Кое-как уговариваю его сделать свои дела в комнате, которую нам отвели с Лёшей. Там же высвобождаю кошака из шлейки, снабжая ужином, и попутно вытаскиваю из глубины сумки телефон.

Мне редко звонят, ещё реже пишут, обычно если только Олег что-то хочет уточнить или в чате универа начинается активность, однако в данном случае обнаруживаю несколько пропущенных и непрочитанных сообщений. От матери.

"Дешёвое теле-шоу?! Это ради этого я столько сил и лет вложила в твою карьеру? Чтобы ты её угробила, превратившись в цирковую зверюшку, скачущую всем на потеху!?"

Не такое уж и дёшевое, кстати. За один выход спортсменам платят вполне прилично. В разы, конечно, меньше, чем медийникам, что, между прочим, обидно, но и такие суммы на дороге не валяются.

А так нисколько не удивлена её реакции.

Мне только интересно, откуда она про это пронюхала? Ещё же даже никакого анонса не давалось. Видимо, не растеряла ещё связей, после того как я соскочила с крючка.

Сижу на краешке огромной постели, разглядываю большую картину с лесным пейзажем на стене, откуда на меня таращится лупоглазый лось, и размышляю над тем: отвечать или не отвечать.

Отвечу – всё закончится очередным скандалом с окончательно испорченным настроением, не отвечу – она не угомонится и продолжит доставать, пока всё не закончится тем же самым скандалом.

Так есть ли смысл тянуть, если можно сразу отмучиться? Потому что у этой женщины начисто отсутствует такт и уважение. Иначе бы за семнадцать лет она научилась хотя бы стучаться, прежде чем вламываться в мою комнату.

Ещё одна причина, почему я съехала сразу после совершеннолетия. Терпеть заявления в духе: это мой дом, и "всё здесь моё – когда хочу, тогда и захожу, забыла тебя спросить" стало уже просто невыносимо. Как и ощущать себя не родной дочерью, а выгодным финансовым проектом.

Собравшись с духом, уже начинаю печатать ответное сообщение, когда заходит Лёша.

– Куда убежала?

– Животину покормить, – киваю на миску с рагу, в которую с аппетитом уткнулась усатая моська.

Пауза. Слишком затянувшаяся.

Поднимаю глаза от дисплея, вопросительно вскидывая бровь.

– Ммм?

– Сказать ничего не хочешь?

Я – нет, а вот он точно да.

– Например?

– Это нормально, что эта звездулька вокруг тебя так скачет?

– Не знаю. У него спроси.

– Спросил.

– И?

– Ответ мне не понравился.

– Ну а я причём? Мне его мотивы уж точно неизвестны.

– Точно?

Ясно-понятно. Телефон ставится на блокировку. Потом с матерью поругаюсь. Тут другие разборки грядут.

– Ты меня пытаешься в чём-то обвинить? Мне кажется, я не давала повода.

– Мне не нравится, что он так рьяно ошивается рядом с тобой. Ещё и при свидетелях. Я выгляжу полным идиотом, которого водят за нос.

– Так не выгляди. В чём проблема? Или тебя одуванчики смутили? Мог бы и сам нарвать.

– Тебе нравится это, да? – подозрительно щурятся.

– Что?

– Его внимание.

– Не стану лукавить – любой девушке нравится внимание. Но, повторюсь, это не повод меня в чём-то обвинять.

– Я и не обвиняю.

– А что делаешь?

– Я даю понять, что меня такое положение дел не устраивает.

– И что я должна сделать? Игнорировать его?

– Как минимум.

– Нам предстоит несколько месяцев вместе работать. Согласись, с тотальным игнором это будет сложно.

– Значит, не работай.

– Ну, вытурить у меня его не получится. Он корни прочно пустил.

И сто пудово не только моему прошлому партнёру, но и тренеру на лапку отстегнул за то, чтоб посильнее закрепить позиции. Иначе бы Олег так активно его мне не всучивал.

– Значит, сама откажись от участия.

Отличный поворот.

– А кто только утром говорил, что мне важно светиться в эфире?

– Это было до того, как все начали сплетничать о том, что ты наставляешь мне рога.

Уже? Как оперативно.

– То есть, их мнение весомее моего?

– Ты не пресекаешь слухов. Что наводит на определённые мысли.

