Одноглазый сполз по двери вниз и, усевшись на пол, подогнул колено, обхватив его руками, и опустил голову. Некоторое время он шмыгал с разной периодичностью, то и дело срываясь на плач.

– Да, я убийца, – начал бубнить Дин себе под нос. – Но не обвиняй меня в том, чего я не делал. Тем более, что это касается тебя. Прошу.

Девушка потупила взор и взяла себя за плечо, после немного обмякнув. По её взгляду было понятно, что ей тяжело сдерживаться и не продолжать вываливать обвинения одно за другим, однако в силу столь неожиданной реакции от Дина, ей пришлось немного уступить.

– Хорошо. Сейчас ты встанешь, посмотришь мне в глаза и расскажешь абсолютно всё.

– Угу, – буркнул Иватани, неспешно вставая и направляясь в зал.

Дойдя до дивана, он аккуратно присел на край и пригнулся, упираясь локтями в колени и сопровождая Каэдэ чуть покрасневшим глазом. Мори бесшумно проследовала за ним и тоже села, но села на самый край дивана, разрывая между ними дистанцию. Сложив ладони на сомкнутые колени, она подняла взгляд и молча уставилась на парня.

– С чего начнёшь? – тихо спросила она, прервав паузу.

– Я тебя не использовал. У меня в принципе не было в планах связываться с кем-либо. Это касается и тебя, и Атсумэ.

– Предположим. Тогда что ты скажешь насчет своей «работы»?

– Да что тут говорить? Откручиваю головы наркошам, оружейникам, насильникам и всё такое.

– И тебе это нравится?

– По мне видно, что бы я горел этим? – Дин оттянул веко под правым глазом, одновременно ссылаясь и на слепоту, и на шрамы. – Терпеть это не могу.

– Тогда зачем ты это делаешь? Ты же знаешь, что есть спасители, это их работа, а не твоя.

– Твои спасители помогли моей маме выжить? Они помогли сохранить мне зрение? Они укрыли всех тех людей, которым помог я?

– Н… Не знаю…

– Что ты не знаешь? У меня искорёбанное ебло и нет живого места на теле. Ты сама это видела. Я себя не жалею, жопу рву, чтобы люди могли жить хоть чуть-чуть спокойнее, а ты просто называешь меня убийцей? Отлично, Кай, просто замечательно! – он начинал переходить в самое настоящее наступление, сам того не замечая.

– Это как-то неправильно…

– Неправильно сначала трахаться с бюрократией, а уже потом идти решать вопросы безопасности. Спасители прибывают только на громкие происшествия, да и то не всегда. Пойми, я не плохой человек, мне просто не повезло. Не повезло оказаться в этом всём.

– И… сколько ты уже этим занимаешься?

– Как мама умерла. Можешь рассказать и об этом, когда будешь сдавать меня службам безопасности, – Дин отвернулся и опустил голову, свесив её чуть ли не ниже колен.

– Я… нет… Дин, нет. Я не буду никому рассказывать.

– А что это тогда за истерика была? Ты ведь спаситель, а я преступник. Сдай меня, и дело с концом. Может, даже повысят.

– Дин…

– Да что Дин-то, блять?! – вскочил он с места, размахивая руками по сторонам. – Задрало меня этим заниматься! Знаешь, что должен делать восемнадцатилетний парень?! Трахать чирлидерш, рубиться в комп с друзьями, посещать кружки и учиться! А знаешь, чем занят я? – процедил он сквозь зубы. – Таскаю блядские трупы день и ночь, убиваю социально опасных ублюдков и делаю вид, что у меня нормальная жизнь! Знаешь, каково делать из живого человека кусок мяса?! Это отвратительно, блять! К этому нельзя привыкнуть! Я не отбитый на голову маньяк, я просто делаю то, что не можете сделать вы! – он резко указал пальцем на Каэдэ, сразу же одёргивая руку назад. – Тебе будет весело, если твою мать убьют и никто даже пальцем не пошевелит?! Тебе понравится, если ты окажешься в безвыходной ситуации, но никто не придёт тебе на помощь?!

– Н-нет…

– Конечно, сука, нет! Именно поэтому я защитил тебя от тех уродов, а взамен получил удар по роже от твоего папани и статус убийцы от тебя! Я определённо это заслужил, да?! – он громко ударил рукой по стене, расколов шлакоблочную кладку за обоями, ибо рефлекторно покрыл кулак камнем. – Так ведь?!

Каэдэ с перепугу дёрнулась, а затем затихла. Она не знала, что сказать, а потому просто прикрыла лицо руками и заплакала. Но заканчивать на этом моменте было бы ошибкой или же простой слабостью перед чужими чувствами. Подойдя к Каэдэ и сев на корточки перед ней, Дин схватил Мори за предплечье и убрал руку от её лица.

