– Сок?
– Не надо.
– Борис погиб.
– А Славик? – она поперхнулась.
– Нормально с ним всё. Чуток мозги сотряснулись и плечо ушиблено.
– Авария?
– Странная какая-то. Они остановились на трассе. Борису приспичило в туалет. Славик оставался в машине.
– Он что, писал прямо на трассе?
– Нет, перелез через леера. Вернувшись, решил по телефону поболтать. Дефилировал по трассе, увидел КамАЗ и кинулся под колёса. Водила от неожиданности вильнул и подвинул Патриот. Славка башкой стукнулся. Обосрался, конечно. Водила сам ментов вызывал и эвакуатор. И скорую, спасибо ему. Если бы не камера, уже бы сидел.
– А нам почему не позвонил?
– Мне звонил, когда мы поднимались, и связи не было. Родителям уже из больнички сам звякнул.
– Так ты его в травме увидел, да?
– Ага. Бьётся в истерике, домой просится.
– Так забери, если хорошо себя чувствует.
– Говорю же, истерика у него. Доктор уговорил до завтра хотя бы остаться.
Вика сама себе налила ещё виски, уже с соком.
– Бедный Борис, сходил в горы развеяться!
– Жалко парня, но согласись, он безбашенный.
– Всё навалилось одно к одному. Я хочу увидеть тело! – она заплакала. – Хоть бы похоронить по-человечески! Неизвестность угнетает.
– Подвинься!
Глеб улёгся рядом и погладил по голове, как маленькую. Потом нашарил под рубашкой грудь, да так и заснул.
Вечером их обнаружил одетыми, спящими в обнимку, забежавший переодеться Данька.
– Дядя Глеб? Мама! Что вы здесь делаете? А где папа? Вы что, расстались?
– Какой болтливый сынок! – разлепил глаза Глеб. – Мы его потеряли.
– Шутите, да?
– Серьёзно, – с трудом поднялась Вика.
– При переходе по хребту он отстал от группы и…
От громкого бряка у Вики заколотилось сердце.
– Её же никто не трогал! – прохрипел Данька, глядя на разбившуюся рамку со свадебной фотографией родителей.
И тут же подскочил от неожиданно зазвонившего телефона. Глеб стукнулся затылком о деревянный подлокотник.
– Ты же его утром выключил, – пробормотала Вика.
– Алло, алло! Глеб, забери меня отсюда к чёртовой матери! Меня Зара одолел!
Вопли Славика слышал даже Данька, сидящий в кресле.
– Славик, успокойся! Ты как себя вообще чувствуешь? – морщась, Глеб потирал ушибленный затылок.
– Говорю тебе, это он ночью приходил! Если ты меня не заберёшь, я сойду с ума!
– О, боги! – Вика поднялась с дивана и побрела в туалет.
– Дядя Глеб, это бесчеловечно!
Она услышала грохот входной двери. То ли ещё будет, сынок! Ничего, уже большой мальчик, переживёшь.
Глава 7
Марьяна застала Назара сидящим над телом. Хорошо, он не чувствует запахи. То есть иногда почему-то чувствует. Как говорит, Марьяна, по старой телесной памяти. Но запаха разложения своего тела не чувствует. Старый ворон заинтересованно кружит, но опуститься не решается. То ли видит его, то ли чувствует.
– Ну, и что ты тут сидишь? – Марьяна выплыла из-за спины. —Нет занятий поинтереснее?
Назар переместился на вершину Ко, пошелестел старым альбомом, забытым кем-то прямо на камне. Теперь это стало одним из любимых мест.
– Оказалось, жена мне изменяла. Я так понял, всю нашу жизнь. Я был слепцом! Почему так больно, Мань?
– Мы уже обсуждали, это свежая память.
– Я считаю это несправедливым!
Она понимает его не до конца оформленные фразы на уровне сознания. Интересно, потому что теперь душа его ничем не прикрыта? Марьяна ловит мыслеформы, а при жизни человек может замаскировать ложь соответствующей мимикой.
– Меня не страшит ад. Если моя душа всё равно растворится, какая разница! Но если я буду помнить, не успокоюсь. Буду сожалеть, что хотя бы не попробовал.
– Обычно души сожалеют о несовершённом при жизни добре.
– Каждый решает сам.
