И ведь Рустам – совершенно не похож на Диму.

Я не могу представить, как он говорит о масонах, цитирует Ницше и обсуждает связь египетских пирамид с космосом… А вот представить, как он, пристроившись сзади, в совершенно животной манере выбивает из моей груди громкие стоны…

Нет, даже не стоны....Хрипы!

Это могу.

И потому – пулей вылетаю из соседского дома в шесть часов утра.

Черт, ключ....

Куда деть этот проклятый ключ, чтобы с чистой совестью затаится дома и избежать встречи с соседом?

Может, вечером поехать куда-нибудь в отель и отправить ключ доставкой на такси?

Тут же осекаю саму себя.

Окстись, Вера!

Не потащит же он тебя в постель силой. Ведь не в каменном веке живем…

Нет ведь?!

Немного успокоившись, кладу ключ в карман и возвращаюсь домой.

Катя до сих пор спит, развалившись прямо на диване в гостиной, а кот, насупившись, недовольно восседает рядом. На соседнем кресле.

Принюхиваюсь.

Удивительно, но ничем криминальным не воняет…

– Ты давно проснулась? – сонно бормочет подруга, когда я поправляю сползший с неё плед. – Я даже не слышала, как ты пришла вчера…Прости, меня вырубило.

– Бывает – хмыкаю я.

Ну.

Похоже моего исчезновения даже не заметили.

А я лучше пока помолчу.

И дело не в том, что я не доверяю Кате. Она – моя самая близкая подруга.

Просто мне сейчас кажется, что если начну вслух говорить об всем, что произошло, то просто сгорю от стыда!

– Боже, кажется, я вчера капитально перебрала…

Катя утыкается лицом в подушку.

– Сделать алкоголику кофе? – предлагаю я.

– Алкоголик был бы счастлив и очень благодарен – отвечает воистину замогильным голосом. – Кстати… – поднимает вверх указательный палец. – Ущерб беру на себя! Виновата. Это помню. Сосед не сильно лютовал?

В горле моментально пересыхает, лицо снова обжигает стыдом…

– Нет… – бормочу, разворачиваясь к кухне.

Ох, Катерина!

Знала бы ты, что меня хотят заставить расплачиваться за твои грехи натурой!

Вот только это – упрямо не воспринимается моей головой , как угроза. И мне вдруг очень хочется, чтобы с меня содрали хоть за все грехи мира.

Дотошно, требовательно и о-очень строго…

Вздрагиваю от собственных мыслей и воровато озираюсь по сторонам, как неверная жена, которая только что проводила любовника.

Тьфу-тьфу-тьфу…

Хватит, Вера, приди уже в себя!

Не жили развратно, нечего и начинать!

Пока сосредоточенно варю кофе, пытаясь прогнать из головы похабные образы, на кухню забегает кот.

Трется об мои ноги, мурчит, явно чего-то требуя…

Понимаю, что его нужно выпустить на улицу, но почему-то чувствую странную ответственность за этого пушистика.

Вдруг этот бандит снова побежит на криминальные разборки?

И так уже весь подратый.

Ладно…

Я передам его из рук в руки вместе с ключом…

Сугубо в целях безопасности самого пушистика!

Вернувшись в гостиную, ставлю кофе на стол, а коту кидаю мясо со вчерашнего мангала.

– А ну-ка двигай булочками… – требую у подруги, забираясь под плед рядом с ней.

Тепло…

– Кстати, вот этот пушистый варвар ночью царапнул меня по пятке! – жалуется подруга, задирая ногу и демонстрируя мне царапину. – Кажется, после этого мы с ним ходили в туалет. Но это не точно.

– Надо же… Какой он культурный – смеюсь я.

Катя укоряюще трясет передо мной своей травмированной ногой.

– Ты вот это называешь культурой, Брут? Я ранена!

– Он просто хотел в туалет – оправдываю я кота. – И понимал, что дома этого делать нельзя.

– Дожили… – бормочет Катерина. – Никакого сочувствия к жертве абьюза.

Улыбаюсь.

С Катей хорошо и легко.

Мы пьем вкусный кофе и болтаем о чем угодно, кроме предстоящего развода.

Подруга пытается меня отвлечь. Без остановки что-то рассказывает, шутит, заряжая меня своим настроением.

И вот…

Мы уже смеемся, представляя, как в семьдесят пять рванем куда-нибудь в Италию.

