– А каким горит?

– Никаким не горит.

Маршал на секунду замолчал.

– Резонно, – заметил он. – А откуда, скажите-ка, вы так хорошо об этом осведомлены?

Не говоря ни слова, я откинул полу плаща, демонстрируя вшитую на внутренней стороне одежды пентаграмму с пятью маленькими кругами на каждой из вершин.

– А… – понимающе протянул маршал. – Из магов, значит.

– Арканологов, – поправил я.

– Один хрен. Так что, господин арканолог. Какая дрянь вылезла из ада и теперь угрожает моему городу?

– Точно сказать не могу. Слишком мало данных. Понимаете, господин маршал, выжженные глаза ни о чём не говорят в данном случае. Легче всего высосать душу человека именно через зрительные органы. Уж такими нас сотворил Создатель. Чем различная нечисть и пользуется. Так что, по сути, сделать это с несчастной девушкой мог практически любой малефикар, который специализируется на высасывании жизненной энергии.

– И много таких мали… малэ, – маршал никак не мог выговорить трудное и незнакомое для него слово.

– Малефикаров, – пришёл я к нему на помощь. – Если говорить начистоту, то… дохрена и больше. От разной мелочи типа злобных духов, которые просто поверили в себя и одурели от безнаказанности, и до малефикар-прима, типа сорды. Нужно проводить дополнительное расследование, чертить руны и символы, следить за активностью малефикара… Короче говоря, работы, по-хорошему, на неделю. Минимум.

Маршал задумчиво закрутил ус.

– Как я понимаю, если вы возьметесь за это дело, городу оно встанет в…

– Неверно понимаете, – перебил я его. – Городу мои услуги ни во что не встанут. Потому что я не буду их оказывать.

– Это как?!

– Очень просто. Я спешу. И в Остолье лишь проездом. Увидел следы деятельности малефикара, решил сообщить. По доброте душевной, и потому что это моя работа. Дальнейшее – уже в вашей зоне ответственности. С порядком работы нашей гильдии ведь знакомы?

Порядок был прост до одурения. Каждый арканолог – сам кузнец своего счастья. Мы вольны отказаться от любой работы, кроме той, что спущена гильдией напрямую. Конечно, в таком случае твои финансы очень скоро запоют романсы, но лично у меня было оправдание подобной ленности. Поэтому у городских властей (или просто отдельных личностей), на чью голову свалился малефикар, было два пути. Первый – это ждать у моря погоды, надеясь, что однажды к ним в город заедет один из нашей братии, жаждущий подзаработать. Правда, никакой гарантии по срокам такой метод не давал. Можно было годами ждать у моря погоды, а малефикар тем временем продолжит творить бесчинства и набираться сил. Либо был второй вариант – отправить гонца к ближайшему представительству гильдии, в которой специально обученный клерк разберётся в ситуации, сдерёт с просителя три шкуры золотом и сделает соответствующий запрос. В таких ситуациях на помощь призывался ближайший арканолог и всё решалось относительно быстро.

Но то ли маршал был незнаком с этим порядком, то ли перепугался из-за появления малефикара. Поэтому он всё-таки предпринял попытку меня уговорить.

– Город готов полностью оплатить ваши услуги.

Наверняка в его голове сейчас было что-то про затраханных умников, которым только денег подавай. В целом, он был не слишком далёк от истины. Бесплатно мы не работаем. Голод не тётка.

– Я в этом не сомневаюсь, – спокойно ответил я. – Но в данный конкретный момент я не могу взяться за эту работу. Меня ждут в Карсилии, и во времени я ограничен. В Остолье я буду находиться лишь до завтрашнего утра, а отдохнув – отправлюсь дальше.

– Так вот и славно, господин арканолог, вот и славно, – тут же зачастил маршал. От кого, от кого, а от него я подобной льстивости не ожидал. Видать, крепко испугался. – Это ведь целый день, на часах ещё даже обеда нет. А за день ведь много всего успеть можно. Я вас как человек прошу, Создателем заклинаю. Одно дело – это бандитов ловить да контрреволюционеров. На них уже глаз намётан. А другое – хренотень какую-то непонятную, которая вообще чёрт знает что из себя представляет. Даже если не поймаете, да и бес с ней, хоть скажите нам, кто это такой. Бес али призрак какой? Чтобы мы уж в гильдию нормально написали: так и так, мол, завелась такая-то дрянь…

Я задумался. В целом, в словах маршала был резон, определить если не точный тип, то хотя бы уровень малефикара за день было вполне реально. А моему коллеге, который прибудет в Остолье разбираться с проблемой, это сильно упростит жизнь. Тем не менее, терять единственный за много недель «выходной» и тратить его на ползанье по оврагам да опрос свидетелей (если такие вообще есть), не сильно хотелось.

