В этом весь смысл.

Ещё есть время.

Я остановился у выхода из особняка бургомистра. И почувствовал, как волна отчаяния, ещё пару минут назад накрывшая меня с головой, постепенно отступает. А на её месте возникает такая ясность рассудка, какой я никогда не ощущал до этого.

Улыбнувшись своим собственным мыслям, я толкнул входную дверь.

И в самом деле, раз топор палача уже несётся к твоей шее, о чём волноваться?

***

Они ждали меня.

Встали полукругом на лужайке возле особняка, потоптали розы и гамильские тюльпаны. Все при оружии, в боевом облачении. Огонь факелов отражается от доспехов, подсвечивая суровые лица рыжим. Несколько десятков. Может два, может три. Вряд ли больше пяти, они бы просто не поместились.

И все смотрят на меня. С испугом или же с надеждой – не важно. Смотрят на меня и ждут приказа.

Наверняка Старик донёс до них всю серьёзность положения. И вот они, стоят. Вчерашние солдаты революции, перевешавшие собственных дворян на деревьях. Те, от описаний преступлений которых ещё недавно ужасался весь мир. А сейчас они здесь, готовы спасать и защищать. Как умеют. И как могут.

Право слово, я чуть не прослезился от этого зрелища.

Старик был первым, кто подошёл ко мне. В своих любимых латных доспехах, с лихо закрученными усами (когда успел только?). И с двуручником на плече. Знаете поговорку: «Готов Армию загнать обратно»? Он был в тот момент – её живое воплощение.

Хотя, конечно, силёнок бы не хватило.

– Господин арканолог, – по-военному подсобравшись, гаркнул он. – Мы готовы. Какие будут указания?

– Эвакуации не будет, – спокойно ответил я.

Это известие несколько… огорошило маршала. Он как будто чуть осунулся. А усы, наоборот, поползли вверх от удивления.

– То есть, как не будет?

– Бургомистр не внял моим советам. Господину Громвелю удалось его убедить в том, что никакого прорыва не произойдёт.

По рядам стражников пробежал ропот. Судя по всему, местного мага здесь не слишком жаловали.

Не удивительно.

– Но ведь он произойдёт? – недоумевающе спросил маршал.

– Произойдёт. Вот у него, – я указал на Гаррета, стоящего в толпе, – спросите. Он видел.

Гаррет, который, как я уже понял по вечернему променаду, имел авторитет среди стражников, стоял чуть поодаль и внимательно смотрел на меня. С три десятка голов разом повернулись к нему, ожидая его ответа. Парень, то ли смутившись ответственности, то ли просто раздумывая, несколько раз поводил в сторону челюстью, а затем медленно кивнул, подтверждая моя слова.

Сложно забыть, когда таинственный арканолог падает перед тобой на колени и заливает кровью брусчатку.

– А… – не до конца веря в происходящее, проблеял Старик. В общем-то, его реакцию я даже понимал. – А что нам тогда делать?

– Символ Создателя на дверь, запастись едой, особенно – святой водой и солью. У кого есть серебро дома – держать при себе. Молиться. Постараться запереться в подвале и наедяться, чтобы пронесло. Хотя не пронесёт. Самый лучший выход – бежать. Со всех ног, не оглядываясь и не собираясь. В чём есть, в том и вышли. Так хоть какой-то призрачный шанс есть. У вас два часа до полуночи. Потом будет поздно.

Дав ценные инструкции, я, больше не обращая ни на кого внимания, широким шагом двинулся вперёд. Я шёл по клубам и газонам, прямо по кратчайшему пути к выходу из сада.

Металл калитки скрипнул под моей рукой. Давно не смазывали петли. Я было собирался сделать решающий шаг за забор, однако в последний момент чей-то голос меня окликнул:

– А вы что делать будете?

Я ухмыльнулся.

– Попытаюсь сделать так, чтобы время для вас было неважно.

Шагая по улицам Остолья, я думал о том, что проклятый маг всё-таки прав. Отдельными мазками на краю зрения мимо меня проносились картины ночного города. Ночные путаны, разбитые пьяницы, чья-то одинокая свеча, горящая в окне второго этажа. Эти пейзажи, портреты и натюрморты отпечатывались на моих белках, словно мазки сургуча под королевской печати, и я знал, что они останутся со мной до самого конца.

