Однако…
Не прошло и одного куплета, как Дин с другом на пару втянулись в ритм, качая головой и приступая к поддержке выступающих криком. Их музыка была столь мелодична и складна одновременно, что эти двое любителя тяжёлого рока вмиг оставили мысль о том, что айдолы не могут в подобное. И стоило начаться припеву, как эти двое схватились за ограждение и принялись раскачивать его вместе с держащимися за него людьми, на каждый такт в моменте выкрикивая радостное «хэй». Музыка была самая что ни на есть «трушная». Электрогитара, которую чёрт разберёшь по аккордам – сплошь однотипный шум, который непонятным образом передавал нужный тон. Солистка с резонирующим с группой голосом, который отлично вливался в общее настроение, при этом оставаясь выделяющимся, чтобы текст можно было разобрать на фоне общей мешанины. Бас, как и положено, слышно не было. Но вот барабаны… С самого начала припева Дин не мог перестать слышать их в отдельности от всего. Это, казалось, была лучшая партия, которую он когда-либо слышал. Что бочки, что тарелки: хай-хэт, райд и крэш, что ведущие малые барабаны. Всё было столь чётко и ярко выделено, что Иватани хватило каких-то десяти секунд, чтобы окончательно влюбиться в барабанщицу этой чудо-группы. Он приковал к ней свой взгляд единственного глаза, продолжая раскачивать забор вместе с держащимися за него бедолагами, которых, казалось, вот-вот отбросит вглубь толпы. Девушка за барабанами была какой-то недо-готкой: чёрное каре, рваная серая кофта, с пирсингом в брови – всё это сильно выделяло её на фоне разноцветных подруг, что играли в белых свитшотах и не менее белых шортах с высокими берцами. Дин просто впал в своеобразный анабиоз, отделяясь от всего мира и оставаясь наедине лишь с этой барабанщицей. Однако удовольствие от музыки всё ещё никуда не пропадало.
Песня закончилась куда быстрее, чем хотелось бы. Вся группа собралась на краю сцены, размахивая руками и получая взамен десятки букетов цветов, многие из которых не долетали до них, падая куда-то в область первых рядов прямо людям на головы. Девочки же взяли себе по одному букету и постепенно ретировались, давая свою минуту славы и тем, из-за кого весь концерт и был организован. На смену улыбчивым девицам пришли угрюмые парни в чёрных костюмах, одетых в стиле streetwear с натянутыми поверх одежды бронежилетами JPC, что являлось их фирменной фишкой. На бронежилетах белой краской были написаны их самые популярные песни, так что истинные фаны взбудоражились дважды при виде любимых артистов. К сожалению, те, кто выступал сейчас, уже давно не являлись исходным составом группы. Весь костяк умер ещё задолго до рождения Дина, а потому сейчас некогда культовых артистов заменяли не менее талантливые ребята, которые пытались сохранить истинный настрой той самой группы. Два вокалиста молча взяли свои микрофоны, встали с краю сцены и окончательно затихли, не двигаясь и не дыша. Гитарист и барабанщик взялись за свои инструменты и опустили головы. Один из солистов поднял микрофон, закрыл лицо ладонью и тихо сказал:
– Погнали.
Волна звука мгновенно ударила по толпе, пробирая всех до самых костей. Дин и Криста сорвались на крик, выпучив глаза и не веря, что перед ними живьём стоит их любимая группа. Рок вырывался из мониторов, работающих во всю возможную мощь, поливая толпу сочнейшими рифами электрухи вперемешку с хорошо сделанной дорожкой минуса. Когда вступление прошло, а гитарист поумерил свой пыл, в бой вступили оба солиста, начиная чередовать строчки между собой, даря невероятные впечатления всем присутствующим. Песня воспринималась иначе, нежели на записи: всё было более правдоподобным и менее идеальным, ибо иногда певцы не попадали в ноты, а где-то заканчивали строчку на долю секунды раньше. Для человека, который заслушал все песни до дыр это хорошо ощущалось. И тем не менее, хуже от этого концерт совершенно не становился. Дин моментально влился в эту атмосферу и пропевал текст вместе с подругой, пока не начался припев, где оба перешли на крик.
