А то всё плечи, да плечи…
Они ж у нас тут не одни, в самом-то деле…
Но мадам внезапно дергается и поднимает голову, отстраняясь, когда телефон в её кармане начинает истошно вопить.
На экране высвечивается "муж".
А на лице у дамочки за доли секунды мелькает целый замес из боли, усталости и какого-то…отвращения.
Обреченно вздохнув, она уже собирается ответить, но я успеваю перехватить аппарат.
– А ну отставить! Телефонные разговоры у нас в колонии запрещены, мадам!
– Но – смотрит на меня растеряно. – Может у него что-то срочное…
– Ты сказала, что ушла. Так? – уточняю раздраженно.
И сам не пойму, с чего так сильно бешусь.
– Так, но…
– Без "но". Время на часах – минута первого. А этот хрен уже потерял возможность звонить тебе, когда ему вздумается. У тебя сейчас – личное время. Поняла?
– Но…
– Без "но", мадам! Потерял возможность! – рявкаю я.
И, отключив вызов, отставляю телефон подальше.
А мадам – немедля возвращаю к себе на грудь.
– Знай свое место, женщина – комментирую недовольно.
А то нечего мне тут ностальгию обламывать.
– Ты вообще-то наказана.
Мадам в ответ тихонечко, пьяно хихикает. И от этого звука мотор в моей груди заводится на полную мощность.
Ох, женщина, пощади…
Это еще что за номера?
– Знаете, а мне вообще-то нравится у вас в колонии – шепчет и опускает голову чуть ниже, засыпая. – И наказания ваши мне тоже нравятся…
А через минуту она уже безмятежно, непорочно сопит на моей груди.
Ну что, вкусно тебе, Камолов? Прямо редкий деликатес у тебя сегодня, да?
Ага.
Смотри, не обожрись там…
Глава 9
Вера
Смутно осознаю, что лежу в теплой постели.
За окном еще темно, мрачно и холодно, а в кровати – уютно и хорошо.
Сонно хмурюсь, обнимая свою мягонькую подушку.
А почему я сплю в одежде? Под одеялом уже так жарко…
Не открывая глаз, стаскиваю с себя свитер и джинсы, и отпихиваю их куда-то подальше, вниз, оставаясь в одном только нижнем белье.
Теперь – всё просто восхитительно.
М-м-м…
Не помню, когда я успела купить себе такой шикарный матрас, но, определенно, это было одно из лучших решений в моей жизни.
И сейчас, ворочаясь в полудреме, я блаженно исследую свои владения. Ровно до тех пор, пока не утыкаюсь телом во что-то очень горячее и очень большое…
Это еще что за…
Мамочки!
Не успеваю я даже пискнуть, как меня уже коварно утягивают в плен.
– Добро утро, рецидивист… – звучит хриплое у уха.
И я просыпаюсь окончательно!
– Доброе – нервно сглатываю, пытаясь сползти с кровати.
Куда там!
Нахальные руки только ближе притягивают меня к себе.
– И куда же ты собралась, мадам-заложник? – вкрадчиво спрашивают у меня.
Горячее дыхание щекочет шею, теплая ладонь бесстыдно поглаживает живот.
Ох, боже мой…
Ощущение, будто я – бедная лань, которая попала в плен к коварному Шер-хану.
И он – ни за что меня не отпустит.
Он меня вот-вот сожрет!
В теплой постели.
Рано утром.
Когда за окном – темно, сыро и туманно…
– Д-домой – лепечу я.
Стыд-то какой, Вера! .
Ты без одежды, в постели совершенно постороннего человека…
Ужас!
– М-м-м… – трется носом о мои волосы – А зачем?
– Мне…Нужно.
Сбиваюсь, затаив дыхание, когда губы моего «тюремщика» начинают скользить по голой коже.
Целуют в спину…В шею…В плечи…
– Запрещено, мадам. У нас сейчас как раз утренний досмотр опасного…рецидивиста.
Его горячие ладони уже вовсю исследуют мое тело.
Тискают, сжимают в самых чувствительных местах. Будто играясь, распаляют до невозможного предела.
Боже…
Это хлеще вина.
Это что-то давно забытое. Теплое и нежное…
С утра, когда ты еще не успел надеть на чувства броню, когда все ощущения обнажены до предела…
Мамочки, спасите!
