Куда ушёл Лёша?

Меня искать или дальше веселиться?

Хотелось бы верить в первый вариант, но…

Переодеваюсь в прихваченную пижаму и ныряю под холодное одеяло, вот только сон не идёт. Мало того, что мысли в голове настырно жужжат, так ещё и царящий гомон снизу невероятно раздражает.

Смеются.

Нет, ржут как кони.

Что-то роняют. Снова ржут.

Орут.

Потом словно чем-то пуляют: хлопки такие, как если бы мягкими мячиками из детских пистолетов стреляли.

Девчонки визжат, потом хохочут.

Парни матерятся через слово, что-то с энтузиазмом рассказывая.

В какой-то момент убеждаюсь, что Лёша тоже там. Улавливаю его голос, окончательно сдавший позиции и превратившийся в заплетающийся.

Кто-то слишком вошёл во вкус. Пора тормозить человека, иначе мне до утра придётся скакать вокруг него с тазиком.

Неохотно вылезаю из мягкой кровати и спускаюсь вниз – туда, где в фешенебельной гостиной царит полная анархия.

Ди, усевшись на Стёпу, активно суёт язык ему в рот, одна из трёх приехавших девчонок, кажется, Оля, активно трётся возле Димы, довольного, что ему всё-таки обломится в эти выходные, а Лёша…

А Лёша по-царски развалился в кресле в полном невминозе. Глаза мутные, фокус сбитый, сам заторможенный. А на кофейном столике следы веселья…

Слышу, как внутри с треском что-то разбивается.

Наверное, доверие.

– Ты обещал, – замираю над ним, едва сдерживаясь, чтоб не отвесить затрещину.

Когда мы только сходились, моё первое и единственное условие было – никакой запрещёнки. Никогда. Не знаю, насколько оно выполнялось, но при мне он никогда не позволял себе превращаться в овощ…

До этого дня.

– Да брось, святоша. Дай человеку расслабиться. Лучше присоединяйся, – прилетает от какого-то парня, имени которой я, если честно, и не помню. Только знаю, что все зовут его Сыч.

Вдох-выдох, Ярослава. Вдох-выдох.

Устраивать разбор полётов не имеет смысла. Не сейчас. Пытаться выяснять отношения с человеком в таком состоянии тоже самое, что биться головой об стену. Бесполезно. Только лоб расшибёшь.

Лёша что-то пытается пробубнить в оправдание, даже встаёт, пошатываясь, чтобы меня догнать, но я быстро теряюсь в тёмных коридорах, реагирующих на движение умной подсветкой.

Нужную мне лестницу благополучно пропускаю, зато снова каким-то образом оказываются на кухне. И едва не взвизгиваю от ужаса, когда впереди вырастает силуэт.

Влад.

Сидит на кухонном острове, болтая ногами, и трескает моё мороженое.

Он отсюда вообще что ли не уходил?

– Ты что тут делаешь в одиночку? – спрашиваю, придерживаясь за сердце, которое всё ещё долбит, как у загнанного зайца.

Нельзя же так пугать! Кентервильское приведение, блин. Особенно в своей белой футболке.

– Ныкаюсь, – салютуют мне ложкой, выковыривая остатки из карточного стаканчика. – Иначе эти дурёхи меня изнасилуют. А я нежный.

– Бедненький.

– Нет, я не против групповушки, если что, но предпочитаю, чтобы все участники были в трезвом уме.

– Расслабься. Они там уже других для утех нашли, менее капризных.

– Вот и чудно. А то девчата и так оказали мне медвежью услугу: посливали все фотки в сеть. И я очень надеюсь, что без геолокации.

– Ты знал, куда едешь.

– Знал. И мы оба знаем: ради чего. Вернее, ради кого.

Знаем. Более того – в голову, подобно вспышке, приходит на редкость шальная идея.

– Ты сегодня пил?

При мне он ограничивался одним кофе.

– Нет.

– Отвезёшь меня домой? Прямо сейчас.

POV АБРИКОСОВА

Наверное, это не самое дальновидное моё решение, но вот честно – мне куда спокойнее ехать посреди ночи в машине Влада, в одной пижаме, чем оставаться в доме, нашпигованном обкурышами.

Среди которых мой собственный парень, ага.