Будем пить на пляже просекко, оттопыривая мизинчик, брать уроки танго, и подмигивать молодым итальянцам , которые будут открещиваться от нас, как от прокаженных.

К четырём часам провожаю подругу на такси, выношу мусор к баку в конце улицы…

И останавливаюсь, так и не доходя до дома.

По телу бьет ледяной озноб и меня моментально замораживает на месте, как статую.

У моего забора стоит автомобиль мужа. А мой благоверный, заметив меня, уже движется в мою сторону.

Одет он, как всегда, безупречно. С иголочки. Черный костюм, синяя рубашка, начищенные до блеска туфли.

И сейчас, учитывая, что на мне домашнее платье в цветочек, а волосы растрепаны от ветра, его безупречность воспринимается мной, как никогда, паршиво.

– Вер! Здравствуй… – он останавливается напротив.

– Привет – отвечаю ровно.

А сердце уже бешено тарабанит в груди, не давая дышать.

Боже, помоги мне не выглядеть жалкой…Умоляю!

– Как узнал, где я живу?

Муж пожимает плечами, заинтересовано оглядываясь по сторонам.

– Так у меня же твоя геолокация есть.

Ах да.

Та, которую он установил, когда думал, что я ему изменяю.

Сейчас от этого смешно.

Всё уже давно было шито белыми нитками.

Ты, Вера, думала, что он тебя любит, и потому – так сильно ревнует, а он просто оценивал людей по себе. Как банально-то, Господи…

– Ты не отвечаешь на мои звонки. Я звонил тебе ночью…Сегодня тоже звонил. Несколько раз.

– Неужели так беспокоился? – спрашиваю холодно.

– Разумеется – отвечает важно. – Ты уехала из дома в ужасном состоянии…Тебя всю трясло. Мало ли, что ты могла сделать с собой в таком ужасном состоянии.

Слышу, как позади останавливается машина.

Прямо за моей спиной.

Отхожу чуть в сторону с дороги, на тротуар, чтобы никому не мешать. А сама – не свожу взгляда со своего пока еще мужа.

– Я польщена твоей заботой. Но, будь добр, переходи к делу – требую спокойно. – Я тороплюсь.

– Неужели… – хмыкает он.

– Представь себе.

– Уж не на свидание ли? – спрашивает с издёвкой.

– Похвальная сообразительность…

Муж печально усмехается, с вселенским сожалением глядя мне в глаза.

– Вер… – говорит снисходительно. – Я понимаю, что тебе больно и паршиво. Но пытаться вызывать у меня ревность таким смешным образом – глупо. Мы ведь уже не дети.

– К делу – чеканю я.

Он разводит руками и тяжко вздыхает.

– Что ж. Как скажешь. Если ты не против, я хотел бы обсудить твои права на эту машину – кивает в строну моего шевроле. – Напомню, что это была моя покупка.

– Выражайся точнее, милый. Это был твой подарок.

– Боюсь, ты трактовала мои действия ошибочно – деловито поправляет свой галстук. – Это было приобретение для всей семьи. Мое вложение. Но ты больше не часть моей семьи. Поэтому, с твоей стороны было бы честнее…

– Не тебе говорить мне о честности! – вспыхиваю я. – Если ты не забыл, я десять лет работала в твоей компании. Бесплатно.

Муж снова удрученно вздыхает.

– Вер, я понимаю, что ты сейчас не можешь взглянуть на ситуацию объективно. В тебе говорит обида. Но, знаешь… Если тебе будет легче, я скажу как есть. Я не хотел, чтобы у нас с тобой вот так вышло.

Улыбаюсь.

– О, правда?

– Правда! Я искренне верил, что смогу без детей. Даже смирился, что ты у меня такая…

Меня передергивает от этих слов.

От отвращения, от отчаяния, злости…

И я вдруг ясно осознаю, что уже давно не испытываю никаких чувств к этому человеку.

Они умерли, похороненные под всеми "смирился" , "я люблю тебя даже неполноценной" и "я всё равно готов быть рядом".

– А потом с Юлей как-то само получилось. И… Вер, я просто не смог от этого отказаться. Я когда услышал, как у моего ребенка сердце бьется…Это такое нереальное ощущение! Я знаю, что ты не сможешь меня понять. Понимаю, что тебе это просто не дано. Но твой цинизм в этой ситуации… Он совершенно неуместен!