-Чем это тебе её фигура не нравится? – оскорбился за Венеру Женька.

-Бёдра слишком толстые и талии почти нет.

-Между прочим, главное в женщине – это бёдра, - разгорячился дядька. – А лицо у неё холодное, в нём жизни нет!

-Конечно, тебе главное – за что хватать, - с невозмутимым видом отпарировал Вадим.

-Хватит вам ссориться, - примирительно произнёс мой сосед. – А что касается фигуры, то Вадим не совсем прав: у неё грудь красивая и ноги длинные…

-Да, вот бы на эту Венеру живьём посмотреть, - продолжал он мечтательным тоном.

-А ты, что, разве не видел? – неожиданно заметил Синеглазый.

Димка наморщил лоб, словно до него не сразу дошёл смысл фразы приятеля и после паузы ответил:

-Да, пожалуй, ты прав! Марина – вылитая Венера!

Тут я не выдержала и, опустившись на траву, стала корчиться от смеха, зажимая себе ладонями рот. К счастью, в этот момент магнитофон заиграл «Цыганочку» и дядька, вскочив с места, стал лихо отплясывать прямо посредине комнаты. В свой черёд, Димка схватил со стула мою зелёную шёлковую юбку и напялил её на себя. Потом закатил глаза и, неумело передёргивая плечами, закружился вокруг Женьки, изображая цыганку. Дядька же подхватил его под руку и тут началось такое веселье, что пыль – столбом. Даже Синеглазый включился в игру и стал «отбивать» у дядьки Димку, который едва успевал перелетать от одного к другому. Разгорячённые танцем приятели на этом не успокоились и кто-то из них, кажется, Димка, предложил всем переодеться в женщин. Идея понравилась и все трое начали рыскать по дому в поисках подходящей одежды. Однако кроме бабушкиного старого халата и моей вышеупомянутой юбки они больше ничего не нашли. Мне было слышно, как Женька, ругаясь, рылся в шифоньере:

-Что за чёрт? Даже белья Маринкиного нет! Одни мои рубашки!

(Дядька, к счастью, не знал, что все мои вещи хранились в сундуке и чемодане под замком).

-А я вот сегодня утром пошёл на кухню воды напиться и задел случайно верёвку – так мне на голову сверху Алёнкины трусы сначала одни, потом другие свалились, - пожаловался мой сосед. – Ну, я злой, говорю Алёнке: «Что ты свои трусы по всему дому развесила? Пройти нельзя!» А она мне: «Где, по-твоему, я их должна сушить?» Всё утро на меня дулась!

-Может быть, Маринка тоже всё постирала? – обращаясь к Женьке, высказал предположение Вадим.

-Ни разу не видел, чтобы она свои вещи стирала! – задумчиво ответил тот. – И, вроде, всё время в чистом ходит. Где она тогда их сушит?

-Зато твои трусы и сейчас во дворе на верёвке болтаются! – «подколол» его Димка.

-Так это она их постирала и вывесила, - смущённо объяснил дядька.

Парни засмеялись. Тем временем Женька вытащил из шифоньера бабушкин бюстгальтер.

-А какой размер у Марины? – поинтересовался мой сосед.

-Не знаю, - ответил дядька, засовывая бюстгальтер обратно.

-А я вот читал в какой-то книге, кажется, у Мопассана, что самая лучшая грудь та, что может уместиться в ладони мужчины, - высказался Синеглазый.

-Мопассана я тоже прочёл, ещё до армии, - заметил дядька.

-А вот я недавно нашёл у отца такую книгу…, - понизив голос, таинственно сообщил Димка.

-И о чём эта книга? – заинтересованно спросил Женька.

-Ну, об отношениях между мужчиной и женщиной в первую брачную ночь, - в голосе моего соседа послышались смущённые нотки.

-Это интересно! Давай, рассказывай! – подбодрил его дядька.

В отличие от Женьки, меня не слишком интересовал Димкин рассказ, поэтому я потихоньку отошла от окна и поспешила в лес, чтобы наверстать упущенное время. Благополучно перебравшись через овраг, я пронеслась мимо поля с пшеницей и, добежав до осинового подлеска, принялась собирать на скорую руку первые попавшиеся грибы. Так как я была не слишком разборчива, то моя корзинка наполнилась довольно быстро.

