

– Чего ревешь? – спросил Даня и присел на скамейку рядом со мной. – Второе место – это не провал.

– Но и не победа, – вымолвила я и снова заревела.

Даня, привыкший к моим причудам, вздохнул, а потом одной рукой обнял за плечи. Несмотря на крайне субтильное телосложение, он был далеко не слабак.

– Нашла из-за чего рыдать, – ворчал Даня и гладил меня по голове.

– Я думала, мы возьмем первое, – ныла я. – Мы так много тренировались, не могу поверить, что продули!

– Да не продули мы, – раздражался Даня. – Второе место – это не так уж и плохо.

– Самый настоящий проигрыш. Мы могли лучше! – вскричала я.

– Могли бы – сделали бы! И вообще, прекрати на меня орать!

Я отстранилась от него, хотела сказать что-то обидное, самое обидное, что только может сказать девочка мальчику, но не смогла ничего придумать и снова зарыдала, уткнувшись лбом в его костлявую грудь.

Даня снова вздохнул.

– Дура, – как-то даже ласково шепнул он, и я не стала спорить.

Даня молча переждал, пока я закончу плакать, потом помог надеть куртку, взял за руку и отвел вниз, где ждала мама.

– Лаймик, – произнесла она, опускаясь на корточки, чтобы обнять, – что же ты так расстроилась?

Я почувствовала, как к глазам снова подступают слезы.

– Лучше не спрашивайте ее ни о чем, – посоветовал Даня. – А то опять реветь начнет.

Мама кивнула ему с благодарностью.

– Поехали домой, – сказала она и взяла меня за руку. – Дань, ты с нами?

– Да. Если можно.

– Конечно, можно. Сейчас вызову такси.

Я заметила, что маме стало грустно, и сразу догадалась почему. Ни отец, ни мачеха Дани не пришли сегодня его поддержать. Даже привести и забрать не посчитали нужным.

Я знала, что костюм, в котором выступал Даня, заказала у портнихи моя мама вместе с платьем для меня. А однажды я случайно подслушала, как она по телефону ругалась с мачехой Дани и говорила, что взрослым людям глупо бойкотировать интересы ребенка и что танцы – такой же спорт, как карате или футбол.

Я любила маму и всегда хотела быть на нее похожей. Мне нравилось, как она одевалась: платья с узкой талией и пышной юбкой, коротенькая шубка, тонкие колготки, бусы из жемчуга и серебряные браслеты. Нравилось, как мама пахла – чуть сладковатые, с нотами цитруса духи, которые так напоминали мне о любимых солнечных и спелых мандаринах. Нравилось, как на маму обращали внимание мужчины. Даже Даня, этот неоперившийся птенец на нетвердых ногах олененка, время от времени перед ней краснел и терялся.