И это сделал я.

Может, я и не любил ее, но она была хорошим человеком и заслуживала гораздо большего, чем вялое внимание, которое я ей уделял. И если бы у нас все же родился ребенок, то и он заслуживал бы гораздо большего, чем те крупицы времени, что я смог бы с ним проводить.

Я никогда никого не раню так, как ранил Эрин.

Когда я уйду из хоккея, у меня будет время на все это – на отношения, возможно, на брак, а возможно, и на детей. Если позволит здоровье и если буду держать нос по ветру, смогу играть до тридцати пяти. А до этого времени все остальное из планов исключается.

– Джейми?

Я поднимаю глаза. Она смотрит на меня заинтересованным, нежным взглядом.

– Есть в жизни вещи кроме хоккея, ты ведь знаешь?

Я киваю и утвердительно мычу, но она просто не понимает. После того как я увидел плачущую Пиппу, я просто не могу этого допустить. Я знаю, что у меня нет на нее времени, и не хочу ломать ее так, как это сделал ее бывший и как я сам сломал Эрин.

– И я все равно хочу сходить на игру. – Она грозно выпучивает на меня глаза, явно говоря: я серьезно. – Буду сидеть на галерке, если придется.

ПРОШЛА НЕДЕЛЯ. Я ставлю нашу с Хейзел фотографию на книжную полку у себя в комнате. Я была не против переехать сюда, когда в комнате не было практически ничего, кроме кровати и шкафа, но всю последнюю неделю тут продолжала появляться новая мебель. Меня тут даже не было, когда появился этот стеллаж, – он просто возник из ниоткуда в собранном виде сегодня утром, когда мы с Дейзи вернулись с прогулки.

У меня внутри все порхает. Я знаю, что его собрал Джейми.

Его почти никогда нет дома. Иногда я слышу, как он возвращается поздно вечером. Дейзи всегда спит со мной, но я оставляю дверь приоткрытой, потому что ей нравится встречать его. Но сама я никогда не спускаюсь поздороваться – хочу оставить ему больше личного пространства.

Я достаю из-под кровати гитару, чтобы освободить место для коробки. Я уже хочу убрать ее обратно, но останавливаюсь. Я кладу руки на чехол, а потом решительно его расстегиваю.

Гитара поблескивает, и мое сердце сжимается. Я люблю эту штуку, но всегда прячу подальше собирать пыль. Я протягиваюсь руку и касаюсь струн.

Последний раз я играла перед Заком и его менеджером во время тура. Я даже не хотела, чтобы его менеджер приходил: он сам его притащил, чтобы послушать черновой вариант моей песни. Мне нравилось писать музыку еще со старшей школы.

В глубине души я всегда мечтала о карьере, как у Зака.

Когда я закончила и они улыбнулись мне в эдакой снисходительной манере, я, признаюсь, посмеялась вместе с ними, чтобы скрыть свое смущение. Хуже того: до этого момента я правда верила, что у меня есть все, чтобы построить музыкальную карьеру. Я умею петь, играть на гитаре и писать музыку. Я всегда хотела написать альбом – хотя бы посмотреть, получится ли.

На самом деле карьера в маркетинге действительно гораздо проще. Работа в офисе не может разбить тебе сердце.

Я слышу в дверях шум и громко ахаю. Передо мной стоит Джейми и мрачно хмурится.

– Господи. – Я захлопываю чехол с гитарой и сую его под кровать. – Ты меня напугал. Я не слышала, как ты вернулся.

Он еще сильнее хмурится.

– Извини.

– Ничего.

Его взгляд падает на краешек гитары, выглядывающий из-под дивана. Потом он смотрит на меня так, будто хочет что-то спросить, но прежде чем он успевает произнести хоть слово, я его опережаю. Я резко вскакиваю на ноги.

– Я как раз собиралась идти гулять с Дейзи. Нас не будет довольно долго, так что не будем тебе мешать. – Я пролетаю мимо него, а кровь стремительно несется по венам.

Хотелось бы мне перестать на него так реагировать. Для него я, наверное, как вошь – крошечная, ничтожная, вызывающая лишь легкое раздражение. Его хмурое выражение лица при каждом моем появлении говорит само за себя.

