Так и сидим. Чинги, скрипя, пытается выбраться из поводка. Я, затаив дыхание, цепенею, не в силах пошевелиться. А Влад бесцеремонно играет моим хвостом, перебирая пряди.

Солнце светит. Птички поют.

Мой парень находится всего в трёх метрах…

И от него, само собой, не укрывается всё это безобразие. Наверное, потому что Бессонов и не думает таиться. Даже когда Лёша подходит, далеко не сразу оставляет мои волосы в покое.

– Принести чего-нибудь? – склоняются, запечатляя хозяйский поцелуй на моих губах.

Жест, сразу расставляющий точки над "и", и дающий чётко понять: кто тут босс и кому именно позволено меня трогать.

Ммм… Он что-то спросил?

Прошу прощения, я слегка в прострации.

– Мороженого, – выдаю первое, что приходит на ум. Потому что мне резко становится жарко. При том, что воздух далеко ещё непрогретый, да и тучи нет-нет, а собираются, обещая к вечеру дождь.

– Где ж я тебе его возьму? – вариант Лёшу не устраивает. – Раньше нельзя было сказать?

– Можно было. Но раньше я не хотела.

– Потерпи до следующего захода в магаз. С утра, по-любому, за опохмелом придётся кому-то гонять.

– Терплю, терплю. Что ещё остаётся, – соглашаюсь, всё больше и больше уповая в то, что действительно хочу мороженого. Попробуйте теперь переубедите.

– Какие-то проблемы?

Э?

А, это не мне. Это уже Владу адресовано. У которого тактичности, как у перфоратора в шесть утра. Вот чего он так смотрит на нас? Мы кто? Попугайчики в зоопарке?

– У меня? Никаких, – криво усмехнувшись, лениво переключаются на свой айфон, начиная что-то активно печатать на клавиатуре. – А вы продолжайте, продолжайте миловаться. Не отвлекаю.

Миловаться? Да если бы. Лёшка не из тех, кого можно назвать романтиком. У нас даже конфетно-букетный период благополучно мимо прошёл, не задев своей ванильностью.

Да и сейчас всё быстро тухнет.

Стоит Бессонову, не предупредив никого, подорваться с качелей и куда-то ускакать, как мой парень мигом вспоминает, что угли уже почти дотлели и надо накидывать на решётку рёбрышки.

Короче, остаюсь одна, отжав релаксирующую качель под навесом в единоличное пользование. Разуваюсь, залезаю в неё с ногами, а под бок подминаю Чинги.

Так и балдеем, играя с ним сорванной травинкой, когда первые ароматные запахи жареного приманивают запоздавших – дивизия пребывает сразу в пять человек, едва уместившаяся в одну машину.

Две девчонки и три парня. Чрезмерно шумные. Только пришли, а уже хочется зажать уши и попросить вернуть умиротворяющую тишину.

Где-то через четверть часа подтягивается остаточный хвост – ещё трое. С переносной колонкой. Ну всё, понеслась душа в рай.

Бутылки звенят, музыка играет, оживлённые беседы беседуются, хохот стоит на весь участок, первая порция мяса выкладывается на большом столе, а Влада и след простыл. Решил, что с нас достаточно Его Величества?

Вот девки-то огорчатся. Те, едва им доложили о вип-госте, уже на низком старте. Лифчики поправляют, гримируются, губы подмазюкивают – намереваются встретить звезду в полной боевой готовности.

И, на удивление, дожидаются.

Бессонов, наконец, объявляется.

С ещё одним пакетом на перевес.

– И чего ты орёшь, истеричка? Пмс? – миролюбиво ворчит он, обращаясь к кому-то в нацепленную на ухо гарнитуру. – И? Вот трагедия-то, на завтра перенеси. А завтра на послезавтра перенеси. Так у меня тренировка только во второй половине дня, в первой я почти свободен, – ноша весьма небрежно суётся мне. – И? Ну ничего страшного, – продолжают с кем-то выяснять отношения. – Я ж под тебя подстраиваюсь, и ты разочек будь лапочкой. Не сломаешься. Слушай, всё, не зуди. Дай отдохнуть без твоей рожи, – нетерпеливо отключаются, вытаскивая наушник. – Во душнила.

– Девушка? – сочувствующе интересуется какой-то парень. Как он там представлялся? Дима?

– Хуже. Брат. Ой, да. Это тоже тебе, – всучивают мне охапку… одуванчиков, которую всё это время держали подмышкой.