Каким бы этот конец не был.

Я шагал и думал, что надменный хлыщ, над которым наверняка издевались сокурсники в Академии, оказался прав. Чертовски прав. Я действительно всего лишь арканолог. Практик, а не теоретик. Мои наставники обучали меня, как быстро и безошибочно рисовать руны, а не объясняли, чем один магически поток отличается от другого.

Да. Мой магический дар заметно слабее, чем у любого первокурсника из Академии. И в этом заносчивый господин Громвель тоже был прав. Только вот он не знал, что в арканологи я пошёл не из-за этого. И даже не из-за денег.

А по личным убеждениям. Что в разы страшнее для любого малефикара.

И в отличие от всё того же господина Громвеля, я никогда не напишу трактат о природе магии. Никогда не выступлю на кафедре. Никогда мои труды не войдут ни в один учёный альманах. Я, как и вся арканология, действительно прикладной. Просто приложение к настоящей, серьёзной науке, которое не имеет никакой теоретической ценности. И которое многие считают простым шарлатанством.

Да, я действительно прикладной.

И именно поэтому я предотвращу то, что теория считает невозможным.

***

Они нагнали меня уже на опушке леса.

Странно, что так долго решались. Ещё чуть-чуть, и я бы окончательно скрылся за еловыми стволами, и найти меня в этом лабиринте стало бы проблематично. Видимо, моральный выбор действительно был непрост. Это же в самой человеческой сути: а может ничего не будет, а может пронесёт?

Зачем идти на смерть, если сомневаешься?

Впрочем, я всё-таки дал им время на подумать. Уже на выходе из города я без зазрения совести ворвался в пустующую караулку стражи и, разложившись на неуютно маленьком столе, заляпанном пролитым пивом и пятнами жира, решил немного подготовиться к бою. Жалко только то, что дощечек, на которых я мог нарисовать руны, оказалось у меня в запасе не так уж и много.

Они нагнали меня, когда еловые ветки уже почти опустились на мою непокрытую макушку. Я услышал их приближение за пару минут до того, как Гаррет окликнул меня по имени. Их выдал лязг доспехов и громкое пыхтение. Наверняка бежали от самых ворот. И как только следы отыскали в такой-то темноте?

– Вовремя, – усмехнулся я, обернувшись. – Ещё пару секунд, и в чаще вы бы меня точно не нашли.

– Нашли бы, – тяжело дыша, отозвался Старик. – Мы все эти леса ещё с детства, как свои пять…

Он не договорил. Дыхание сбилось.

– Вы вдвоём? – недоумённо спросил я. – Или ещё кто-то будет?

Не то, чтобы я ожидал притока добровольцев после своей «пламенной» речи на лужайке. Я их вообще не ожидал, честно говоря. Этот бой – не для простых стражников, привыкших рубить и колоть. Так что присутствие даже Старика и Гаррета знатно погрело мне душу. И как-то даже успокоило.

Но всё же стоило уточнить.

– Вдвоём, – отозвался Гаррет, поправляя арбалет, висящий за спиной. – Остальные по домам разбежались. Или из города дриснули.

– Не будем их осуждать, – предложил я.

– Не будем.

– Я и сам чуть не дриснул, – улыбнувшись, вдруг сказал Гаррет. – Только вот в последний момент вспомнил, как вы по земле катались, и как-то… неправильно, короче, получается. Вы к мрази этой, а мы в кусты.

Я ободряюще хлопнул его по плечу. У парня взыграло абсолютно иррациональное, чисто мальчишеское чувство долга. Пусть так. Пусть думает, что умирает за принципы.

А вот Старик, наоборот, выглядел несколько подавленным.

– Ну, а вы чего, господин главный маршал? На старости лет на подвиги потянуло? Отвоевались же уже.

– Да не на подвиги, – мрачно отозвался Старик. – Должок за мной.

– Не понял?

– Я в охранении стоял. У костра. Когда Лизку Безумную жгли. Ну и вот. Не дожгли видать…

Гаррет удивлённо посмотрел на своего начальника. Судя по всему, таких подробностей его биографии он не знал.

– Значит, сегодня дожжём, – коротко кивнул ему я. – Оба понимаете, что на смерть идёте?