Должность ассистента – мой пропуск туда. Это временно. Если я хорошо покажу себя на этой работе, то приоткрою себе дверь в отдел маркетинга.

На верхнем этаже двери лифта открываются, и я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Это не работает, и мое сердце стучит так, что чуть не выпрыгивает из груди.

Мне нужно получить эту работу, напоминаю себе я.

Я стучусь, дверь распахивается, и мой пульс запинается, как напившаяся дешевым сидром школьница.

С возрастом он стал еще сексуальнее. А видеть его вживую? Это уже ни в какие ворота не лезет.

Его фигура занимает весь дверной проем. Он сантиметров на тридцать выше меня, и даже под спортивной кофтой с длинными рукавами видно, что его тело – само совершенство. Тонкая ткань облепляет широкие плечи. Краем уха я слышу собачий лай и топот бегущих лап за его спиной, но меня слишком завораживает его пластика. Его рука легко ложится на дверной косяк. У него задирается рукав, и я любуюсь на его руки.

От рук Джейми Штрайхера можно забеременеть.

Я понимаю, что пялюсь, и останавливаю взгляд на его лице.

Ох. Мое сердце падает. Подростковая влюбленность столетней давности снова врывается в мою жизнь, как комета, и пронзает меня насквозь. Его глаза все того же глубокого, переливчатого зеленого цвета, играющего всеми оттенками дремучего леса. У меня внутри все переворачивается.

– Привет, – выдыхаю я и прочищаю горло. – Привет, – говорю я уже увереннее, изображая жизнерадостную улыбку. – Я Пиппа, ваш новый ассистент. – Я провожу рукой по своему высокому хвостику.

Сначала его лицо ничего не выражает, но через секунду его брови сдвигаются, а глаза страшно сверкают.

Мои мысли рассыпаются, как конфетти. Слова? Не знаю таких. Ни одного не вспомню. Его темные густые волосы немного вьются. А еще они влажные, как будто он только что вышел из душа, и мне хочется провести по ним рукой.

Его взгляд задерживается на мне и становится еще более враждебным, а потом он вздыхает, будто я доставляю ему страшные неудобства. Таким же он был и в старшей школе – угрюмый, нервный, мрачный. Хотя мы не то чтобы много общались.

– Отлично. – В его устах это звучит как ругательство. Будто я последний человек, которого он хочет видеть. Он разворачивается и проходит в квартиру.

Я знала, что он меня не узнает.

Я сдерживаю безрадостный, смущенный и немного разочарованный смешок. Не знаю, почему меня удивило его отношение. Если мой бывший, Зак, и вся его команда чему-то меня и научили, так это тому, что красивым и знаменитым позволено вести себя по-скотски. Мир готов им это простить.

Джейми Штрайхер тут не исключение.

Я воспринимаю открытую дверь как приглашение войти. Ко мне пулей подлетает собака и сразу же прыгает на меня. На ней розовый ошейник, и я мгновенно в нее влюбляюсь.

– Сидеть! – сурово командует он, и от его интонации у меня холодок пробегает по коже. Собака не обращает на него внимания, вертится у меня в ногах и вовсю размахивает хвостом.

– Привет, песик, – я опускаюсь на корточки и смеюсь, когда она пытается меня облизать.

Ее переполняет безумная щенячья энергия, она забавно перебирает лапами по полу и машет хвостом с таким энтузиазмом, что он готов оторваться. Она потешно вертит задом, когда я почесываю ее около хоста.

Это любовь.

Джейми неодобрительно покашливает. Я чувствую укол смущения, но тут же его отбрасываю. Я здесь, чтобы помогать ему с собакой, так в чем проблема? Я выпрямляюсь, и к моему лицу приливает кровь.

А его квартира? Это самое приятное место, где мне приходилось бывать. Это самое приятное место, что я видела. Сплошные окна в два этажа с видом на воду и горы Норт-Шор наполняют огромную квартиру и кухню светом. Сама кухня – сияющая и просторная, и, несмотря на то что гостиная завалена собачьими игрушками и коробками после переезда, огромный диван из нескольких секций выглядит комфортным и уютным. Я замечаю лестницу, которая, видимо, ведет в спальню. Из окон виден Северный Ванкувер и горы. Даже в самый пасмурный день самой тоскливой ванкуверской зимы вид будет потрясающий.