– Чего ты от меня хочешь? Просто скажи. Чем быстрее, тем лучше.

Напуганная девушка несколько раз всхлипнула, а после взялась своей маленькой рукой за руку Дина, что прямо сейчас удерживал её.

– Пожалуйста, перестань. Рано или поздно тебя поймают или убьют. Я не хочу, чтобы ты пострадал…

– Тогда поздно спохватилась, я уже одной ногой в списках инвалидов.

– Да послушай ты меня хоть раз! – она махнула рукой в попытке высвободиться, но ничего не вышло, а потому она просто сблизилась с парнем, обняв его и положив ладони ему на голову. – Я прекрасно понимаю, каково потерять близкого человека. Я знаю, что тебе больно и обидно. Мне жаль, что я сорвалась на тебя, и сейчас я понимаю, что была неправа. Но это ничего не меняет. Дин, пожалуйста… живи, как того хочешь ты. Не нужно никого убивать, не нужно больше заниматься самосудом. У тебя есть любящий отец, хороший друг и я. Я тебя п-прошу, оставь в-всё это… – умоляла она взахлёб, сжимая Иватани всё крепче и крепче. – Я люблю тебя, глупый! Знаешь, как я за тебя переживаю? Меня очень пугают твои побои и раны. Просто остановись. Месть не приведёт ни к чему хорошему.

– Хочешь сказать, я должен просто забить на всё, что я сделал?

– Да, Дин. Просто прекрати. Нет смысла искать виноватых, ты ничего этим не изменишь. Хоть сто раз убей того, кто виноват в смерти твоей мамы, она от этого не вернётся. Только взамен на это ты ставишь себя в опасное положение, рискуя всей своей жизнью. Пойми же, никто не хочет терять тебя следом за твоей мамой.

И тут Иватани как перемкнуло. Он не сразу ответил на это, на секунду уйдя в свои мысли. В голове будто что-то не состыковывалось. Не было понимания, как свести мосты меж двух полярностей его мыслей. Легче было спросить у того, кто, по-видимому, знал.

– Так я… важен… что ли? – совершенно пустым на эмоции голосом спросил он.

– Ну конечно, дурёха. Я же не просто так зову тебя парнем, Ода – сыном, а Атсумэ – другом. Ты очень важен для нас, и никто не будет рад, если с тобой что-то случится. Если хочешь, мы можем вместе сходить к психологу. Есть люди, готовые тебе помогать. Не нужно тянуть всё в одного.

– И ты… готова мне помочь? Даже после того, как назвала меня убийцей?

– Прости, правда… Я очень разозлилась, когда догадалась, что ты врал мне. Теперь, когда ты объяснил это со своей стороны, мне стало легче. И всё же, ты должен понимать, что нельзя убивать людей, какими бы они ни были. Тюрьмы существуют не просто так. И да, я готова тебе помочь. Мы сможем забыть об этом вместе, просто мне нужно, чтобы ты рассказал мне обо всём и больше не врал мне.

– Обо всём? А точно нужно? Это, ну… точно испортит мнение обо мне.

– Думаешь, хуже есть куда? Может, я наоборот начну думать только лучше. Давай, иди сюда, – Кая похлопала по дивану рядом с собой, приглашая Дина лечь на него.

– Я правда не уверен, что…

– Тебе и не нужно быть уверенным. Просто доверься тому, кто хочет о тебе заботиться. Ну же.

Чуть отстранившись и посмотрев в чистые и немного заплаканные глаза Мори, Дин всё же решил последовать совету и лёг на диван, положив голову на колени к девчушке. Та, в свою очередь, положила ладонь ему на лоб и стала медленно гладить его по голове, давая одноглазому немного расслабиться.

– Моя мама… – начал рассказ он…

Прошло не меньше получаса, прежде чем Дин смог закончить свой монолог. Некоторые части рассказа были тяжелы на подъём, а потому Иватани иногда мог прослезиться, рассказывая о каком-то из убийств или моменте, когда он был на краю смерти. Многие слова ранили и его самого, и Каэдэ, что за всё время не проронила ни слова, просто давая Иватани выговориться. Она нежно поглаживала тёмно-русые волосы, чьи концы уже начинали сечься из-за отсутствия ухода за ними. Иногда, вместо волос, она проводила пальцами по лбу или виску парня, будто изучая его вновь. Внутри неё таяло всякое сомнение о том, что она выбрала не того человека. Её выбор был верен, однако работа ещё предстояла недюжинная. Перед собой она видела заржавевшую драгоценность, что молила о помощи. Чувства внутри подсказывали, что реставрация – правильный путь. Неторопливо, аккуратно, учтиво. Применяя все доступные инструменты. И только по окончанию работ можно будет утверждать, что всё это было не зря. Что всё это было сделано ради чего-то большего.