– Living in da madness!
– Covered in da ashes!
– It's burning down, there's no way out!
– And I don't know where we're headed!
Криста кинулась на спину Дина, залезая ему на плечи и принимаясь размахивать руками в такт, при этом не отвлекаясь от текста.
– Everything is broken!
– The sky is in the ocean!
– It's burning down, there's no way out!
– The sun goes down and it's armageddon! – вопил одноглазый что было сил, срывая своё горло на неделю вперёд.
Наперерез общему веселью Тсу злостно глядел на друга, буквально готовясь порвать его сразу, как только Кантвелл с него слезет. Видимо, ему очень не понравилась подобная выходка. А поскольку Дин стоял к нему боком, то совсем не подозревал о надвигающейся опасности, продолжая выкрикивать текст с широкой улыбкой на лице.
Когда песня была окончена, группа собрала все свои заслуженные овации и вновь распределилась по сцене, вставая в исходные позиции. Но что-то пошло не так. Один из солистов махнул товарищу рукой, показывая пальцем куда-то в сторону зрителей. Кивнув друг другу, певцы разминулись и один из них подошёл к краю сцены, приседая на корты и обращаясь напрямую к Кристе.
– Эй, подруга, хорошо наши песни знаешь? – после вопроса он протянул девчушке микрофон и та с горящими глазами схватила его.
– Все до последней наизусть! – радостно завизжала она.
– Хочешь спеть для этой толпы?
Все присутствующие вновь поддержали артиста, одобряя внедрение новой переменной в концерт. Криста завизжала от счастья, спрыгивая с плеч Дина и перелезая через ограждение. Тсу немного помог ей, подняв её в воздух и плавно опустив на сцену, словно снизошедшего ангела. Следом за Кристой пошёл и Дин, чтобы поддержать её, залезая на ограду и прыгая к подруге прямо с неё. Певец немного опешил от подобной наглости, однако тут же пришёл в себя, стоило одноглазому крикнуть тому на ухо, чтобы ему вынесли гитару. Вокалист обернулся к закулисью и махнул на себя рукой, показывая, что ему нужен ещё один инструмент. Его вынесли почти мгновенно, передавая прямо в руки Иватани, следом подключая электруху кабелем к общей сети. Сев на самый край сцены, чтобы не загораживать собой вид на настоящих звёзд, Дин положил гитару на подогнутое колено и подмигнул Атсумэ слепым глазом.
– Что будем петь, подруга? – поинтересовался солист, поднося микрофон к Кристе.
– «Слепой»! – с бешеным задором крикнула она.
– Отлично. Парни, вы их слышали.
Работники выбежали из-за сцены вновь, вынося стойку с беспроводным микрофоном и ставя её перед новой выступающей. Криста буквально не могла найти себе места от счастья: она разрывалась между желанием кинуться с объятиями на кого бы то ни было и желанием снискать лавры с толпы, пусть пока ещё ничего и не сделала. Однако наступило время дать понять, что на сцене она оказалась неспроста.
Гитарист стал выводить первые аккорды, Дин тут же подхватил его, в процессе вспоминая как играть на инструменте, который он не брал в руки уже больше года. Благо в памяти аккорды этой песни отпечатались до самой смерти и парню было не занимать уверенности в этом. Мягко и немного неуклюже он провёл ногтями по струнам, поддерживая гитариста, следом переключаясь на новый аккорд. Вовремя подтянулась и Криста. Сжав микрофон в руках, она стала пропевать текст, вынуждая толпу умолкнуть в ожидании катализатора для своей реакции. В её голосе читалась неуверенность, но она была полностью понятна всем присутствующим. Не каждый день удаётся выступить на одной сцене с любимой группой. Солист поддержал девушку, давая ей влиться в нужный тон и только тогда Кантвелл расцвела. Её неуверенность улетучилась, а голос будто расправил крылья, выдавая исключительно верные ноты. От такой чистоты исполнения в аут попали что солисты, что Дин, который даже не догадывался о подобных умениях своей ученицы. Но он забылся. Нужно было сосредоточиться на своей части, чем он и занялся.
