Разминка закончилась, когда Одария хлопнула в ладоши. Музыка стала чуть тише, но продолжала наполнять зал тягучими и чувственными мотивами.
– Достаточно разогрелись. Девочки, начинаем серьёзное дело. Учим танец для мероприятия.
Она упёрла руки в бока и радостно нас оглядела.
– Эрма, иди сюда.
Гелла показала на место впереди, и беловолосая жрица, бросив на меня торжествующий взгляд, прошествовала мимо. Я услышала, как Каэла цокнула языком.
– Вот так просто? Сель, не расстраивайся.
– Селена! – громко произнесла гелла и показала на место рядом с Эрмой. – Ты тоже.
Я подмигнула Каэле и подошла к скривившей губы сопернице.
– Вы будете вести вдвоём, – заявила Милашка, не обращая внимание на наши удивлённые лица. – За вами будут повторять остальные. А в качестве реквизита я подготовила вам вот это.
С довольной улыбкой, она вложила нам в руки по два небольших металлических жезла. Я внимательно присмотрелась. С обоих концов у каждого были странные углубления, а посреди гладкого ствола – небольшой нарост. Я нажала на него, и из жезла вырвалось два языка пламени.
– Вот хшет! – не сдержалась я и чуть не бросила жезл на пол.
Стоило мне убрать палец с нароста, как пламя исчезло.
– Селена, ну куда ты так торопишься? – Одария подскочила ко мне и бегло проверила, не обожглась ли я. – Зачем тыкать пальцами, куда ни попадя? Я даже ничего не объяснила.
– Простите.
Я переглянулась с Эрмой и поняла, что она и сама хотела сделать так же, просто чуть опоздала. Мы кивнули друг другу и опустили жезлы. Всё ещё недовольная Одария отошла подальше и принялась объяснять свою идею. По её задумке мы должны были встать шестиугольником и начать наш обычный ритуальный танец. Мне он очень нравился своей чувственностью и соблазнительностью. Мало кто оставался равнодушен, наблюдая за плавными изгибами наших тел. Усложняя движения, мы должны были несколько раз поменяться местами, не нарушая общий рисунок, а потом, когда погасят часть светильников, нам нужно было использовать жезлы, нарисовав ими в воздухе имя нашей богини. Закончить Одария хотела акробатическими трюками всё с теми же жезлами, и на самой сильной ноте, поклониться и, воздав хвалу Альтее, уйти.
Я слушала её, всё больше раскрывая глаза. Гелла хотела от нас невозможного. Некоторые трюки мы никогда ещё не делали, и, как я слышала, те, кто пробовал, потом так и не смогли вновь танцевать и даже ходить. Но на лице Милашки горело такое воодушевление, что я сама на мгновение поддалась азарту и возомнила, что мы всё сможем. Видимо, похожее оживление появилось и у других. Сзади кто-то захлопал в ладоши, и я увидела восторженное лицо Милли. Оно-то и вернуло меня с небес на землю.
– Но как же мы встанем друг на друга, если наши тела будут умащены маслами? – повернувшись к гелле, я задала первый из мучивших меня вопросов. – Ещё и с жезлами.
Сзади заволновались.
– А если искра попадёт на кожу? – раздался растерянный голос Санды. – Или на волосы? Мы же станем живыми факелами.
– Вот уж правда все удивятся, как гелла и хочет, – даже Венира не осталась в стороне.
Одария вздохнула и всплеснула руками.
– Не думала, что Альтее служат трусихи. Конечно, это вам не мужчин ублажать.
– Тоже целая наука, между прочим, – буркнула Венира.
Гелла, услышав её тихое замечание, плотно сомкнула губы и с негодованием воззрилась на нас. Похоже, ей не понравилось то, что мы так восприняли её план.
– Мы жрицы богини любви. А любовь не всегда даётся легко, – она обвела нас суровым взглядом. – Порой нужно пойти на преступление, чтобы сохранить чувства, чтобы пламя Альтеи в груди не потухло. А потухнуть оно может в любой момент, ведь все мы смертны. Мы меняемся, встречаемся и расстаёмся, знакомимся и прощаемся. Проявить любовь – это значит обнажить свои слабости, принести другому человеку в дар свою душу, зная, что в любой момент он может растоптать её. Любить – это значит быть смелым, открывая себя другим. И мы смелые. Мы не боимся показывать свои чувства. Наоборот. Мы показываем другим, как приятно любить. Как приятно быть любимыми. Мы несём в этот мир свет, разгоняющий боль и страдания. И мы обязаны быть смелыми, потому что такова наша служба. Понятно вам, девочки?
