– Бабушка Села-Ней, великий Селкирай, они перестали в вас верить. Так еще и дома тёрпеков попортили. В лес меня одну не пускают, поэтому прошу вас, передайте мои извинения, – девочка оставила на подоконнике ломтик смазанного мёдом хлеба, который стащила с ужина.

Она долго следила за ставнями, но, не в силах бороться с усталостью, вскоре крепко уснула, убаюканная ветряной песней. На утро хлебного ломтика уже не было.

***

Вскоре после странного и чуждого Рождества наступил Новый Год. Он был девочке по душе. Няня не разрешала Ядвиге уходить со двора, но разве можно вытерпеть, когда в городке вовсю гремят новогодние празднества? А по сему королевна без зазрения совести удрала от неповоротливой тётки. Ядвига с восторгом присоединилась к толпе, нёсшей по улицам Соломенного Джека, которого ближе к концу дня должны были сжечь на главной площади вместе со всеми бедами уходящего года.

– Погачо! Кто хочет погачо? Бесплатно!

Красавица в ярком костюме раздавала солёные булочки с предсказаниями. Из них незамужние девушки надеялись узнать имя суженого, а потому Ядвига, не готовая мириться со стариком Ольгердом, отправилась выведывать свою судьбу из достоверного источника.

Королевна требовательно протянула девушке раскрытую ладонь.

– Дай!

Разносчица звонко засмеялась.

– А тебе не рано ещё?

– Дай, говорю! – настойчиво повторила девочка.

– А волшебное слово где? – хитро подмигнула красавица.

– Какое волшебное слово? – королевна смутилась, такому ее никогда не учили.

– Скажи “пожалуйста”, – с доброжелательным удивлением открыла секрет разносчица.

– Дай, пожалуйста, – Ядвига раскраснелась, не то холода, не то от смущения.

– Ну хорошо, – согласилась девушка и протянула Ядвиге булочку.

Маленькая королевна с замиранием сердца откусила хлеб, в надежде, что увидит в предсказании имя своей истинной любви. Однако, вместо записки щёку уколола костяная игла для вязания. Девочка удивилась находке, но не расстроилась. Судьба явно на что-то намекает, и в будущем она обязательно узнает на что!

Мёртвая тишина. Такую можно услышать, лишь стоя посреди бескрайнего заснеженного поля в безветренную погоду. Вдох-выдох, вдох-выдох. Дыхание казалось оглушающе громким. Мальчишка, лёжа на спине, рассматривал грубые формы каменного потолка, освещаемого парой холодных огней, пляшущих в воздухе. Крошечная комната не могла похвастать ни роскошным убранством, ни особыми удобствами. На кровать, собранную из нескольких сотен человеческих косточек, для мягкости была брошена пара медвежьих шкур. Затертые ветхие книги высокой стопкой громоздились на молочного цвета столике, рядом стояла лавка, а в углу сундук с незамысловатыми одеждами. Всё из костей. Роль полки играл выступ в толще породы. На нем ребенок хранил свои несметные сокровища: коллекцию камушков, где встречались как драгоценные самородки, так и совсем не примечательные экземпляры, легко добываемые под ногами мира людей. Однако именно они представляли для юного узника особую ценность, в его краях таких не было.

Пучки птичьих перьев создавали малейший уют. Удивительные крылатые создания, гонимые непогодой, терялись в сумеречных грозовых облаках и по ошибке залетали в Навь, где и погибали. Мальчишка отыскивал их тела, выщивыпал перья, обвязывал бечёвкой по несколько штук и подвешивал на крюки к потолку. Иногда удавалось разжиться бусинами и черепами мелких животных, которые он с радостью вплетал в свои незамысловатые украшения.

– Костей, Костей, ты спишь? – из-под кровати позвал негромкий хриплый голосок.

– Нет, не сплю, – мальчик оживился и приподнялся на локтях.

– Ну вот и славно.

Большая ободранная крыса запрыгнула на кровать.

– Я тут тебе принесла кое-что, – она положила перед ребёнком подсолнечное семечко.

– Это ещё что такое? – Костей удивлённо посмотрел на подарок. – Камешек?

– Да какой камешек! – фыркнула крыса. – Это семя цветка.

– А что такое цветок? – мальчик с интересом уставился на грызуна.

