Я вспомнил, что мы с Кириллом и с Артурчиком ещё не сверили купленные летом билеты. Газеты с результатами тиража вышли четвёртого сентября, когда группа «ОиНТ-73» уже собирала на колхозном поле арбузы. А я о тех лотерейных билетах вспомнил только сейчас. Представил, как порадовались бы Кирилл и Артур, обнаружив в своих лотерейных пачках вот эти вот два билета, сулившие получение «супер приза». Я усмехнулся и придвинул к себе паспорт «фальшивобилетчика». С чёрно-белого фото в паспорте на меня смотрело знакомое лицо. Без бороды.

— Не помню, как тебя зовут на самом деле, — произнёс я. — Но ты точно не Петров Максим Иванович.

Уронил паспорт на стол, прогулялся в спальню. Достал из-под кровати сумку — из неё вынул картонную папку с надписью на обложке «Дело №_» (точно такую же, какую видел в машине капитана КГБ). Вернулся к столу, вынул из папки пять исписанных моим размашистым почерком серых листов бумаги (просидел над этим сочинением два вечера: в субботу и в воскресенье). Пробежался взглядом по строкам — в глаза бросились часто повторявшиеся слова: «Прохоров Илья Владимирович». Большой канцелярской скрепкой прикрепил к листам газетную вырезку, паспорт и лотерейные билеты.

Пробормотал:

— Ну, вот и славно. Первый свиток с заклинанием готов.

В среду вечером к нам в дом заглянула соседка и позвала меня к телефону.

Звонил Илья Владимирович Прохоров. Он пригласил меня к себе в гости в субботу четырнадцатого сентября. Илья Владимирович сказал, что Варины сыновья летом часто вспоминали обо мне: «мальчишки» по мне соскучились. Да и «мы с Варенькой» с удовольствием бы «пообщались бы с тобой», если «у тебя нет на выходные важных дел».

Я заверил Прохорова, что важные дела я себе на субботу ещё не придумал (если не считать поход с мамой на рынок и утреннюю зарядку). И что с удовольствием увижусь и с ним, и с Варварой Сергеевной, и с «парнями». Директор швейной фабрики пообещал, что в субботу утром меня не побеспокоит, а днём пришлёт за мной машину.

В четверг я прогулялся по магазинам и на рынок. Купил там продукты для приготовления торта «Птичье молоко» — решил, что снова порадую Вариных детей тортом «с шоколадными танчиками». «Птичье молоко» я делал в пятницу утром, чтобы мои папа и мама не видели, как я ловко орудовал «сломанной» левой рукой.

Дмитрий приехал чётко в оговоренное время — мы с мамой к тому времени уже вернулись с рынка загруженные продуктами и «нужными» вещами. Я пожал ему руку, погрузил в машину обвязанную красной атласной лентой картонную коробку с тортом (не поленился, изготовил и её). Пообещал маме, что вернусь домой вечером.

Квартира директора швейной фабрики в точности походила на ту, в которую мы в прошлой жизни наведывались с Артурчиком. Я отметил, что на своих местах в гостиной стояли стенка, диван, два кресла и журнальный столик, висел на стене пёстрый «персидский» ковёр. Вот только теперь за стеклом в серванте на фоне хрустальной посуды стало больше фотографий. Сейчас там красовалось прошлогоднее свадебное фото, портрет наряженной в красное платье Варвары Сергеевны и сделанное здесь же (в гостиной) семейное фото (на нём Илья Владимирович обнимал Варю, а рядом с ними стояли Артурчик и оба его сводных брата).

— Серёжа, проходи на кухню, — сказала Варвара Сергеевна. — Я налила чай.

В кухне Прохоровых мы без особых проблем поместились за столом впятером. Мальчишки сразу «поделили» стоявшие на торте «тридцатьчетвёрки». Я выслушал их восторженные возгласы. Угостился сырокопченой колбасой и вялеными финиками. Наблюдал, с каким аппетитом дети поглощали торт — будто до моего прихода неделю голодали. Илья Владимирович тоже заметил стремительное исчезновение торта — с усмешкой посетовал, что сейчас «не всё можно достать в магазинах». Мальчишки доели торт и убежали в свою комнату. Директор швейной фабрики положил передо мной водительское удостоверение и «Талон предупреждений».

— Ух, ты, — произнёс я.

