— Я не расположена наслаждаться пышными зрелищами! — крикнула ему Бесс.

Она уже знала, что, являясь ей в таком великолепном одеянии, он непременно хочет добиться от нее повиновения.

Кьюти хранил молчание. На губах его играла улыбка. Он выжидал с чисто индейским терпением. Бесс, может, и хотела улыбнуться ему в ответ, но была настолько расстроена и раздосадована, что не нашла в себе сил.

— Ничего не поможет! Что бы ты ни задумал, я на это не пойду. Тебя вообще нет — ни здесь, ни где-либо. Ты существуешь только в моем буйном воображении. Я сумасшедшая, понял? И я…

В ноги девушке толкнулась волна. Она наклонилась, ополоснула водой лицо.

— Я едва не утонула, — сказала Бесс, зажмурив глаза и подставляя солнцу лицо. — С этим шотландцем я оказалась на необитаемом острове. И вместо того чтобы бороться за жизнь, я похотливо бросилась в его объятия… Так что с меня достаточно — и приключений, и призраков. Уходи!

Она перевела дух и начала медленно считать до десяти. Когда она откроет глаза, видение исчезнет. Никакого индейца нет и быть не может. Он просто персонаж из легенд, которые бесконечно рассказывала ей бабушка.

А Бесс была очень впечатлительным ребенком. Сегодня она сама себе хозяйка.

— Десять… — сказала девушка и огляделась.

Ни в брызгах прибоя, ни на белом песке Кьюти не было, только чернели ворохи морских водорослей.

Бесс вздохнула с облегчением. Значит, она права. Значит, она безукоризненно владеет своим даром. Стоило ей пожелать, чтобы видение исчезло — и все: его нет. Может, она еще не совсем сошла с ума. Может…

— Бесс.

Девушка вздрогнула и резко обернулась. Кьюти стоял у нее за спиной. Совсем близко. Он будто парил над бурлящей пеной.

— Черт тебя побери, Кьюти.

Индеец вытянул руку с сидящей птицей и царственным жестом указал на берег.

— Выходи из воды, Женщина Звезд. Ты уже достаточно накупалась.

Молча и покорно девушка вышла на песок и опустилась на обломок дерева.

— Когда ты начала сомневаться в своем небесном даре? — резко спросил Кьюти.

— Я не понимаю, о чем… — начала она.

— Да, дитя мое, ты действительно не понимаешь. Почему ты отвергла его? Он тот, кого я жду много лет, тот самый мужчина, которому суждено быть твоим супругом и отцом твоих детей.

— У меня нет детей, — вспылила Бесс, — нет и не будет мужа. У меня есть «Дар судьбы», и я не собираюсь делить его с… каким-то охотником за богатством!

— А ты сама разве не вышла на Большую Охоту? Разве не ты охотишься за сокровищами наших предков?

— Это совершенно другое дело, — возразила она. — Ты сам — и никто другой — вынудил меня на это. Ты твердил, что золото принадлежит мне.

— Да. Это мои слова, — признал Кьюти. Неторопливым движением он воткнул топорик в песок и пересадил попугая на рукоятку. Попугай пронзительно закричал и куснул индейца за палец. Кьюти сморщился и слизнул выступившую каплю крови.

Бесс никогда не могла понять, почему он всюду таскает с собой эту дурацкую птицу.

Кьюти положил руку ей на плечо. Прикосновение было теплым, почти реальным.

— Ну почему, почему все так сложно? — вздохнула Бесс. — Почему другим призраки не являются? Почему все валится на меня?

Кьюти рассмеялся сухим шелестящим смехом, казалось, будто шуршат на ветру опавшие листья.

— У тебя дар великой силы. Ты видишь то, что недоступно другим. Ты слышишь то, что не услышит простак, глупец или невежда.

— Я вела себя мерзко, — призналась Бесс. — Тебе хорошо известно, что я не распутница, но Кинкейду я позволила… — Голос ее срывался. Во рту пересохло. Она подняла глаза. — Кьюти, я…

— Не вини себя. Это дело моих рук.

— Твоих? — Бесс вскочила. — Так это ты заставил меня…

Кьюти покачал головой.

— Было очень просто сподвигнуть тебя на то, что давно подсказывало тебе собственное сердце.

— Значит, ты попробовал на мне свое колдовство?

Индеец снова покачал головой, подняв в ритуальном жесте руки.