У кого-то сейчас случится инфаркт.
В целях самосохранения, снова пытаюсь отстраниться от своего нахального «тюремщика».
– Тише, заложник… Не бунтуй…
Его голос звучит мягко.
Будто убаюкивая и затягивая в сонное царство наслаждений, в котором нет ни "стыдно", ни "запрещено".
Всё можно!
– Просто расслабься и получай удовольствие… – искусительно шепчет он, заваливая меня на спину.
И, не успеваю я опомниться, как нахальные губы уже требовательно впиваются в мои, пока блудливые руки – так и шарят по телу в самых чувствительных местах.
Господи, Вера, да тебя тискают под одеялом, как какую-то легкомысленную девицу…
Приди в себя! Еще немного – и тебя разложат прямо здесь.
Реагируй!
Но от этих жадных поцелуев меня уже уносит в какую-то параллельную вселенную.
В ту, в которой я – уже не бесполое существо с набором хозяйственных функций, а женщина, которая тоже кое-чего хочет.
Очень сильно!
До бесстыдного стона, который неожиданно срывается с губ.
Как раз тогда, когда на телефоне моего «тюремщика» начинает громко звонить будильник.
– Блядь… – срывается у него.
Максимально искренне.
– Мне отъехать нужно. Дела.
Отключив звук, он утыкается носом в мою шею и тяжело, сбивчиво дышит.
– Сожру тебя сегодня… – угрожающе шепчет на ухо. – Сожру. Вечером. Поймаю, и…
И сжав на мгновение мои бедра, еще раз, бешено впивается в мои губы.
Проталкивается внутрь языком, весь вибрирует, прижимая меня к своему мощному телу, двигает бедрами вперед, будто заранее намекая, что меня ждет.
Сердце истошно колотится где-то в горле.
По коже ползут мурашки.
Они скопом охватывают все тело – от пяток до самой головы.
Боже, Вера, стыдно…
Стыдно отвечать на этот поцелуй – ты ведь подписываешь пакт о полной капитуляции, Вера!
Тебя только что ясно предупредили.
Но тело решает, что будущее – пока что туманно, размыто, и вообще – может никогда не наступить. А вот сейчас…
А сейчас – мне до безумия хочется забыть обо все на свете и просто утонуть в этих ощущениях.
И я отвечаю…
Медленно, с наслаждением, сама прижимаясь к нему всем телом. А когда он поднимется с постели, закутывая меня в одеяло, снова проваливаюсь в сладкий сон.
До тех пор, пока меня в очередной раз не касаются наглые, просто бессовестные губы.
Сонно моргаю, глядя на своего «тюремщика».
Он уже одет в темную рубашку и брюки. От него исходит свежий, хвойный и по-мужски тяжелый аромат.
– Там, в холодильнике, пирожные есть. Кофе на столе оставил. Если уйдешь – закрой дверь на ключ – говорит буднично. – Он висит в прихожей.
Цепляет пальцами мой подбородок и приподнимает лицо.
– Поняла?
Слегка заторможено, шокировано киваю.
"Если уйдешь"?
В смысле "если"?"
Да я отсюда сбегу, сверкая пятками!
– Умница…Тогда до вечера, мадам-заложник – с усмешкой щелкает меня по носу. – Веди себя хорошо. А ночью – будем вести себя плохо.
Через минуту за ним уже захлопывается входная дверь.
А я натягиваю на себя одеяло, стыдливо прячась от всего мира.
Всё, Вера…
Кажется, ты капитально влипла.
Глава 10
Меня лихорадит, как преступника, который пытается скрыться с места преступления. У меня горят щеки, уши и шея, которую совсем недавно шпарили поцелуями…
Ох, Вера…
Ты ведь тридцать два года была порядочной женщиной.
Даже в мыслях не изменяла своему мужу!
Никогда!
Нужно же теперь как-то культурно оплакать предстоящий развод. Побыть в трауре, в конце концов. А вот так бессовестно совать язык в рот совершенно постороннему мужчине…
Стыдно!
Краснею, прикусывая губу и вспоминая…
Стыдно – это да…
Но ведь как приятно-то, Господи Боже…