Я спускаюсь вниз и собираю Дейзи на прогулку. Пока я пристегиваю поводок к ошейнику, в гостиную заходит Джейми, складывает руки на груди и наблюдает. Его присутствие в комнате давит – он нависает надо мной, как огромная скала, а от пронизывающего взгляда его зеленых глаз у меня мурашки. Наши взгляды встречаются, и я нервно улыбаюсь, пытаясь отыскать в себе остатки того человека, который требовал вернуть ему работу и назвал его козлом.

– Мы пойдем с ней в собачий парк поблизости, – говорю я. Если я буду вести себя так, будто совершенно равнодушна к нему, возможно, мое тело правильно воспримет сигнал. – Там гуляет парень с собакой, очень похожей на Дейзи. Им нравится вместе играть. Его зовут Эндрю.

Я продолжаю тараторить, завязывая шнурки. Кажется, рядом с ним я просто не могу совладать с нервами.

– Эндрю, – повторяет он, как будто у этого имени дурной привкус.

Я смотрю в его холодные глаза и непонимающе моргаю.

– Ну да. Он молодой. Наверное, моего возраста. Он личный тренер.

Взгляд Джейми леденеет, и вдруг он оказывается рядом со мной у двери.

– Я иду с тобой.

У меня рот открывается от удивления, когда он начинает натягивать ботинки.

– Это необязательно. Ты, наверное, устал. – Обычно он в это время спит, измотанный тренировкой.

– Я не устал. – Он достает из шкафа куртку и накидывает себе на плечи, а потом забирает у меня из рук поводок. – У меня все болит, и мне надо двигаться. Пойдем.

Прежде чем я успеваю возразить, он открывает передо мной дверь и приглашает выйти в коридор.

ДО ПАРКА мы идем в напряженном молчании. Только когда Джейми останавливается и окидывает взглядом окруженную забором территорию, его плечи расслабляются, а складка между бровями разглаживается. Я машу нескольким знакомым, а потом спускаю Дейзи с поводка, чтобы она поздоровалась с другими собаками.

Он что, боится доверить мне Дейзи? Я кусаю губу, пытаясь придумать причину, почему он решил пойти с нами. Всю последнюю неделю казалось, что этот парень меня избегает.

– В парке совершенно безопасно, – заверяю его я. Он облокачивается на забор и, насупившись, складывает руки на груди. – Я бы никогда не повела Дейзи в какое-нибудь плохое место.

Его выражение смягчается.

– Знаю. Я доверяю тебе. – Уголок его рта приподнимается, а взгляд кажется почти… игривым? – Я бы не просил тебя ко мне переехать, если бы не доверял.

Я иронично вскидываю бровь.

– Ты не просил…

Он закашливается и отворачивается. Это что, был смех? По нему сложно сказать.

– Нам нужно узнать друг друга получше. – Он снова смотрит на меня, и мне сложно отвести взгляд. Его глаза цвета пихтовых иголок. Ярко-зеленых мхов в парке Стенли. Или изумрудно-зеленых камней на дне залива.

– Эм. – Я бессмысленно моргаю от удивления, растерявшись и смутившись. – Ладно. Какая твоя любимая еда?

Его брови приподнимаются.

– Это твой вопрос?

– Меня никто не предупреждал, что ты сегодня захочешь поболтать, а то я бы подготовила список. – На этот раз я немного шутливо улыбаюсь.

Уголок его губ снова подрагивает, а глаза кажутся почти добрыми. Мне нравится это его состояние.

Он долго на меня смотрит. Девушка, которая требовала вернуть ей работу, снова вернулась, и я смело смотрю на него в ответ.

– Классический рождественский ужин, – отвечает он, все еще глядя на меня в своей нервирующей манере, от которой у меня внутри все переворачивается. – Индейка, пюре, подливка, запеканка с брокколи.

– Клюквенный соус?

Он кивает.

– Домашний, не из банки.

– Конечно, – улыбаюсь я. – Ты фанат Рождества?

– Не особо, но его любит мама. – Он оглядывается на Дейзи, которая держит во рту палку и пытается заставить другую собаку за ней погнаться. – Мы почти все праздники вместе готовим и смотрим рождественские фильмы.

Он так это говорит, что становится понятно: ему просто нравится, когда она счастлива.

Джейми украдкой глядит на меня, изучая мое лицо.