Он кивнул на громаду храма.

— Смотри сколько машин на территории. Как думаешь, чьи они? Бабок-богомолок? Или может вон того попрошайки? Аля, священники не глас Божий, понимаешь? Это люди, обычные люди и нимба над головой у них нет. Еще я хотел бы кое что тебе рассказать. Не знаю, насколько эта история правдива, но она не самая приятная из тех, что я слышал. Знаешь, люди разное говорят, кто знает, что правда, что ложь….

— О чем? — Насторожилась девушка.

— Не важно. — Богдан не хотел рассказывать ей грязные сплетни, в достоверности которых сам не был до конца уверен.

— Ну Бо! — Настаивала Аля.

— Маленькая еще такие вещи знать. — Отшутился он и добавил. — Я не хочу чтоб ты совсем разочаровалась, Аля или стала за километр обходить церкви. Все что ты должна понять — это то, что тебе не стоит принимать все так близко к сердцу. Церковь — один из органов государственного управления. Это власть, малышка, и священники ею пользуются. А на самом деле Богу до нас с тобой нет дела.

— Бо, прекрати!

— Ну, правда. — Убеждал он ее. — Оглянись вокруг, посмотри новости — в жизни такое происходит, а мы…. Мы просто полюбили друг друга и мы не знали, что совершаем грех. Да и не грех это вовсе…. Поехали. — Он отвернулся и завел мотор.

— Куда?

— В одно место.

Аля внимательно смотрела в окно, разговаривать не хотелось. Думать тоже. В голове ее был какой-то странный вакуум. Потом она заметила, что они выехали за черту города.

— Куда мы едем?

— Потерпи маленько, малышка, скоро приедем.

Как и обещал Богдан, вскоре машина остановилась у дощатого забора, за которым виднелась крыша, увенчанная крестом.

— Идем. — Он отстегнул ремень и вышел из машины. Алевтина послушно последовала за ним.

Богдан привез ее в старенькую деревянную церковь. Ни золоченых куполов, ни машин у крыльца здесь не было. Да и людей внутри тоже практически не было. Не было и толстых священнослужителей, разодетых в парчу и увешанных огромными крестами. Вместо них Бо познакомил ее со стареньким священником в простом черном одеянии.

— Отец Георгий, — обратился он к нему, — знакомьтесь, это Аля. Аля, — он повернулся к ней, — отец Георгий меня крестил. В этой самой церкви. Аля — моя девушка, — снова повернулся к священнику Бо, — и… моя сестра. Двоюродная сестра. — На всякий случай уточнил он. — И она очень переживает по этому поводу.

— Вот так новости, Богдан. — Отец Георгий сел на лавку у иконы Божьей матери. — И что вы хотите от меня?

— Я хочу, чтоб вы успокоили Алю. Чтоб она больше не мучилась из-за того, что полюбила меня. Сегодня ее выгнали из церкви, представляете?

— Я не знал, что у тебя есть сестра.

— Я тоже не знал. Мы встретились не зная, кто мы есть. Когда узнали, пытались расстаться, но ничего не вышло.

— Богдан, — вздохнув начал мужчина, — как священнослужитель, я не могу благословить ваши отношения. Не имею права. И венчать вас не будут никогда, вы должны это понимать. Но как человек, проживший жизнь и повидавший многое, могу сказать, что все в этом мире происходит по воле Божьей и что не стоит быть порой настолько благочестивыми и категоричными, как некоторые священники сейчас. Мы призваны помогать людям, поддерживать их в час нужды, а не добивать, грозя всеми карами небесными. Если нет возможности расстаться, смиритесь и примите свою любовь как благословение. Если бы Бог был против, Он не допустил бы возникновения этого чувства в ваших душах. Вы не полюбили бы друг друга никогда, и ни при каких обстоятельствах. Вот и все. Больше ничего сказать не могу, ибо и за то, что вы услышали, меня могут отлучить от церкви.

— Спасибо. — Искренне поблагодарила его Аля. Слова отца Георгия бальзамом пролились на ее измученную душу. Она поверила, что не совершила ничего плохого, и ей стало так легко от этого знания. Она не понимала, как могла едва не потерять Богдана по собственной вине. Оказывается все совсем не так, как пугала ее мать. Дело вовсе не в ситуации, а в отношении к ней каждого отдельного человека! А почему ей должно быть дело до мнения людей? Близкие люди, те, чье мнение ей было важно, в большинстве своем поддержали ее. А на остальных стоило просто наплевать.