Марьяна развлекалась, выковыривая один за другим маленькие камушки их созданного на вершине кургана. Люди полагают, в подобных вещах виновата стихия.
– Часто для судьбоносных поступков нужен некий толчок. Для тебя, видимо, спусковым механизмом послужила смерть.
– Осуждаешь?
По сути ему всё равно, но может пригодиться любая информация. К тому же, Марьяна вызывает симпатию. Если бы она категорически осудила, он бы ещё подумал. А так… не стоит терять драгоценное время. Её понимание поддерживает сознание в тонусе, не даёт растечься и разорваться. Пока ещё он отслеживает причины и следствия, пока испытывает хоть какие-то эмоции.
– Когда-то давным-давно я влюбилась. Его звали Алёша. Казалось, он отвечал мне взаимностью, – она задумчиво прокрутилась вокруг старой берёзы. – Потом Алёша женился, сославшись на деспотичных родителей. Мы продолжали встречаться. У него родились один за другим ребятишки, мальчик и девочка. Он всё просил подождать, мол, вот скоро-скоро, обязательно уйдёт от жены. Но на деле ничего не менялось. И однажды, когда я уже не выдержала и заплакала прямо у него на руках, он предложил вместе уйти.
– Убежать, в смысле?
– В смысле, прыгнуть с Ко, взявшись за руки.
– Как романтично!
– Очень, – красивое лицо исказила гримаса отвращения. – Мы стояли над обрывом. На хребте. Неожиданно Алёша сказал, что передумал и зашагал обратно. Я хотела его догнать, оступилась и упала. Сознание потеряла мгновенно.
– Ужас!
– Поднимаюсь над камнями и вижу своё тело. Сначала у меня случилась истерика, когда осознала, что это конец.
– Как у меня?
– Я за пятьдесят лет всякого насмотрелась. Поверь, ты держался лучше других, – она переместилась к подножию Столовой. – Потом я догнала его в долине и схватила за ботинок, когда он переходил реку. Сюда!
Назар оказался у креста.
– Я видел его, когда мы поднимались. Но он в стороне от тропы. Мои друзья, сказали, что это, скорее всего, муляж. Сколочен специально для устрашения халатных туристов, мол, в горах случайным людям не место.
– Всё зависит не только от физической подготовки, но и от того, как ты относишься к восхождению. Страх играет не последнюю роль. Ну, и безусловно, надо понимать, что снег тает только в середине лета. И одеваться соответственно.
– Ты наряжена весьма колоритно.
– Не видела смысла что-то менять. Не видела смысла в своей жизни. И смерть приняла такую же бессмысленную.
– Мань!
Назар изобразил объятия.
– Что толку теперь сожалеть! Не знаю, бывает ли у современных девушек такое, что вот как будто с уходом любимого жизнь непременно закончится. Дурацкое всепоглощающее чувство, ни жизни без него нет, ни смерти.
– Без тебя жизни нет. Без тебя смерти нет. Без тебя счастья нет. Бес тебя по-пу-тал, – пропел Назар.
– Ты поэт!
– К сожалению, нет. Песня из относительно современного кинофильма. Поверь, подобное идиотское чувство накрывает не только девушек. С развитием цивилизации изменились гаджеты, но не люди.
– Гад же ты! – она рассмеялась.
– Это…
– Да, наверное, я уже слышала. Но память избирательна. Я хорошо помню только то, что прожила сама.
– Вы жили в деревне?
– В посёлке. Где все друг друга знают.
– В этом всё дело?
– И это тоже. И обидно: он даже не оглянулся проверить, спускаюсь ли я следом, представляешь?
– Поэтому ты утянула его с собой?
– Я его просто утянула. Видел он меня, наверняка, всего пару мгновений. Скорее всего, так ничего и не понял. Бился в истерике над телом три дня, потом вернулся к родным, через сорок дней и духу его здесь уже не было.
– Так это его настоящая могила? Там лежит тело твоего Алёши?
– От тела уже ничего не осталось, а моим он так и не стал.
– А почему его не похоронили на кладбище?
– Кому надо предателя на своём горбу вниз тащить? В то время не было никакой специальной техники, это раз. А потом, многие поняли, что уходил он со мной. Вдова встала в позу, у родителей сил не хватило. Да и они тоже его за измену осуждали.