Малыш не считал нужным отвечать на оскорбления.

Увидев Ассандра, мальчонка широко распахнул глаза и даже попытался вскочить на ноги. Ремень не позволил ему это сделать.

– Милорд, вы человек?! – воскликнул парнишка.

– Не кричи, приятель, – попросил его Биорк и оглянулся вокруг. Кажется, все было спокойно. – Конечно, человек. Разве ты уже забыл, как выглядят люди? И зачем ты пристаешь к моему голему?

– Что еще за голем?!

– Это глиняный слуга, такая оживленная заклятьями кукла.

– Вот дела! А я пытался его разговорить… Но почему вы не связаны и ходите спокойно. Хотя вы мужчина! Ведь вы – мужчина?

– И снова ты прав…

– Но всех мужчин они убивают: одних сразу, других – когда проголодаются в дороге. У нас вот никого не осталось из мужчин. А вы… вы им служите? Почему они вас не трогают? – требовательно спросил мальчуган. Голос у него был хриплый.

Биорк отчего-то почувствовал смутную вину. Он достал свою тыкву с водой и за спиной у голема потянулся к мальчугану. Паренек взял у него фляжку, но было в его движении, что-то снисходительное, и он не спешил к ней приложиться, он все еще ждал ответа на свои вопросы.

– Это быстро не объяснить: так вышло, – сказал Биорк. – Мы не чаяли попасть в такую ситуацию, но теперь пока ничего не поделаешь. Ты уже не дитя и должен понимать, что стихия обстоятельств бывает сильнее. Человек тогда должен использовать не силу, а хитрость. Порою нужно следовать за бурей, а не иди наперекор ей.

– Это называется – рациональное поведение, – сообщил парнишке голем.

– Ты смотри, твоя кукла вдруг заговорила! И даже пытается меня учить. Значит, вы выжидаете? А пока что задружились с одним из узкоухих?

– Что-то вроде того…

– А я ни за что не стал бы вылизывать им задницы, – сообщил парнишка. – Они уже хорошенько узнали это и этой ночью они меня съедят. Слизняк обещал.

– Кто?

– Главаря этого вонючего клана зовут Слизарки или как-то там. Оленьей пиявкой.

– Вот как… Поэтому всех остальных пленников развязали, а тебя оставили в узде и на солнце? – спросил Биорк.

– Потому, что я ударил одного из рыбьемордых ножом, – гордо сказал парень. Теперь они меня боятся и никогда не развязывают. Они бы и в плен меня никогда не взяли. Я бы не дался. Просто мне нужно было отвести уруктаев подальше от моей маленькой сестренки. Вот они меня и схватили.

– Как тебя зовут, приятель?

– Ты сам не представился…

– Я сквайр Ассандр Биорк.

– Биорк? А ты не врешь? Биорк из большого дома Биорков?

– Ты знаешь Биорков?

– Конечно! Как мне не знать соседей?

Мальчик не мог встать, но прежде чем назвать свое имя он выпрямил спину, положил руку на бедро, словно там висел кинжал, и гордо посмотрел на Ассандра.

– Имею честь представиться, милорд. Урожденный эрл дома Несельграде, граф Ченемгеда и Сюисса, Себастьян Несельграде.

Места эти носили имя Чигирь. Так сказал Пенча Чернота, а он оказался единственным, кто смог определить, куда их унесло. Река быстро теряла свое полноводье, возвращалась в прежнее русло. Низкий берег, в который уткнулся носом паром, после ухода воды оказался непролазным болотом. Его капрал тоже называл Чигирем.

Лагерь разбивать не стали. Воздух был влажный и ознобистый; поднявшееся неохотно солнце весь день едва пробивалось сквозь желтую, низкую пелену. Русские таскали вещи с корабля на каменистую стрелку: здесь было чуть ли не единственное место, где в грязи не вязли ноги. Все кашляли, шмыгали носами, ходили, подняв плечи, сгорбившись. Вещи валились из рук. Ни у кого и в мыслях не было, оставаться в этом гиблом месте. Анна и сама себя чувствовала продрогшей вороной: вороной с вороненком – под плащом пряталась от сырого воздуха Герда.

Предводитель русских, насупившись, смотрел из под козырька морской фуражки на свой табор. Толстые щеки, бушлат, руки в карманах – бегемот-бегемотом… Женщина толстяка, миловидная блондинка, сидела на бауле у его ног, в руках она сжимала ружье.