Поэтому я продолжал задумчиво буравить маршала взглядом, а тот тем временем продолжал распинаться.

– Только до захода солнца, господин маршал. А потом, конечно, отдыхайте. Мы и с двором постоялым поможем, и винца доставим, если надо будет. Ну… и девок, само собой, тоже. Вы, главное, подсобите нам маленько, а потом отдыхайте себе, сколько нужно.

Что-то меня в этом огромном и прямолинейном маршале подкупало. То ли его вполне понятный страх перед нечистой силой, то ли то, с каким рвением он заботился о благе города. В конце концов, малефикар, если это малефикар недемонической природы, проблема хоть и смертельно опасная, но всё-таки не катастрофичная для большей части народа. А тут, смотри-ка, всполошился из-за одной-единственной убитой девушки.

Поэтому я решил пойти на попятную.

– Оплатите постоялый двор и выбьете на перекладных новую, хорошую лошадь. Хорошую, ещё раз. Такую, чтобы до Журавлиного перевала дошла. И ещё сверху заплатите. Сто золотых.

– По рукам, – радостно согласился маршал, протягивая ладонь я рукопожатия.

Ответив на этот жест и скрепив сделку, я подумал, что сильно продешевил. Слишком уж быстро он согласился. Надо было просить вдвое больше. Хотя, в этом плане мне было грех жаловаться. Сотня золотых – это плата за месяц и, как минимум, уничтожение малефикара-секундус.

За полдня работы ещё и без гарантированного результата – это более чем достойно.

– И только до захода солнца. Вне зависимости от результата, – решил я добавить ложку дёгтя улыбающемуся маршалу.

– Конечно, конечно, господин арканолог. Как вам будет угодно.

Я в очередной раз с досадой подумал, что продешевил.

***

– Давайте начнём с простого, – предложил я, расправившись с куриной ножкой. – В последнее время пропадали люди? Особенно интересуют пропажи девушек и женщин.

Мы сидели во всё том же кабинете, правда в этот раз массивный стол, стоявший между нами весь разговор, ломился от блюд. Главный маршал решил, что он и его гость проголодались, а посему нужно приказать прислуге наготовить на роту имперских солдат. В целом, он был не так уж и далёк от истины, за сегодня у меня в желудке побывала лишь скромная порция яичницы из придорожного трактира да парочка сухарей. Так что на угощения я набросился с благодарностью, тем более что повар в управе готовил поистине изумительно.

– По правде говоря, – невнятно произнёс маршал, активно работая челюстями и отбрасывая куриную кость прочь от себя. – Бабы всегда пропадают. Революция-то революцией, а вот старые порядки хрен изживёшь. От батьков-тиранов сбегают, от мужей. Кто консервативнее, те из страны бегут вслед за святошами. Так что тут ничего конкретного сказать не могу.

– Значит, инкуб скорее всего отпадает, – пробормотал я. – Странные происшествия, загадочные или массовые убийства, неожиданные приступы сумасшествия?

– Ну, нераскрытые-то дела у нас есть, скрывать не буду, – чуть с упрёком ответил маршал. – Но где их нет? Бургомистр-то мне по сему поводу на мозги капает, а что я сделаю, раз концы в воду? Но в целом, порядок блюдём. Психов – в дом презрения, разбойников – в каталажку. Недавно вон, маньячину поймали

– Что за маньячина? – мигом встрепенулся я.

Малефикары, как и любые другие тёмные сущности, словно мухи на дерьмо, слетаются на разного рода грехи человеческие. Это, кстати, большая и широкая тема для изучения. Те из нас, кто занимаются теоретическими исследованиями, полагают, что в связи со всё ускоряющейся урбанизацией города в течении века-двух станут настоящими рассадниками этой пакости. Потому что каждый городской житель грешит, пусть даже и в мелочах. А грех, как я уже говорил, суть маяк для малефикара. Убийство же, особенно массовое и совершённое ради собственного удовольствия, маяк невероятно сильный.