Деревья открывали небольшую полянку, на которой теснились старые фанерные корпуса заброшенной турбазы. Никаких коттеджей и изб поблизости – только облупившиеся ветхие домишки, стонущие на зимнем ветру.

Пройдя между ними, Новиков вышел к площадке, окружённой бордюрчиком из острых плиток. В центре площадки, посреди высоких резных деревянных столбов, что-то лежало.

Чувствуя себя так, будто нарушает какой-то запрет, Новиков воровато осмотрелся, перешагнул через ряд уголков и двинулся прямо к центру. Издалека он принял то, что здесь лежало, за шевелящийся сугроб, потом показалось, что это просто куча колышущегося на ветру старого тряпья.

На деле же оказалось, что в центре бывшей волейбольной площадки лежит что-то довольно массивное, накрытое простынёй. Больше похожая на саван, ткань, когда-то белая, теперь потемнела, истрепалась и покрылась пятнами и дырочками. Из-под края ткани выглядывали тонкие синие пальцы с обломанными ногтями.

Новиков сделал шаг назад, чтобы уйти, но перед лицом мелькнула глянцево-чёрная тень. Инстинктивно отмахиваясь, Новиков топтался на месте. Тень кружила вверху, размахивая огромными крыльями. Невесть откуда взявшийся угольно-чёрный ворон плавно спланировал, схватил огромными когтями простыню и взмыл ввысь, унося саван с собой. От вида того, что открылось из-под ткани, Новикова чуть не вырвало.

Женское тело, одетое в старую тонкую сорочку на бретельках, покрывали синяки и кровоподтёки. Бледная кожа в жёлтых пятнах слезала, из-под неё вываливалась тошнотворная жижа. Спутанные волосы разбросаны по снегу вокруг головы.

Интуитивно угадав, что сейчас случится, Новиков, отчаянно этому противящийся, сделал ещё шаг назад, но отвернуться не успел. Девушка медленно поворачивала голову, потихоньку открывая бугры гниющих мышц, из-под которых проглядывали серые кости черепа. Губ не было вовсе, из-за разрывов с рваными краями торчали сомкнутые жёлтые зубы. Вытекшими глазами, где роились жирные светлые личинки, девушка «посмотрела» прямо на Новикова.

Новиков вскрикнул и проснулся. С полминуты лежал, глядя в потолок и пытаясь унять сердцебиение. Дело Вислогузовой определённо плохо на него влияло. Только ночных кошмаров не хватало.

Шлёпая босыми ногами по полу, Новиков пошёл на кухню. Налил воды, промочил горло. Оказывается, жутко хотелось пить. После второго стакана стало заметно легче. В голове перестало шуметь, пульс замедлился.

Поплёлся в ванную. Пока жена была в отъезде, он, несмотря на обещания и уверения, забросил все домашние дела. Ванну в разводах не мешало бы помыть, плитка помутнела, зеркало покрылось пятнышками, корзина для белья… а, нет, даже ещё до половины не заполнилась.

Три раза умывшись холодной водой, Новиков крепко зажмурился и провёл рукой по лицу. Через плечо покосился на ванну, и в памяти тут же всплыло сначала синюшное тело Вислогузовой с торчащими острыми коленками, потом Варежкиной, потом то, что он увидел во сне. Подавив рвотный позыв, Новиков быстро выключил свет и пошёл досыпать.

Утром майор прибыл на службу совершенно разбитым – голова кружилась, в ушах гудело, да ещё тошнило так, что даже завтракать не хотелось. Судя по заспанному и осунувшемуся лицу Старова, тот чувствовал себя не лучше.

– Как успехи? – вяло спросил Новиков в столовой, размешивая чашку приторного кофе.

– Не важно, – промямлил Старов. – У этой Джесси великое множество фотографий, и на них толпы людей. Спасибо. – Старов осторожно взял чашку, которую подвинул Новиков. Осторожно отпивая горячий кофе, сказал: – Определить, кто из них её парень, невозможно. Хорошо она его скрывала.

– Интересно, почему? – спросил Новиков, принюхиваясь к слойке с повидлом. Определить по приторному запаху, из чего сварили начинку, не вышло.

– Может, родителей боялась? – Старов потихоньку допивал кофе.

– С чего бы? Потому что её парень мог не понравиться отцу? А почему, собственно, он мог не понравиться?

– По статусу не подходил? – предположил Старов.

– А она стала бы встречаться с тем, кто ниже её по статусу?

Старов только пожал плечами. Женщины – чудной народ. С одной стороны, такая гламурная барышня, как Джессика, вряд ли обратила бы внимание на, скажем, водителя трамвая. С другой стороны, чего только в жизни не случается. И принцы женятся на золушках, и принцессы выходят замуж за трубочистов.

Новиков лично не знал Вислогузову, а делать выводы о её характере, основываясь только на фотографиях в интернете и рассказах друзей и соседей, было как минимум непрофессионально.

– Да, кстати, – голос Старова прервал размышления. – Николайчук звонил, просил зайти.

Шумно выдохнув, Новиков завернул слойку в салфетку, убрал её в карман и поднялся из-за стола.

Николайчук слыл своеобразным человеком, разговаривать с ним бывало сложновато. Если бы они встретились случайно на улице, не будучи знакомыми, Новиков принял бы Николайчука за художника. Или поэта. Самое забавное, не ошибся бы.

Эксперт действительно писал стихи и картины, постоянно участвовал в выставках и литературных вечерах. Пару раз даже получал какие-то призы на конкурсах. И все жутко удивлялись, когда узнавали о его основной профессии. Стихи и картины Николайчука никак не могли подсказать, кем именно он работал – цветущие поля, рассветы-закаты, натюрморты, вздохи о любви – все эти изящные мотивы творчества Николайчука мало соответствовали его основной деятельности. К своей профессии Николайчук относился с особой педантичностью и не допускал здесь ни малейших сантиментов – патологоанатом всегда должен быть бесстрастен, невозмутим и рассудителен. Кабинет его был сплошь уставлен растениями в разноцветных горшках. Когда Новиков вошёл, Николайчук как раз мягкой кисточкой стряхивал пыль с листьев большого цитрусового дерева. Это растение даже как-то цвело.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.