– Если вы идете с нами, придется бросить вещи, – сказал старпому Баррион. – Выбраться из Лехордского леса – это уже удача. Нам повезло, что ваш капрал сможет быть проводником.

Бегемот тяжело кивнул головой. После утреннего налета орков спорить не приходилось: власть старпома снова закачалась.

Это был даже не налет. Анна уже знала военную манеру узкоухих. Они любили строй, слаженность, любили подавлять численностью. Их барабаны задавали темп сражения, заставляли особым языком передвигать когорты, перестраивать ряды, заходить с флангов.

Тот отряд, который выскочил на лагерь новых людей, был слишком малочисленным – наверняка, это были разведчики, идущие впереди большого войска. Выбежав на открытый галечный берег, они ввязались в бой потому, что не сразу заметили у себя за спиной большую часть людей. Узкоухие слишком поздно поняли, что оказались в западне. Между молотом и наковальней.

Но они наделали большой переполох. Люди с парома еще не видели орков, они вообще не видели ничего: небольшой отряд Сонетров, почти сразу, как русские обосновались на своем месте, угодивший к ним в ловушку, можно было не брать в расчет.

Бой был быстротечный. Орков расстреляли из ружей.

На берегу остались лежать ужасные создания. Даже трудно определить в каком состоянии они выглядели поганее: в живом или мертвом. Нет, не трудно – в раненом и осознающем скорый конец. Одна тварь еще дышала.

Возле орка, лежащего у воды, обезоруженного, зажимающего лапой кровоточащий бок, собрались все люди. Они толкались и заглядывали друг другу через плечо.

Мерзкая бугорчатая голова, бледно-зеленая морда, злобные налитые кровью глаза, дрожащий рыбий рот, издающий скулящие звуки. Это было почище любого триллера. Такое зрелище никого не может оставить равнодушным. Анна в который раз содрогнулась от чистого физиологического неприятия. Враг был нагляден, страшен и мерзок. Он не вызвал ничего кроме желания поскорее убить его.

– И вот эти идут на нас, старпом? – спросил кто-то из вооруженных мужчин. – О них говорил тот колдун? Он же нас предупреждал, Яныч!

– А Великанкин-то оказался прав! – крикнул кто-то за спинами.

Старпом тяжелым глазом поискал горлодера, но ропот шел отовсюду. Лучше было сейчас предводителю русских не высказывать угрозы. Впрочем, он это и сам осознавал.

– Я Бруно Лобанов обещаю: когда выйдем в безопасное место, устроим новые выборы. Тогда все смогут высказаться, – крикнул глухим голосом старпом. – Были ошибки. И с моей стороны тоже были, но сейчас не устраивайте бузу. Ради своих семей не устраивайте. Я договорился и нам предоставят убежище.

Женщина бегемота стояла за его спиной и напряженно сжимала в руках охотничью двустволку.

Орка прирезал Утес. Встал ему коленом на грудь и деловито, без эмоций, загнал кинжал снизу под ребра. Когда он этим же кинжалом стал отрезать узкоухому голову, Анна отвернулась.

Это не помогло. Оруженосец Фюргарта привязал трофей у своего седла, и теперь Нойманн все время натыкалась на безобразную голову глазами. Даже когда она не смотрела на нее, графиню преследовал смрадный запах. Уже не понятно, воображаемый или нет.

Они ехали на запад. Окончательную точку в выборе направления движения всей их большой оравы поставил Чернота. В сторону Капертаума (а значит и Пархима), по его словам, идти было чистое самоубийство, и даже хуже, потому что именно в той стороне лежат Запретные Курганы, – губы Утеса при упоминании этой местности превратились в жесткую складку, было очевидно, что и он не стремится туда попасть, – а единственная, знакомая, хоженая капралом дорога ведет в Крево.

– А Крево – это дикобразы, – пояснил Баррион для Анны. – Их земли – это уже почти медведи.

Баррион хотел попасть к медведям – так звали Бернов, вассалов Фюргартов. Анна знала это. По словам «нового» Чарли, там находился отец Барриона король Дерикси там было все, что осталось от войска Капертаума. Оруженосцы Барриона: Утес и Риард Хонг, – конечно, последуют за ним. Анне тоже ничего не оставалось, как ехать к медведям. Если она желала вернуться в Пархим (а она желала?) то ей следовала держаться своих спутников и дальше.