-Куда ты выходила, Марина? – с тревогой поинтересовался он.

-Так, по делу, - уклончиво ответила я и дядька больше не решился меня расспрашивать.

Магнитофон доиграл последнюю мелодию и все начали расходиться. Но прежде каждый из гостей подходил к нам с Женькой и благодарил за прекрасно проведённый вечер. Я одинаково всем улыбалась, а дядька раскланивался и жал парням руку. И вот мы остались одни. Усталая, я присела на подоконник, а Женька некоторое время стоял молча рядом и задумчиво смотрел в темноту. Потом он закрыл окно и, повернувшись ко мне, спросил:

-Марина, ты не сердишься на меня?

-За что?

-За то, что я пригласил гостей, не предупредив тебя.

-Нет, - безучастно произнесла я. – А с кем это ты сейчас разговаривал?

-С одним знакомым.

-Что же ты не пригласил его в дом?

-Я приглашал, но он отказался.

Тогда, вздохнув, я сказала:

-Ладно, уже поздно. Давай спать.

День 9 Как мы с Женькой устроили турнир по фехтованию, а также о том, как Чижевский меня рассердил и какие последствия это имело для Лёхи

Сквозь сон мне было слышно, как дядька с кем-то разговаривал во дворе. Слов было не разобрать, потому что Женька старался не повышать голос из боязни, очевидно, разбудить меня. Но время от времени он увлекался и срывался до высоких нот. Затем снова слышалось размеренное: «Бу-бу-бу». Потом дядька вообще замолчал, а его собеседник произнёс две или три фразы. Гортанная речь незнакомца звучала так необычно, что я даже приподняла голову. Но тут опять заговорил Женька и моя голова опустилась на подушку.

Через минуту две шторы, закрывавшие дверной проём, взметнулись, словно крылья испуганной птицы, и в спальню влетел возбуждённый дядька. Увидев, что я лежу с открытыми глазами и смотрю на него, Женька украсил свою озабоченную физиономию улыбкой. Затем подсел ко мне и повернул руку ладонью кверху: на ней лежал бархатистый сочный персик, розовеющий в лучах утреннего солнца. Улыбнувшись в ответ дядьке, я взяла персик и впилась зубами в его душистую мякоть, так что по губам сразу потёк сок. После чего завернулась в простыню и стала подпрыгивать на кровати до потолка, а Женька ловил меня в воздухе. Металлическая сетка ужасно скрипела, золотые пылинки взмывали вверх вместе со мной, но мы с дядькой не обращали на это никакого

внимания. Нам было очень весело.

И вдруг, подпрыгнув в очередной раз, я случайно заметила между шторами чей-то любопытный взгляд. От неожиданности я замерла на месте и, покачиваясь на пружинной сетке, удивлённо спросила:

-Что это за черноглазая казачка?

Сначала Женька не понял моего вопроса, но потом догадался повернуть голову. Однако глаз, ничуть не смутившись, продолжал нахально чернеть на фоне светлых штор. Тогда дядька нахмурился и отрывисто бросил мне:

-Накройся!

Не ограничившись этим, он подобрал сползшую с меня простыню и сам набросил её на мои плечи. Когда же он снова повернулся к двери, там уже никого не было.

-Подожди, я быстро! – произнёс Женька и вышел из спальни.

Спрыгнув с кровати, я начала одеваться, так как пора было готовить завтрак. В доме не оказалось ни капли воды, а дядька всё не возвращался. Поэтому мне пришлось взять ведро и самой отправиться за водой. К счастью, колонка находилась через дорогу. Не успела я выйти за ворота, как из дома напротив выскочил с ведром Чижевский. Опередив меня, он подставил своё ведро под струю. Затем поднял голову и, словно только заметив меня, расплылся в счастливой улыбке:

-Доброе утро, Марина!

-Здравствуй! – сухо ответила я.

Но Юрка, не обратив внимания на мой сдержанный тон, продолжал улыбаться:

-Марина, я слышал, что у вас вчера гости были?

-Да.

-Что же вы меня не пригласили?

-Это зависело от Женьки.

-Понятно…

-У тебя вода переливается через край, - нетерпеливо перебила его я.

Чижевский, расплёскивая воду на землю, поспешно убрал ведро и я тут же подставила своё. Тем не менее, парень не уходил, словно чего-то ожидая. Как только я закрыла колонку, Юрка подхватил моё ведро и, невзирая на мои слабые возражения, донёс его до самых ворот. Любезно распрощавшись с Чижевским, я принялась за приготовление завтрака. К приходу дядьки на столе уже стояла сковорода с жареным картофелем.