– Не пресекаю? А что я должна делать? Табличку на шею повесить – не покупайте мне мороженого. Моего парня это оскорбляет?

– Не самое подходящее время ёрничать.

– Я не ёрничаю, а начинаю злиться.

– А ты вот прикинь, какого мне?

– Даже прикидывать не хочу. А выслушивать предъявы – тем более.

– И куда ты? – бросают мне в спину, когда я хватаю Чингисхана и протискиваюсь к выходу.

– Даю время парам виски, ударившим тебе в голову, выветриться, – выскакиваю в коридор прежде, чем мне успевает прилететь что-то в ответ.

Я Лёшу хорошо знаю. Несмотря на то, что он далеко не пьяный, алкоголь всегда развязывает ему язык, превращая и без того вспыльчивую натуру в порой совсем уж невыносимую.

Наверное, именно поэтому мы до сих пор не живём вместе, хотя предложение поступило ещё тогда, когда я сбежала с чемоданом из дома.

И всё же временным местом жительства было выбрано соседство с Ди. Чтобы в таких вот ситуациях, которые пусть и нечасто, но случались, имелась возможность сохранить за собой право уйти. Хоть куда-то.

Кстати, о Диане.

Проходя мимо обособленно выстроенной кухни-столовой на террасе, без труда узнаю голос подруги.

– Только попробуй кому-нибудь рассказать!

– О чём? О том, что ты труженица передового производства? Вряд ли ж я единственный такой у тебя привилегированный.

О, Бессонов…

Стоп. Я не поняла, после моего ухода народ что, резко раскучковался?

– Только попробуй!

Подруга лютует. Весь день копила в себе возмущения, чудом удерживая маску беспечности, и, наконец, решила выплеснуть всё.

– А иначе что? Ну-ка расскажи, прям интересно.

Решаю больше не подслушивать, появляясь в поле их зрения.

– Вы бы чуть децибелы понизили, – не могу не заметить, стискивая габаритную тушку. – Это благо я мимо проходила, а не кто-то посторонний. Тогда бы точно все уже были в курсе.

– Да все пошли дурью накачиваться, им не до нас, – отмахнулась Ди.

Дурью!?

Блин, прекрасно. Значит, приличная часть мероприятия закончилась. Теперь начнутся причуды с неадекватностью, а потом у всех начнётся отходняк. Значит, раньше вечера завтра домой точно не выйдем, а я так надеялась ещё успеть своими делами заняться.

Вот за это ненавижу большие компании и подобные сходки! Было ж всё прекрасно и культурно, зачем в деградирующее стадо-то превращаться?

– И всё равно, не палитесь лишний раз.

– Ей скажи, – локтями облокотившись на столешницу, саркастично скалится Влад. – Это она понесла. Ещё и с таким гонором, что я теперь из принципа сволочью стану.

– И что ты этим добьёшься? – шипит Ди, скрестив руки на груди.

– Проучу. Чтоб в следующий раз ты не на дыбы вставала, а вежливо попросила.

Фырк. Пшик. Рычание. Топот ногой.

Полный комплект эмоций.

– Какая нервная, – хмыкает Бессонов, когда Диана горделиво покидает кухню, цокая каблуками. Потому что в таких домах босиком не ходят. – Ей бы чай с ромашкой принять.

– И вот оно тебе надо, её подзуживать?

– На самом деле мне на неё плевать, но и разговаривать с командорскими замашками я ей не позволю.

– Согласна. Есть у Ди такой грешок.

– Как вы вообще подружились? Вы же кардинально разные.

– Школа сблизила. В старших классах вместе учились. Потом пошли по разным направлениям, но общаться не перестали.

– Так она твоя ровесница? Выглядит в разы старше. И потасканней.

– А я не выгляжу?

– Нет. Ты как наливное яблочко: аппетитное, сладкое и хрустящее. Правда кожура жестковата.

– Будь осторожней, зубы не обломай.

– Обязательно. Спасибо за беспокойство.

– Не льсти себе, – перехватив под зад вырывающегося Чинги оставляю Бессонова одного, ещё какое-то время побродив по здоровенному дому и пытаясь хоть немного понять дурную планировку.

Даже на улицу снова выползаю, однако быстро замерзаю от поднявшегося ветра, пригнавшего тучи с моросью, и возвращаюсь обратно в комнату. В которой теперь уже оказывается пусто.