Раскрыл водительское удостоверение, увидел в нём свою чёрно-белую фотографию (изуродованную синей печатью) и печати с надписью «разрешено» напротив категорий «А» и «В». Без труда изобразил удивление и радость. Искренне поблагодарил Прохорова. Пообещал, что деньги за права отдам в ближайшее время. Но Илья Владимирович величаво повёл рукой и заявил, что деньги ему «не нужны». Он сказал, что уплатил лишь за моё «обучение» — за «прочие услуги» с него денег не взяли. Директор швейной фабрики сообщил, что оказал мне услугу… с расчетом на ответный жест. Напомнил, что у него и у Вари в октябре годовщина свадьбы.

— Я помню, дядя Илья.

Прохоров сообщил, что уже «застолбил» на двадцать седьмое октября зал в ресторане «Московский». Признался, что гостей будет много. Попросил, чтобы я изготовил к этому дню шесть «цветочных» тортов. Он взглянул на Варвару Сергеевну и сказал, что «шесть должно хватить, я так думаю». Варя улыбнулась, пожала плечами. Я заявил, что изготовлю не шесть, а восемь тортов. Предположил, что к тому времени на улице похолодает — с хранением «продукции» проблем не возникнет. Спросил, пригласят ли Илья Владимирович и Варвара Сергеевна на празднование годовщины своей свадьбы… меня. Прохоров тут же снова взглянул на жену.

— Не выпью ни капли спиртного, — заявил я. — Клянусь. И даже приду в ресторан вместе с подружкой. Чтобы проблем с чужими жёнами не возникло. Обещаю.

Не понял, как Илья Владимирович узнал ответ жены: Варя не произнесла ни слова и не жестикулировала (я не заметил).

Прохоров посмотрел на меня, кивнул.

— Конечно, Сергей, — ответил он. — Пригласим. Список гостей, приглашённых на торжество, мы пока не составили. Но обязательно внесём в него тебя… со спутницей.

Варя едва заметно улыбнулась и спросила:

— Серёжа, а с кем ты придёшь, если это, конечно, не секрет?

Я покачал головой и ответил:

— Да что здесь секретного…

Вернулся домой — во второй гостиной уже работал телевизор: звучала сюита «Время, вперёд!» Свиридова, которую использовали в качестве заставки новостной программы «Время».

Я сбросил обувь, сунул в холодильник привезённую от Прохоровых сырокопчёную колбасу (подарок для родителей). На фоне тревожной музыки услышал скрип половиц. В прихожую выглянула мама.

— Сынок, тебе телеграмму принесли, — сообщила она. — Два часа назад. Срочную.

Мама стояла в дверном проёме, смотрела на меня снизу вверх (будто следила за моей реакцией на её сообщение). Я сунул ноги в комнатные тапки, правой рукой поправил на шее бандаж. Услышал, что музыка во второй гостиной смолкла — голос диктора перечислял главные новости сегодняшнего дня. Я внимательно слушал краткую выжимку событий в СССР и в мире за сегодняшний день. Улыбнулся: почувствовал в воздухе едва уловимый аромат пива. Мазнул взглядом по маминому лицу и снова заглянул в холодильник. Увидел там припасённые отцом для вечернего просмотра телевизора бутылки.

— Серёжа, ты слышал, что я сказала? — спросила мама. — Тебе прислали телеграмму.

— Слышал, слышал, — ответил я. — Телеграмма. Мне. Срочная.

Закрыл холодильник, зевнул и спросил:

— Где она?

Мама указала себе за спину.

— Там. На столе лежит, — сообщила она.

Я прошёл в комнату — звуки в телевизоре стали громче: я чётко различил легко узнаваемую речь нынешнего генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. К словам Брежнева не прислушивался. Увидел на скатерти слегка помятый бланк с броскими надписями: «ТЕЛЕГРАММА СРОЧНАЯ» и «Министерство связи СССР». Сообразил, что не видел такие бланки лет тридцать или сорок. Сами телеграммы я уже получал (от тех же родственников из Куйбышева в мой день рождения), но те были либо вклеены в поздравительные открытки, либо на простые бланки со скромной надписью «ТЕЛЕГРАММА».

В верхней графе увидел адрес родителей и свою фамилию, имя, отчество. В строке «От» прочёл слово «Москва» и ряд ничего не говоривших мне цифр. Пробежал глазами по тексту телеграммы.