После завтрака Женька завалился на диван, а я решила прогуляться по селу. Чижово представляло из себя длинную и очень широкую улицу, разделённую на две части серой лентой асфальта. Что же касается тротуаров, то их заменял зелёный бархат травы, которую пощипывали стаи белых и серых гусей. В детстве меня ущипнул за лодыжку один гусак, поэтому, стараясь держаться от них подальше, я шагала прямо по шоссе, тем более, что время было рабочее и все машины выехали в поле. Меня обогнал только один автобус, притормозивший на остановке возле сельсовета. Я вспомнила, как Женька рассказывал моей матери, что рейсовые автобусы сюда стали ездить совсем недавно после того, как проложили асфальт. А до этого люди добирались до города на подводах или на попутках.

Здания сельсовета, на месте которого раньше стоял помещичий дом, и расположенной неподалёку двухэтажной школы были сложены из одинакового белого кирпича. В этой школе учились дети со всех окрестных сёл, в том числе, и святошинские. Возле сельсовета на круглой клумбе рдели кусты роз. По уверению дядьки, цветы, преподнесённые мне Вадимом, были именно отсюда. Не задерживаясь там, я пошла дальше к околице и с высокого холма долго смотрела на лес. Там, за ним, было Святошино и мне вдруг захотелось вернуться туда.

Пока я гуляла, пришла баба Тоня. Войдя в дом, я увидела, что она сидит на диване и разговаривает с ещё не совсем проснувшимся Женькой.

-Вот и Марина! – при виде меня обрадовано воскликнул тот.

-Здравствуй, внученька! – поцеловав меня, сказала бабушка. – А я уже волноваться начала: у Женьки спрашиваю, где ты, а он ответить толком ничего не может.

Баба Тоня сообщила, что моя мама с Толиком сегодня утром отправилась к сестре. Причём она так торопилась, что даже не успела погладить выстиранное бельё и успокоила себя тем, что «Маринка погладит!»

-Да, ещё наши, деревенские, спрашивали о тебе, Марина, - вспомнила бабушка.

-Кто именно спрашивал? – поинтересовалась я.

-Димка и другие…, - ответила она, глядя на меня своими чистыми глазами.

Затем, немного помолчав, бабушка продолжала:

-Шла я к вам сюда от Сергея и встретила Лизу (мать Чижевского). Она мне и говорит: «Что-то Юрка в последнее время сильно изменился – только диву даюсь. Вчера все дрова сам переколол и в поленницу сложил. А сегодня утром ведро схватил и за водой побежал. И за собой стал следить: постоянно в белой рубашке ходит и брюки по полчаса гладит».

Выслушав бабушку, я молча улыбнулась. Дядька же слегка кашлянул и покосился в мою сторону, однако тоже ничего не сказал.

-Нас же мой старшой на обед пригласил! – спохватилась вдруг баба Тоня.

В доме Сергея на столе горкой возвышались чистые тарелки и стояла кастрюля с зелёным борщом, а хозяйка доставала из печки чугунок с тушёным картофелем и мясом. При виде такой аппетитной еды у меня прямо слюнки потекли, а дядька Сергей, пока мы рассаживались за столом, балагурил:

-Мы уже думали, что вы не придёте. Я жене говорю: «Раз такое дело, давай, что есть в печи, то на стол мечи, я и за себя, и за гостей управлюсь!» Да, спасибо, она вас вовремя из окна увидела!

-Не слушайте вы его, - вмешалась Зоя. – Он уже сам хотел за вами бежать.

-Вот, боюсь, только борщ остыл, - добавила она озабоченным тоном.

-Ничего, - подмигнул мне Сергей, - в желудке всё хорошо будет. Тебе, Марина, полную тарелку наливать или как?

-Ещё спрашивает! – накинулась на него жена. – Ладно уж, пошутил и хватит! А то люди и впрямь подумают, что тебе борща жалко!

-А как же, - потирая руки, отшутился хозяин, - зелёный борщ – моё самое любимое блюдо!

Я же неустанно работала ложкой, по достоинству оценив и дядькины шутки, и кулинарное искусство его жены. После обеда, поблагодарив Сергея и Зою, мы отправились назад в Святошино. Было очень жарко и деревенские, как обычно, загорали на берегу пруда. По пути баба Тоня вспомнила, что ей нужно купить молоко к ужину. Поэтому к дому мы подошли с Женькой вдвоём. Пока он возился с замком, я в изнеможении опустилась на скамейку.