Но если честно, Аля бы очень хотела, чтоб мама поняла ее и поддержала. Тогда счастье было бы полным….

Тем же вечером она переехала в комнату Богдана. Той же ночью отдалась ему так же, как отдавалась раньше — безоглядно, без стыда и стеснения. И впервые с того дня, когда жизнь ее перевернулась, она засыпала в кольце его рук спокойная и практически совершенно счастливая.

— Аркаша, скажи, почему тебе совершенно ничего нельзя поручить? Что ты за мужик такой? Родную дочь заставить слушаться не смог…. — Наталья затушила окурок в пепельнице, устало потерла ладонью лицо. — Все придется делать самой.

— И что ты планируешь делать? — Аркадий отложил журнал, который неторопливо листал.

— Сама поеду. Устрою им там… всем.

— То есть тебе мало того, что ты уже натворила? — Холодно спросил ее муж.

— Я натворила? — Удивленно посмотрела она на него. — И что такого я натворила?

— Унизила Алю, — Аркадий загибал пальцы на руке, — пыталась посадить своего племянника, устроила разборки в отделении, довела дочь до истерики, пыталась спрятать ее в монастыре. Что еще придумаешь? Закатить скандал своей сестре? Я тебя не узнаю, Наташа, что с тобой происходит? Откуда столько злобы?

— Они не будут вместе! — Нервно выкрикнула она в ответ. — Ни за что не будут! Я все для этого сделаю!

— Ты уже все сделала для того, чтоб наша дочь сбежала из дома. Довольна?

— Нет. — С каменным лицом ответила она. — Но когда я думаю что она там… с ними…. У меня внутри все переворачивается, понимаешь?

— Нет. — Аркадий сел напротив и достал сигарету из пачки жены. — Не понимаю. Я видел ее, она там весьма довольна. Тебя это бесит? То, что ей там лучше?

— Ты опять ерунду говоришь. Просто… — Наталья помедлила, подбирая слова. — Она же наша дочь, она должна жить дома, с нами.

— Она не наша собственность, как же ты не поймешь? Там ей хорошо, там ее любят…. Я поговорил с твоим Игорем….

— Он не мой! — Перебила она.

— К счастью… — уверенно ответил ей муж и буркнул в сторону, — для него.

— Что? — Скривилась женщина.

— Пошутил я, вот что. — Примирительно ответил Аркадий. — Так вот, она переживает из-за тебя. Она стала бы счастливее, если бы ты хотя бы попыталась ее понять. Ну, представь себе, наша дочь нашла парня, который любит ее, который бережет ее. Да он не только в огонь и воду за ней готов, он готов в тюрьму за нее сесть. Чего тебе еще надо? Прислужника вроде Егора? Которого ты могла бы контролировать и держать на коротком поводке так же, как ее?

— Да причем тут это? — Скривившись, попыталась она переубедить мужа, в душе понимая, что в его словах есть доля правды.

— Ты не доверяешь Алевтине. Не считаешь ее способной прожить без твоего контроля и твоей помощи, ведь так?

— А она сможет? — Усмехнулась она словам мужа.

— У нас есть шанс это увидеть. Я сегодня поехал туда не для того, чтоб убеждать ее вернуться. Я хотел увидеть ее и понять, нашла ли она то, что искала или нет. Одно ее слово и никто не помешал бы мне увезти ее домой. И знаешь, что я увидел? Страх. Она боялась, что я насильно увезу ее домой. Что мы сделали с нашим ребенком, Наташа? Как мы могли проглядеть момент, когда она стала нас бояться? Отец Богдана мне заявил, что его сын просил его позаботиться о ней, и он его просьбу выполнит, во что бы то ни стало. То есть теперь другой человек будет выполнять наши с тобой обязанности, чужой человек — просто прекрасно, дорогая! Вот чего мы достигли.

— Что же делать? — Наверное, Аркадий впервые слышал беспомощность в голосе жены.

— Съезди к ней и помирись. Даже если это не нужно тебе, это нужно ей.

— Ну хорошо. — Тяжело вздохнув, согласилась она. — Я съезжу и посмотрю.

— И что? Не будешь пытаться забрать ее домой?