Она застыла в ожидании нашего ответа. Её грудь возбуждённо поднималась и опускалась, и я подумала о том, что Одария и сама, наверняка, прошла через многое и знает, о чём говорит. А ещё в её словах я увидела знак. Может, Альтея специально не стала говорить это мне лично и вложила своё наставление в уста геллы, но я всё услышала и приняла. И впитав в себя надежду от сказанных слов, я решительно кивнула.
Милашка приняла этот жест на свой счёт и благодарно мне улыбнулась.
– Отлично! Селена первая, кто осознала своё предназначение. С тебя и начнём.
Распахнув в ужасе глаза, я заозиралась по сторонам, но остальные, всё ещё настроенные скептически, лишь злорадно отошли подальше. Лишь Кай одними губами сказала «Держись!»
Я обречённо повернулась к гелле.
– Я готова.
После изнурительной тренировки, затянувшейся на весь день, я едва волочила ноги. В коридоре меня догнала Одария.
– Селена, постой. Надо поговорить.
Я нехотя встала и подняла глаза на геллу.
– Сегодня во время молитвы я слышала твой вздох и поняла, что ты закончила первой. Всё верно?
Увидев мой кивок, она продолжила.
– Что случилось? Альтея что-то сказала? На тебе лица не было.
Во взгляде Милашки горело неприкрытое беспокойство. Она переживала, но вряд ли за меня. Скорее за то, что выступление без меня не получится или что вскоре произойдёт что-то плохое в храме.
Я задумалась, рассказывать ли Одарии о своих волнениях или умолчать. Тело ныло после долгой нагрузки, и мне совсем не хотелось, чтобы та же участь постигла и разум. Заметив мои колебания, гелла взяла меня за руки и отвела ближе к стене, чтобы дать пройти двум другим жрицам. Те посмотрели на меня сочувственно, но останавливаться не стали. Я приоткрыла рот и сомкнула губы снова.
Пальцы Милашки сжали мои ладони сильнее.
– Ты можешь всё мне рассказать.
И я решилась. Одария слушала внимательно, ничего не говоря, но маленькая морщинка, залёгшая меж бровей, сама сказала мне, что произошло нечто из ряда вон. Когда я закончила, гелла помолчала и с тревогой вгляделась в мои глаза.
– Я не знаю, что это может означать, – она покачала головой. – Но на всякий случай прошу тебя быть осторожнее. Это не случайность, а предупреждение.
Она задержала пальцы на моих запястьях.
– Пожалуйста, Селена. Не совершай глупостей.
Внутри меня что-то ухнуло вниз и защекотало низ живота. Знала бы гелла, куда я хотела пойти сегодня вечером, и вовсе привязала бы к своей ноге. Но она будто догадалась и теперь настойчиво заглядывала мне в лицо, пыталась встряхнуть в надежде разбудить во мне благоразумие. К чему тогда были все эти торжественные речи про смелость? Меня охватило смятение. Наконец я сдержанно кивнула и почувствовала, что гелла больше не держит за руки. Погладив меня по щеке, она нежно улыбнулась.
– Хорошо. Я рассчитываю на тебя.
С улыбкой она удалилась, попутно кивая проходящим мимо девочкам. Я некоторое время смотрела ей в спину и не могла понять, что же мне теперь делать. Моего плеча коснулась мягкая рука.
– Нравится походка Милашки? – Каэла как всегда не удержалась от возможности пошутить надо мной.
Я фыркнула от смеха и повернулась к ней.
– Больше всего мне нравится твоя.
– Тогда пройдёмся?
Она подхватила меня под локоть и потащила в столовую.
Похоже, силы оставались только у Каэлы и Эрмы, но подозреваю, что последняя просто хорошо скрывала, что выдохлась. Ужиная с девочками, я отвлеклась от всего, что не касалось грядущего выступления.
– Как думаете, почему ширфы решили вновь подружиться с иданами? – Милли устало ковыряла овощное рагу, размазывая его по тарелке.