Приличную такую по объёму.

Он что, всю ближайшую поляну выкосил?

– Как мило, – фыркает Диана. – И бюджетно.

– Ну сорян, – парируют, ища по карманам пачку сигарет и зажигалку. – Тут с цветочными затык. Брал, что есть.

Слышу их и не слышу, озадаченно разглядывая содержимое пухлого пакета, раздутого от… мороженого.

Всякого. Всех видов.

Эскимо, рожки, фруктовый лёд, пломбирное с сиропными наполнителями в баночках. Кажется, кто-то помимо поляны ещё и ларёк обчистил.

Мороженое, одуванчики – не слишком ли? Теперь не оберёшься шёпотков и сплетен. Не говоря о том, что…

Поднимаю голову, встречаясь взглядом с Лёшей. Который не сулит ничего хорошего.

Ой. Как бы до разборок не дошло.

***

Нет. Поразительно, но обходится без разборок. Момент чудесным образом сглатывается, а вот у самой меня внутри колбасятся противоречия. Ещё и эта охапка ярких одуванчиков…

Не придумав ничего лучше, варганю из них венки. Которых получатся так много, что впору идти на речку и запускать по воде. Жаль, что у нас не Иван Купала, или когда там обычно на суженого гадают?

Пока я трескаю в колоссальных количествах мороженое, обеспечивая себя симптомами ОРВИ, остальные времени даром не теряют: поели и пошли кутить. Уж места для этого у них предостаточно.

Как там показывают в американских ромкомах? Пати у кого-то дома – это реки пойла, оргии и пьяные дебоши. Ну… у нас пока выходит всё куда цивильнее.

Сперва парни в сокращённом составе шумно играют в футбол. Потом переходят на пинг-понг, пока девочки сэлфятся на фоне кустов с ещё не распустившими бутонами роз, после чего вся компания возвращается к столу.

И только ближе к закату, когда становится слишком прохладно, мы перебираемся в дом, в зал с бильярдом. Где и зависаем до наступления ночи.

– Абрикосова, слабо партейку? – подзуживает меня Влад, что ведёт себя всё это время просто божественно невозмутимо. Будто не чувствует, как Лёша щедро нашпиговывает его стрелами…

Я даже не знаю, как их обозвать.

Недоверия? Скептицизма? Осуждения?

– На желание? Если я выиграю, ты уходишь с проекта?

– А давай.

А чего это мы так быстро соглашаемся? Не потому ли что девчонок, как их там… Оля и Алёна вроде, он обыграл в один ход?

Хотя, на самом деле, они и не старались выиграть. Господин Джек Дэниэлс давно начал свою схватку с женским алкоголизмом и те больше строили звезде глазки, чем следили за партией.

Смотреть со стороны на их потуги – отдельный вид театра сатиры. Хотя бы от того, что Бессонов явно не настроен сегодня на романтические порывы без обязательств.

А его финальное усталое: "курочки мои, ну что ж вы так кудахчете" и вовсе вызывает у меня приступ смеха. Однако сфоткаться с ними в обнимку, кстати, Влад не отказался.

И автограф каждой оставил. Маркером, на груди.

Ох, сколько визгов довольных было, кто бы только слышал! И столько же молчаливого неодобрения от ребят-одиночек, чьё наличие полностью перекрыло присутствие гостя.

Их печаль легко объяснить. Они-то планировали склеить кого-то себе на ночь, а тут такая подстава в виде патлатого брюнета с ироничной ухмылкой, стоящего в обнимку с кием и ждущего, приму ли я его вызов.

– Запросто, – вручаю поводок Лёше. Правда протянутый мне второй кий игнорирую. Зачем нам посредник? Рукой разбиваю выстроенную для партии пирамиду, поочерёдно закатывая каждый шар в лузы. Так же вручную. Все, кроме чёрного. Чёрный торжественно вручаю Бессонову. – Выиграла.

Не, ну я ж не совсем ку-ку, чтоб рисковать! С моим-то опытом заранее знаю, что продую, так что нечего лишний раз тешить чужое эго.

– Это читерство, – мой метод вызывает у Влада лишь улыбку.

– Это женский подход, – парирую и иду искать свои вещи, оставшиеся где-то в холле.

Усталость постепенно берёт своё, да и бедный Чинги давно мечтает заполучить свободу. Не говоря о том, что надо уже заставить его сходить в лоток, чтоб он нигде в углу не надул. Место-то новое и бедолага стесняется.