Бессонов вопросов лишних не задаёт. Ни когда молча повёл к машине, помогая отнести вещи, ни теперь – когда прошло уже больше часа пути. Сидит себе спокойно, рулит и время от времени зевает. Так-то на часах начало четвёртого.

Мой телефон молчит. Даже мама перестала слать гневные стикеры, сдалась после десятого. И уж тем более нет ни одного "привета" от Лёши.

Вероятно, он ещё даже не понял, что я уехала, но это, наверное, и к лучшему. Слушать невменяемые бредни у меня нет никакого желания. Сама устала и засыпаю на ходу. Ещё и виски скулят.

Один раз тормозим на бензоколонке, покормить машину и заправить энергетиком водителя, после чего уже без остановок доезжаем до конечной остановки.

Всё в том же молчании Влад первым вылезает из салона, придерживает дверь мне и только после лезет на заднее сидение за сумками и шипящей переноской, игнорируя мелкий дождь.

– Почему ты не спрашиваешь? – придерживаю ему домофонную дверь, нашаривая ключи во внутреннем кармане накинутой сверху куртки.

– О чём?

– Обо всём. Или тебе в привычке развозить девиц по ночам?

– Ну… Всякое случалось, не без этого. Но ты самая идеальная пассажирка, отвечаю: трезвая и тихая. И не заблевала мне весь коврик.

– Горжусь собой.

– И правильно.

Доходим до лифта, загружаемся, поднимаемся на этаж. Несколько раз проворачивается ключ в замочной скважине, после чего включается свет в коридоре.

Щелчок шпингалета и Чинги с радостным с воплем вылетает из темницы, пулей проскакивая в мою комнату. Представляю, как он рад оказаться дома.

А как я рада. Особенно, когда тут так тихо.

Вот только насущный вопрос меня упорно не отпускает.

– И всё же? – оборачиваюсь к Владу, неудачно скрывающему за пятерней очередной зевок.

– И всё же, что? – потирая уставшие глаза, повторяют. – Слушай, веришь – нет, мне совершенно фиолетово, что у вас там случилось с твоим ворчливым мальчиком. Главное, ты не с ним сейчас. Значит, свою задачу я выполнил.

– Задачу по саботированию моих отношений?

– Было бы что саботировать. Такое ощущение, что вы и сами не знаете, почему вместе. За весь день он подошёл к тебе раз пять. Три из которых исключительно из-за моего присутствия. А это говорит о многом.

Он что, ещё и считал?

– Например, о том, что нам вполне комфортно находиться обособленно? Или мы обязаны были сидеть в прилипку? А в туалет тоже только вместе?

Мой выпад встречают с такой невозмутимой снисходительностью, будто я маленький ребёнок, заверяющий, что по небу плавают слоны.

– Химия, Абрикосова, – насмешливо чиркают меня по носу ногтем. – Между парой должна быть химия. Такая, что с ног сшибает. У вас же любительский драм-кружок: "ленивые тюлени на привале". Вот честно, в алкашах с Павелецкой, дерущихся за рюмку, больше страсти, чем между вами.

Потрясающе. Я только что проиграла алкашам с Павелецкой.

– Ну простите. Не всем же быть таким гуру, как ты.

– Не переживай. Я тебя научу, – след мимолётного поцелуя запечатляется на моём лбу, напоминая заклеймение. Настолько место пылает и покалывает. – Но в следующий раз, ладно? А то меня что-то люто рубит. Надеюсь, завтра к обеду соберу себя по углам.

– Планы?

– Радиоэфир. Его перенести не получилось. Так что включай MD завтра в пять. Послушаешь меня.

Собираюсь было съехидничать, что такими темпами схлопочу передоз от его персоны, однако слишком офигеваю от того, что Влад… уходит обратно к лифту.

В смысле… Просто уходит.

Не разбрасывается пошлыми шутками. Не домогается. Намёков скользких и то не отпускает, при том, что обстановка более чем располагает, но…

– Ты далеко живёшь? – зачем-то спрашиваю, вместо того, чтобы закрыть дверь.

– В Сокольниках снял квартиру, – тыча в кнопку, заставляют створки лифта распахнуться.

Квартиру? Ого. А я думала, что крутые бойз-бенды живут в гостиницах, в люксовых номерах с видом на центр. А тут всего лишь Сокольники.