– Идет!

– Вы ведь обещаете вести себя прилично? – спрашивает с нажимом.

Голосок у неё строгий, а вот лицо – всё просто горит от смущения.

Сладко так…

Интересно, барышня, как сильно ты будешь смущаться, когда я буду уже в тебе…

– Не переживайте… – понижаю голос, склоняясь к её лицу – Я, мадам, гарантирую, что буду вести себя НЕприлично…

Зрачки у нее выразительно расширяются, мы одновременно сглатываем и облизываем губы…

И я вдруг ловлю какое-то давно забытое ощущение.

Когда девушку хочется на столько сильно, что тебе будто скручивает в жгуты каждый нерв и желание становится адски болезненным и остро-пьяным.

Еще немного – и взрыв!

Тебя просто разорвет к чертям , и ты растечешься по полу кипящей лавой…

– А вот ущерб оценить – надо, да… – шепчу прямо ей в губы. – Проходи…Но только если готова вести себя… Прилично – нахально усмехаюсь я.

Дразню её…

И мадам, стрельнув в меня настороженным взглядом, все-таки проходит в дом.

Ух!

Будоражит-то как.

И я уже чувствую себя не мужиком на пороге сорока, а озорным пацаном, у которого в крови играет бешеный азарт.

Мне хочется не просто какую-нибудь женщину, мне хочется – именно эту.

– Выход на балкон через спальню – оповещаю её. – По лестнице и налево. Можешь идти, а я пока сделаю кофе.

– Спасибо, но я не хочу кофе.

– Зато я хочу – отвечаю невозмутимо.

Дамочка на пару секунд застывает в нерешительности, но потом – всё-таки поднимаемся вверх по стеклянной лестнице.

А мне хочется заурчать от удовольствия, наблюдая, как плавно покачиваются её бедра…

Всё.

Ослеп.

Оглох.

И кажется, что кровь выкачана из всех прочих органов и теперь – бешено пульсирует лишь в паху!

Так что, единственное, что сейчас волнует взрослого мужика, у которого чуть не погорел дом, так это то , что в его доме даже нет культурного вина, чтобы разогреть своего заложника.

Взяв телефон, захожу в приложение доставки.

Добавляю в корзину красное сухое, несколько сортов сыра, набор пирожных, виноград…

И доплачиваю за экспресс.

Быстрее нужно!

Сварив кофе, поднимаюсь по лестнице с чашкой в руках, и удивленно замечаю, что мадам замерла в коридоре.

Обхватив себя руками, косится на фотографию. На ней мои сорванцы, еще совсем мелкие и беззубые, облепили меня со всех сторон, радостно демонстрируя свои медали. Мы с ними тогда впервые краевой чемпионат выиграли.

Счастья у них на том фото – полные штаны.

Слава Богу, хотя бы не буквально.

– Ну и как там наш ущерб? – хрипло спрашиваю, облокотившись о стену рядом с блондинкой.

Хочу…

Но когда дамочка поворачивается ко мне, у меня в голове вдруг загорается аварийная лампочка.

Так-так-так…

Подбородок у неё дрожит, в глазах – какое-то загнанное, драматичное выражение…

Серьезно? Она сейчас что, опять собирается реветь?!

Всё, нахрен…

Десерт отменяется!

Вот эта трагичная хрень, Камолов, называется – "проблема"!

И мы её принципиально не трогаем, помнишь?

Отменяем все блудливые планы и быстренько отправляем дамочку домой…

Давай, Камолов, отправляй её восвояси, ну…

И я уже открываю рот, чтобы сделать именно это…

Но мадам меня опережает.

– Балкон я осмотрела – бормочет, отводя взгляд.

Только теперь – совсем не потому, что смущается.

– Но я не разбираюсь в ценах. Если завтра, после обеда, я приглашу к вам оценщика, это будет… Удобно? – её голос резко срывается, из глаз брызгают слезы. – Боже… Простите…

Она хочет юркнуть к лестнице , но я успеваю схватить её за локоть.

– Так. А ну-ка пойдем .

"А куда?" – возникает в голове вполне резонный вопрос.

На выход?

На выход же, да?!

Мы же джентльмены, конечно. Мы ее даже проводим, да.

А потом захлопнем дверь и спокойно пойдем спать.