Уверена, в этом доме роскошная ванная.

– Как ее зовут? – спрашиваю я Джейми, гладя собаку. Она ластится ко мне, явно наслаждаясь таким вниманием.

Он стискивает челюсти и бросает на меня такой взгляд, что у меня живот сводит. Его зеленые глаза такие холодные и пронзительные, что я вообще сомневаюсь, улыбался ли когда-то этот парень.

– Я не знаю.

На полу рядом с диваном я вижу мохнатую собачью лежанку, а в гостиной разбросано около сотни разноцветных игрушек. На кухонном полу стоит миска с водой и пустая миска для еды, а на столешнице – наполовину пустой пакет с вкусняшками. Собака подбегает к одной из игрушек, хватает ее, а потом приносит к ногам Джейми и смотрит на него, размахивая хвостом.

– Мне нужно на тренировку, так что перейдем к делу, – говорит Джейми, как будто я трачу его время. Он стремительно проходит мимо меня, и в этот момент мне в ноздри ударяет его аромат.

Я буквально пьянею. Он пахнет невероятно. Это не поддающийся определению запах мужского дезодоранта – резкий, пряный, насыщенный, свежий, бодрящий, все вместе. И называется наверняка «Лавина», или «Ураган», или что-то такое же мощное и неудержимое. Я хочу зарыться лицом в его футболку и вдохнуть. Мне кажется, я могу в обморок упасть.

Пока он передвигается по кухне, показывая мне, где лежит собачья еда, я поражаюсь его мощи и изяществу. У него такие широкие плечи. И он охрененно высокий.

Тут я понимаю, что он даже не представился. Так себя вели некоторые знаменитости, когда во время турне Зака заходили за сцену. Как будто ожидали, что все и так должны их знать.

– Связь будем поддерживать по почте и через мессенджеры, – говорит Джейми. – Гуляй с собакой, корми, следи за ее безопасностью. К ветеринару и в салон я ее уже сводил. – Он снова бросает на нее взгляд.

Я бодро ему улыбаюсь.

– Я со всем справлюсь.

– Да, – резко отвечает он.

Вау. Мистер Эго собственной персоной. Я с усилием сглатываю. Он такой властный. У меня по телу пробегает дрожь, а кожу покалывает. Уверена, в постели он тоже властный.

– Потому что это твоя работа, – добавляет он.

На меня накатывает тошнота, но мне удается ее заглушить. Мне больше не шестнадцать. Я теперь знаю жизнь и знаю этот тип мужчин. После Зака я поняла, что нельзя увлекаться такими парнями. Популярными парнями. Парнями с большим самомнением. Парнями, которые считают, что могут творить что угодно безо всяких последствий.

Парнями, которые просто от тебя устанут и выбросят на помойку.

– В те дни, когда проходят игры, я сплю после обеда, – кидает он мне через плечо, пока мы поднимаемся по лестнице. – Мне нужна полная тишина.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не отдать ему честь и не сказать: «Так точно, сэр!» Что-то мне подсказывает, что ему будет не смешно.

– В это время я могу подольше с ней гулять.

Он утвердительно мычит. Видимо, это его версия пламенного одобрения.

В коридоре на втором этаже он останавливается у открытой двери. Комната пуста, не считая нескольких неразобранных коробок и матраса в целлофане.

– Это моя комната? – спрашиваю я.

Он хмурится, и я невольно съеживаюсь.

– То есть здесь я могу спать, когда вас нет дома? – уточняю я, чтобы он не подумал, что я собираюсь к нему переехать или что-то такое. – Пока занимаюсь с собакой?

Он скрещивает руки на груди.

– Да.

От его пронизывающего взгляда мое сердце мечется в груди, как взволнованная собака, переминающаяся на лапах. Я не придумываю ничего лучше, чем снова нервно улыбнуться, и от этого складка между его бровями становится еще глубже.

– Супер, – практически взвизгиваю я.

Он указывает подбородком на дверь ванной в коридоре.

– Можешь пользоваться этой ванной. У меня в спальне собственная.

Он снова пристально смотрит на меня, и я пытаюсь не осесть на пол под тяжестью его взгляда. Я ему явно не нравлюсь, но все изменится, когда он поймет, насколько проще я могу сделать его жизнь. Кроме того, он меня даже видеть не будет.