– Ох ты господи, точно. Ты же цветов никогда не видел! Я расскажу, только это, есть у тебя, что пожевать-то? А то я два дня не ела, пока в твои хоромы пробиралась. Уж думала не донесу семечко, сожру по дороге!

– Конечно-конечно!

Ребёнок пересадил крысу на стол. Он отломил кусочек чёрствого чёрного хлеба и налил из кувшина воды в маленькую костяную пиалу.

– Угощайся.

– Ох, какое роскошество!

Крыса довольно потёрла лапками и с удовольствием принялась за небогатое кушанье.

– Слушай, а как же ты не знаешь, что такое цветы, если вы хлеб чёрный печете, да ещё и вкусный такой! Его же тоже из растений делают. Я сама видела, как бабы зерно трут!

– Из растений? – Костей удивился. – Ни из каких растений мы его не делаем. Он из угля, присыпанного золой. Я ещё люблю добавлять туда немного кроличьего жира для вкуса. Потом читаю заклинание и получается хлеб.

Крыса вытаращила глазки-бусинки и лапками раскрошила кусочек.

– А по ощущениям, совсем как из зерна. Диковинно. Впрочем, мне-то всё равно. Раз вкусно, и из угля буханку съесть можно.

– А что, у людей другой хлеб?

– Конечно, спрашиваешь ещё! – воскликнула крыса. – У людей хлебов много: есть черные, есть белые, бывают с зернами, бывают без. Столы у них роскошные, аж ломятся от яств. И соленья, и варенья, столько всего! А сыры, чего стоят сыры! Знаешь, как я хочу помереть? В сырной голове от обжорства, настолько они вкусные!

Крыса довольно облизнулась. Ребенок заулыбался.

– Гвиневра, а можешь ещё рассказать про человеческий мир? – глаза у Костея горели от нетерпения и любопытства.

– Ну, точно не такой унылый, как этот, – усмехнулась крыса. – Там растут целые леса из высоких зеленых деревьев, бурлят шумные города. По мостовым ездят телеги, толпами снуют люди. Маленькой крыске вроде меня нужно внимательно следить за хвостом, не то отдавят! – Гвиневра хрипло рассмеялась.

– Хотел бы я там побывать, – мечтательно протянул Костей, представляя далекий и загадочный людской мир.

– Да побываешь ещё! Вот подрастёшь, пойдёшь себе невесту к людям искать, – подмигнула крыса.

– Невесту? А какие они, эти невесты?

Маму мальчик никогда не видел, а девушек встречал только мертвых. Вот только все они были какие-то страшные, синеватые, в трупных пятнах и с закатившимися глазами.

– Красивые, яркие, пахнут вкусно, молоком и цветами. А танцуют-то как!

– Ой, всё, Гвиневра, замолчи! – рассмеялся Костей, от смущения пряча лицо в медвежью шерсть.

– То же мне, будущий кавалер нашёлся!

– А какая из них самая красивая?

– Как какая, Гвиневра конечно! – невозмутимо заявила собеседница.

– Так ты же крыса! Еще и облезлая! Ты мне что ли про крыс рассказываешь?

– Да нет, глупый, – отмахнулась собеседница. – Другая Гвиневра, жена короля Артура. И вообще, ничего я не облезлая, знал бы ты сколько холеных пасюков добивались моего внимания, а я всем им отказала, вот так.

Проворчала крыса, поглаживая свой лысый хвост.

– А ты её видела, какая она, жена короля Артура?

– Не видела, но люди рассказывают, что красивая! А я им верю.

– А где она живет? – выпытывал Костей.

– Понятия не имею. В странах, где я была, таких королей нет. Были Генрих, Биргер, Эрик, Филипп и даже Вольдемар. Артура ни одного не было.

– Понятно, – мальчик задумчиво почесал подбородок и тут его внимание вновь приковало таинственное семечко. – Так что же такое цветы? – вспомнил он начало разговора.

Крыса села на задние лапки, задумчиво теребя плешивый мех на пузе.

– Ну, они красивые, яркие и вкусно пахнут, – уверенно заявила она.

– Прямо как невесты! – рассмеялся ребенок.

– Прямо как невесты! – согласилась Гвиневра. – Вставай, семечко надо посадить, возьми с собой воды.