Они ехали в ресторан. Бросив искоса взгляд на Поля Рено, Маркус увидел, как тот сжал челюсти и устремил перед собой напряженный взгляд. Он догадался, что Рено и сам понял свою оплошность.

Ресторан был загородным, он стоял в глубине парка – красивое здание в окружении высоких буков и цветущих рододендронов.

– Ты часто бывал здесь? – спросил Маркус Поля, когда они подъехали к воротам. Он решил, что допрос нужно вести как можно мягче, иначе Рено ему больше ничего не скажет.

– Я бывал в Бурже приблизительно один раз в три недели. Или в две. Я приезжал только ради нее.

Маркус заметил, что Рено нервно оглядывается по сторонам.

– Вы, очевидно, прогуливались здесь? – спросил он, указывая на буковую аллею.

– Иногда.

– И катались на лодке? – спросил он, заметив три перевернутые лодки, лежащие на берегу пруда.

– Случалось иногда.

– Кто владелец ресторана?

– В те годы был Силвен Янсон из Монако и Фил-лис, его жена американка. А вот и Филлис!

Маркус подумал: «Сейчас мы увидим, насколько хозяева заведения в курсе событий, они наверняка обо всем уже слышали по радио.

Филлис Янсон, высокая блондинка, остановившись на лестнице, пристально вглядывалась в лицо Поля Рено. Немного помедлив, она спустилась вниз. Хозяйка была явно растеряна и не знала, что сказать.

– Поль, – нерешительно произнесла она наконец.

– Ты уже, очевидно, что-то слышала? – спросил ее Рено.

– Да. Я полагаю, это какое-то недоразумение… Она сказала это совершенно искренне и, очевидно, хотела услышать из его собственных уст, что произошло.

– Это инспектор Маркус из криминальной полиции, – представил своего спутника Поль Рено, заливаясь краской. – Он хотел бы осмотреть ваш ресторан и задать вам кое-какие вопросы.

– Конечно, конечно!

Маркус показал Филлис фотографию Марии-Терезы Сенье.

– Как часто этот господин бывал здесь с этой девушкой?

– Вы должны знать, инспектор, что обычно мы не даем подобных сведений о наших посетителях, – ответила Филлис Янсон с мягким певучим американским акцентом. – Но раз вы из полиции, придется нарушить это правило. Да, господин Рено и эта девушка бывали здесь.

– Можно мне осмотреть ваш ресторан?

– Разумеется.

Они вошли в просторный вестибюль. Пройдя через несколько салонов, они очутились в просторном зале с громадными окнами, выходящими на пруды.

– Это ресторан, – сказала Филлис.

– Где вы сидели? – Маркус обернулся к Полю Рено.

– Обычно там, – буркнул тот, указав на круглый столик, который, словно в зеленой беседке, укрылся среди папоротников и вьющихся растений.

– Инспектор, – заметила Филлис Янсон, – хочу предупредить вас, что мы принимаем только определенный круг гостей. Именно поэтому мы широко не рекламируем наше заведение. Мне бы не хотелось, чтобы наш ресторан упоминался в печати.

– А я в свою очередь надеюсь, что с карточками посетителей у вас все в порядке.

– С карточками?

– Да. Ведь на каждого гостя, заказавшего номер, должна быть заведена карточка, которую обычно предъявляют полиции.

– Да, да, конечно. Мы это делаем.

Она проговорила это так торопливо и взволнованно, что Маркус подумал: «Если я сейчас попрошу у нее показать карточки за прошлые недели, на столе немедленно появится шампанское».

– Вы разрешите нам пройти в номер?

– Марк, ради Бога! – Поль Рено с трудом сдерживал свою ярость.

– Я полагаю, молодые люди заказывали всегда одну и ту же комнату? Голубую или оранжевую, или еще какого-то другого цвета… А может быть, комнату, названную в честь какой-нибудь знаменитой фаворитки одного из французских королей…

Конечно, здесь были такие номера, и женщина была готова о них рассказать, но она сдержалась и с видом оскорбленного достоинства пригласила:

– Прошу за мной, пожалуйста!

Они поднялись по широкой мраморной лестнице, миновали просторный коридор, и хозяйка открыла перед ними сначала одну дверь, а затем вторую, отделанную полированным деревом.