Но пока одна моя часть усиленно рвётся к двери, вторая – уже усаживает мадам вниз и врубает ей электрический камин.

Для уюта.

– Извините, – дамочка пытается встать – но мне нужно…

– Отставить! – снова, как непоседливую зверюшку, усаживаю её на диван.

И, пригрозив ей пальцем, иду в прихожую, откуда уже раздается бесячий звон.

Ага, винишко подъехало.

Это очень кстати!

Забираю у курьера пакет, первым делом наливаю в бокал вино и протягиваю его мадам.

Берёт…

Надо же. Даже спорить не будет?

Что-то не нравится мне это её отрешенное состояние…

И я, не теряя времени, мою виноград и режу сыр. Закончив, ставлю тарелку с едой на стол, наливаю себе коньяк и сажусь рядом.

– Ну…Рассказывай – по-свойски толкаю её плечом. – Чего ревем?

Дамочка лишь протяжно вздыхает.

Но, по затравленному выражению в голубых глазах, становится ясно, что поговорить с кем-то ей ну очень хочется.

Снова легонько толкаю её плечом.

– Колись давай.

Я требую объяснений!

– Ну… Меня бросил муж… – признается она наконец.

И делает маленький глоточек из бокала.

– А-а.

Вот оно как.

– Так ты по нему ревешь, значит?

Такая мысль мне совсем не нравится. И я пытаюсь смазать послевкусие от собственного вопроса коньяком.

Сбить его нахрен…

– Нет. Не по нему… – вздыхает. – Скорее, по времени, которое потратила впустую. На человека, который этого не стоил.

– Изменил, что ли?

Вяло кивает.

И , зажмурившись, делает еще несколько глотков из бокала.

– Он сказал, что уходит к другой.... А потом… – продолжает она, расслабляясь.

И вино уже начинает постепенно размывать её взгляд.

– Мне написала и его беременная любовница. Вежливо попросила не мешать их счастью – морщится. – Сказала, что он был со мной из жалости. И еще – что я не должна пытаться его удержать.

Подливаю ей вина в бокал.

– Не понял. А чего тебя жалеть-то? Ты же молодая, красивая женщина.

Мадам смущенно улыбается и пожимает плечами. Но улыбка у неё какая-то неправильная, неестественная.

– А я детей иметь не могу – отвечает неожиданно легко. – Диагноз. Наверное, поэтому…

Но в следующую секунду она уже отворачивается, украдкой вытирает глаза и залпом осушает бокал.

Так, будто не вино, а анестезию в себя вливает.

– Я просто ваше фото с ребятишками увидела. Навеяло как-то – снова жмет хрупкими плечиками. – Период у меня, наверное, сейчас такой…Тяжелый.

Грудную клетку сводит неприятной судорогой.

И я неожиданно давлю в себе совершенно иррациональное желание притянуть её ближе, спрятать на своей груди, укрыть собой…

И зависнуть вот так хоть на целый час.

Как со своей.

Вот только это – гораздо ближе, чем просто секс, и потому – находится под строжайшим запретом.

Э, Камолов, мать твою!

Стоп-стоп-стоп.

Руку на место верни…

Но пульт управления уже давно переехал в штаны, а там у меня – всё слишком благородно, так что…

От одного раза ведь никто не умрет, верно?

И, обреченно глядя в потолок и усиленно делая вид, что я к этой ситуации совершенно не причастен, притягиваю мадам к себе.

– Так… Давай-ка… – укладываю её к себе на грудь.

Мадам не сопротивляется. И, поджав под себя ноги, лишь тихонечко шмыгает носиком, пока меня – стремительно утягивает в ностальгию.

В те времена, когда, после борьбы со всем миром, ты возвращался домой, а там – камин, вино и женщина, с которой можно не только потрахаться , но еще и просто помолчать.

Мутная хрень.

И очень недолговечная, как оказалось.

– Знаете, мне кажется, всё это немного странно – вдруг заключает мадам спустя пару минут.

– Ага…

Веду рукой по золотистым волосам, медленно опускаюсь к плечам.

– Но, кажется, я уже пьяная… – бормочет она. – И мне как будто всё нравится.

Мне тоже…

И блудливая ладонь уже ползет вниз, желая утешить еще какую-нибудь часть тела.