— Это что еще за речи? — строго спросил он. — Разве я и твоя бабка не учили тебя, что знатной англичанке не подобает верить в колдовство? Ты огорчаешь меня. Я сожалею, что…

— Ты еще не о том будешь жалеть, если затеешь нечто подобное снова. Я за себя не ручаюсь. Я уподобилась грязной трактирной шлюхе. Я позволила ему…

— …То, что женщина принимает от своего мужа без смущения и с радостью, — закончил Кьюти.

— Он мне не муж! Твой Кинкейд — преступник. Беглый каторжник. Жестокий наемник. Я бы не взяла такого в мужья, даже если…

— Он будет твоим мужем.

— Не будет. Никогда!

— Он хранитель, посланный тебе судьбой. И всегда был им.

— Нет. Нет, Кьюти. Правда за мной. И ты не заговоришь меня. Кинкейд грубый, надменный… он… он…

— Он спас твою жизнь во время жестокой бури.

— Спас, — согласилась Бесс. — Верно. Я даже не думала, что в нем столько отваги, но…

— Пришло твое время выходить замуж, дитя мое. Ты бесконечно дорога мне, но я не имею права лукавить. Тебе предстоит зачать, выносить и родить ребенка, который продолжит нашу древнюю ветвь. Благородная кровь должна жить вечно. Пока род Женщины Звезд ходит по земле, мои предки живы. А разорвется эта священная цепь, все, кого я любил, кем дорожил, кем гордился, канут в небытие.

— Меня не удастся толкнуть на брак. Я не желаю жить под властью мужчины. Я люблю «Дар судьбы» И в чужие руки я свое детище не отдам.

— А как же ребенок, дитя мое? Ты одна разве сможешь иметь ребенка — продолжателя рода?

— Мой отец еще не стар. У него будет жена. Будут и дети.

— Ты носительница священного огня древнего народа! Все линии судьбы сходятся на тебе. Ты — Женщина Звезд.

— Я за Кинкейда замуж не выйду. Ни сейчас, ни когда-либо.

Губы индейца побелели и сжались в тонкую нить, глаза сверкнули бесноватым огнем и сузились.

— Не говори того, о чем будешь жалеть всю жизнь.

— Повторяю, я не пойду за него! — выкрикнула Бесс.

— Женщина!

Услышав голос Кинкейда, Бесс обернулась. Глаза ее расширились, когда она увидела его, стоявшего в двух шагах. Уперев руки в боки, он с вызовом смотрел на девушку. Черты лица, казалось, окаменели, вместо улыбки замерла суровая гримаса.

— В своем ли ты уме, раз беседуешь со старым бревном? — саркастически спросил шотландец. — Впрочем, изменил тебе рассудок, нет ли, за все время наш брак не упоминался ни словом. Тут и размышлять нечего. Этому не бывать.

Бесс с опаской окинула глазами его фигуру. К ее облегчению, Кинкейд был одет.

— Вот что, красотка, я требую от тебя объяснений. Немедленно. Ждать я не намерен.

Бесс в отчаянии озиралась, надеясь на поддержку Кьюти. Но она уже знала, что он исчез. Исчез, нарочно оставив ее наедине с Кинкейдом. Взывая к своей гордости, отваге и разуму, Бесс расправила плечи, смело подняла голову, стараясь выглядеть в глазах этого рассерженного мужчины надменной и собранной.

— Во всем только моя вина, — молвила она. — То, что я сделала, непростительно. В свое оправдание могу сказать одно: я чудом выжила, чуть не утонула. Возможно, это временно повлияло на мой рассудок. Прости, Кинкейд. Понимаю, что ты чувствуешь и думаешь, но я…

— Нет, — перебил он ее, — о том, что я чувствую, ты даже представления не имеешь. Знаешь, как называется женщина, которая распаляет мужика, а затем бежит?

На его лице мелькнула гримаса брезгливого отвращения. Бесс передернуло от стыда.

— Я не распутница, — только и смогла сказать она.

— Однако ты и не девица, — оборвал ее Кинкейд. Бесс будто ушатом ледяной воды окатили.

— Почему ты так решил? — тихо спросила она.

— А почему я должен был решить иначе? — пожал плечами шотландец.

Бесс смутилась и вспыхнула так, что, казалось, она сейчас расплачется. В душе у Кинкейда шевельнулась жалость. Взгляд девушки был беззащитным, почти затравленным, как у бездомного щенка. Да, ему пришлось признать, что он почти потерял над собой контроль. Разве Бесс Беннет женщина для развлечений? О небо! Оп готов был овладеть женщиной, слишком изможденной и напуганной, чтобы управлять собой и разбираться, где благодарность, а где чувственное желание.