– Если у вас ко мне есть еще вопросы, лучше я отвечу на них потом – внизу, в вестибюле, – сказала она.

– Хорошо, – согласился Маркус.

Закрыв обе двери, он повернулся к Полю Рено.

– Это та самая комната?

Рено, бледный как полотно, застыл посреди большой спальни, устланной ковром с голубыми и розовыми разводами, растерянно переводя взгляд с белоснежных гардин на широкую кровать с балдахином.

– Да, – тихо прошептал он.

– Что-нибудь изменилось с тех пор?

– Кажется, нет… Вот только шкафчик, пожалуй. Не припомню, чтобы он здесь стоял…

– Вы здесь иногда ужинали?

– Да, не раз.

– Была здесь какая-нибудь музыка?

– Там, – Поль кивнул на тумбу в углу. Маркус открыл дверцу, затем снова закрыл.

– Сколько лет было Марии-Терезе, когда вы с ней познакомились?

– Девятнадцать.

– Опиши ее, пожалуйста.

– Очень стройная, длинные ноги.

– Она всегда ходила с распущенными до плеч волосами?

– Нет, на работе она ходила с пучком.

– Она любила поболтать?

– Нет… Часами могла молчать. Но это ни о чем не говорит. Я думаю, она была счастлива! Она много читала, была умна. Правда, немного странная девушка, несколько замкнутая.

– Она любила тебя?

– Не знаю. Думаю, что да. Но абсолютной уверенности у меня нет.

– Она говорила с тобой о браке?

– Никогда.

– Почему она приходила сюда, как ты думаешь?

– Потому что ей так хотелось. Она была очень независимой. Родители не понимали ее, а она стремилась жить по-своему.

– О чем вы говорили с ней?

– Чаще говорил я, а она слушала и улыбалась время от времени, но сама редко участвовала в разговоре. Если она и начинала говорить, то только для того, чтобы задавать мне вопросы, как правило, о вещах серьезных, и надо признаться, порой я не знал, что ей отвечать. Она занималась лепкой – лепила очень красивые, но опять же очень странные фигурки. Однажды она показала мне их на фотографии.

– А те две женщины: жена вашего друга и девушка из «Кантри-клуба» – тоже бывали в этой комнате?

– Какое это имеет отношение к делу?

– Маркус задумчиво посмотрел на Рено. «Хотел бы я знать, эта ярость направлена против меня или против себя самого – за то, что он убил девушку и знает это?»

– Именно здесь она тебе сообщила, что ждет ребенка?

– Да.

– Как она держалась при этом?

– Была спокойна. Я не почувствовал никакого страха или тревоги.

– Она спросила тебя, не собираешься ли ты на ней жениться?

– Нет. Только потом, позже она рассказала, что родители указали ей на дверь. Но казалось, и это ее нисколько не тревожит. Она сообщила, что живет у подруги и подыскивает себе квартиру. Я тогда помог ей с этим.

– Ты навещал ее там?

– Один раз.

– Очевидно, чтобы сказать ей, что должен подумать…

– Да. Я понимаю, это было не по-рыцарски, но… – Поль нервно покрутил головой. – Я… я не видел другого выхода.

Маркус, чувствуя, как ком подступает у него к горлу, быстро, не давая Полю опомниться, спросил:

– И что же ты почувствовал несколько месяцев спустя, когда получил от нее письмо?

«Если он задумается хотя бы на одну секунду, это означает, что он действительно получил от нее письмо! – подумал Маркус, – В этом письме она сообщала, что родила ребенка, что лежит парализованная и не знает, что ей делать. И тогда он убил ее. Именно для этого он к ней и поехал»

Рено молчал. Маркус видел, как он обдумывает свой ответ, подбирает слова, чтобы описать свое чувство в то утро, когда он среди писем обнаружил конверт, на котором стояло имя Марии-Терезы Сенье.

– Так не пойдет, Марк! – почти закричал он. – Ты решил загнать меня в мышеловку. Не было никакого письма! Я сам поехал к ней, хотел узнать, как у нее дела, родился ли ребенок. Да, я сам приехал к ней…

дал ей денег, сказал, что не женюсь на ней, но непременно подыщу ей работу в одном из Домов моделей в Каннах.