Прежде, чем зайти в дом, я заглянула в окошко. Дядька, лёжа на диване, внимал сидевшему у него в ногах Димке, который, размахивая руками, всё ещё повествовал о таинствах брачной ночи. Рядом на стуле примостился Вадим, перелистывавший книгу и делавший вид, будто не слушает Димку. Как только я появилась в дверях, мой сосед сразу замолчал и густо покраснел.

-Ты уже вернулась, Марина? – с сожалением в голосе спросил Женька.

-Да, грибов набрала и вернулась, - спокойно ответила я, выкладывая содержимое лукошка на стол.

Парни молча наблюдали за моими действиями, причём Димкины уши по-прежнему были свекольного цвета.

-Ты что, Дима, будешь и в свою первую брачную ночь так краснеть? – не выдержала я.

Мои слова заставили кровь отхлынуть от его лица и после паузы парень срывающимся голосом сказал:

-Мне, пожалуй, пора… Мать, наверно, уже с работы пришла.

Теперь в комнате кроме меня остался только дядька с Синеглазым.

-Марина, у нас от завтрака ничего не осталось? А то что-то есть хочется, - как ни в чём не бывало, спросил Женька.

Я хотела было напомнить ему, что он недавно один умял целую дюжину блинов, но потом передумала:

-Если почистите картофель, то я сварю суп.

После чего, желая стимулировать их труд, добавила:

-Кто быстрее справится – того я поцелую!

Нужно было видеть, с каким усердием они заработали ножами! Пока я перебирала грибы (среди них из-за спешки оказалось много несъедобных), дядька первый управился с заданием. Получив заслуженную награду, он засиял, как новенький медный пятак. Зато Вадим, наоборот, нахмурился и сказал, что почистил картофель более качественно, чем Женька.

-Да, это несправедливо! – согласилась я и слегка коснулась губами его щеки.

В тот же момент лицо Синеглазого прояснилось и на нём, словно солнце из-за туч, появилась улыбка. Не успел ещё суп на плите довариться, как за двором послышался шум мотора. Высунувшись из кухни, я увидела, что это приехал Иван Михайлович. Он немного задержался во дворе, беседуя с вышедшим из дома Женькой. Потом, заметив меня, весело сказал:

-Здравствуй, племянница! Как дела?

-Здравствуйте! Спасибо, хорошо! А как Ваше здоровье?

-Просто замечательно! Вот, заехал к вам, телятину привёз…

С его помощью Женька вытащил из машины замороженную телячью ногу и отнёс её в погреб. Так как суп к этому времени уже был готов, то я предложила Ивану Михайловичу зайти в дом и немного подкрепиться.

-С удовольствием, племянница! – ответил он. – Мне необходимо побывать ещё в одном месте, а домой заезжать, чтобы поесть, неохота.

С аппетитом откушав тарелку супа, полсковороды грибов с картофелем и выпив стакан компота, муж тёти Нади сказал:

-Ну, племянница, угодила – накормила досыта! Отличная хозяйка из тебя выйдет! Так и скажу твоей матери!

Слегка покраснев от удовольствия, я с улыбкой поблагодарила его за комплимент.

-Это я тебя должен благодарить, - возразил Иван Михайлович. – Теперь тебе только жениха хорошего найти нужно! У меня есть один на примете – племянник мой родной, могу познакомить!

Ещё больше покраснев от его шутки, я вежливо ответила, что нужды в этом нет.

-А что, может, ты сама уже приметила кого из местных? – продолжал шутить он. – Случайно, не того, что здесь был?

(Иван Михайлович, вероятно, имел в виду Вадима, который после его приезда ушёл домой).

После последней фразы зятя Женька, до этого молча хлебавший вторую тарелку супа, поднял глаза и тоже посмотрел на меня. Тогда я поспешила перевести разговор на другое и спросила у Ивана Михайловича, как там моя мама с Толиком. Он ответил, что мама уже купила билеты на поезд и хочет послезавтра вернуться сюда, чтобы заранее собрать вещи. Когда мы с Женькой вышли проводить его, тёткин муж, прощаясь, сказал:

-Если, племянница, тебе что-нибудь понадобится, то передай через дядю Сергея – всё из-под земли достанем! А пока – до свидания! Думаю, ещё увидимся!

Поблагодарив его, я также попросила передать привет маме и братцу. Иван Михайлович сел в «газик» и, захлопнув дверцу, махнул нам с Женькой рукой из окна. Затем машина уехала, оставив за собой лёгкое облачко пыли.