Во-вторых, «Наши дамы по субботам домашних спектаклей не устраивали, боялись, как бы он не узнал…» Данных подтверждающих или опровергающих это утверждение Буркина в рассказе нет, однако, в городе действовал драматический кружок, в котором желающие могли принять участие.

В-третьих, видимо себя Буркин к учителям, боящимся Беликова, не относил. Они соседствовали по дому, и Буркин захаживал в гости, знал, чем живет-дышит коллега по гимназии. «Беликов жил в том же доме, где и я, – продолжал Буркин, – в том же этаже, дверь против двери, мы часто виделись, и я знал его домашнюю жизнь». Получается, Буркин так сильно боялся Беликова, что по этой причине часто захаживал к нему в гости. Не складывается.

«И даже директор боялся».

А вот это утверждение осталось голословным, т.е. без приведения какого-либо подтверждения. В отличие от Буркина директорша в рассказе не была ни разу замечена в лукавстве и обмане. Она выступила инициатором сближения Беликова и Варвары и предпринимала для этого разные действия. В том числе она пыталась расположить брата посодействовать к заключению брака Варвары Саввишны с учителем греческого языка. Во время беседы с ним она характеризовала Беликова солидным и всеми уважаемым. Всеми – следовательно, и ее мужем директором мужской гимназии. «…однажды директорша намекнула ему, что хорошо бы пристроить его сестру за такого солидного, всеми уважаемого человека, как Беликов…»

«Весь город!» Беликова? Ага! Но ранее Буркин же утверждал иное.

«Когда в городе разрешали драматический кружок, или читальню, или чайную, то он покачивал головой и говорил тихо:

– Оно, конечно, так-то так, всё это прекрасно, да как бы чего не вышло».

Получается, что в городе действовали, несмотря на вздохи Беликова, и драматический кружок, и читальня, и чайная. Следовательно, горожане нисколько не боялись учителя греческого языка и как разрешили драмкружок, так затем читальню, и даже чайную.

Затем Буркин приводит другой аргумент: «и духовенство стеснялось при нем кушать скоромное и играть в карты». Однако, это пример не плохого воздействия на окружающих, а, наоборот, положительного. Лица духовного звания должны вести себя прилично сану. Получается, что Буркин мешал в кучу праведное и грешное, лишь бы было чем укорить коллегу.

Наконец, в запале критики Буркин снова допустил противоречие самому себе. «Под влиянием таких людей, как Беликов, за последние десять – пятнадцать лет в нашем городе стали бояться всего. Боятся громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги, боятся помогать бедным, учить грамоте…»

Однако, если горожане боялись читать книги, то как же тогда может работать читальня? Кто же тогда ее посещал? Неужели за десять – пятнадцать лет через ее порог не переступала нога ни одного читателя? А почему же тогда ее открыли? По чьей инициативе? Почему город многие годы оплачивал как ее содержание, так и жалование библиотекаря?

Далее, если горожане боялись громко говорить, то как же тогда в течение долгого времени действовал в городе драматический кружок? Там подчас громко и декламировали, и аплодировали.

Какую еще категорию лиц упустил из виду Буркин, которая тоже должна была в первую очередь бояться Беликова? Рассказчик не упомянул гимназистов. Возможно, потому что они совершенно не вписывались в его изображение Беликова как «диктатора». Учитель древних языков не однократно жаловался на них: «…в мужской и женской гимназиях молодежь ведет себя дурно, очень шумит в классах…», «Очень уж шумят у нас в классах».

Все, кто учился и преподавал в школе, знают, что шум в классе является следствием слабой дисциплины учеников, которую должен обеспечивать учитель. Здесь мы не берем в расчет шум от мозгового штурма или иного вида коллективной деятельности учеников, например, эстафеты, под руководством учителя на уроке.

Существует прямая закономерность: чем больше ученики уважают или боятся учителя, тем тише они себя ведут, чтобы не привлекать учительское внимание или не огорчать его.

В течение пятнадцати лет Беликов не мог поддерживать приемлемый для него уровень дисциплины в классе. Максимум, что у него получилось, это добиться исключения всего лишь двух гимназистов, вероятно, самых не дисциплинированных.

Итак, ни ученики, ни учителя, ни директор, ни горожане, а только священнослужители боялись Беликова. Так что шум во время уроков и исключение только двоих учащихся явственно указывают на полнейшую безобидность «человека в футляре». Ничтожное влияние Беликова в мужской гимназии было преувеличено до размеров господства в ней. И затем бездоказательно распространено на весь город.

Таким образом, Буркин раз за разом высказывал ошибочные суждения о своем коллеге в истории для сотоварища по охоте. Греческий язык Беликов выбрал из-за его мелодичности. В случайных связях незамечен из-за опасения гнева начальства, а ходит в холостяках, потому что до Варвары Саввишны не привлекал женского внимания. Поутру у него сумрачный вид, из-за того что надо идти в гимназию, но там сильно шумят, чем доставляют учителю большую неприятность. И его побаивались только священнослужители, но, к сожалению, не ученики.

Нам представляется, что объяснением этих противоречий в рассказе Буркина будет то, что тот по какой-то причине подгонял все факты из биографии «товарища» к образу «человека в футляре», который сам всего боялся и в то же время всех запугал.

В предыдущей главе «Противоречия: пустяк или ошибка?» мы выявили их наличие в рассказе Буркина и затем разобрались, что греческий язык Беликов выбрал из-за его мелодичности. В случайных связях незамечен из-за опасения гнева начальства, а ходит в холостяках, потому что до Варвары Саввишны не привлекал женского внимания. Поутру у него сумрачный вид, потому что надо идти в гимназию, но там сильно шумят, чем доставляют учителю большую неприятность. И его побаивались только священнослужители, но, к сожалению, не ученики. Так что утверждение о «тиране» Беликове ложно, скорее он предстает безобидным «капитаном Зеленым».

Теперь рассмотрим, есть ли в рассказе Буркина другие логические ошибки.

Логическая ошибка – это ошибка, связанная с нарушением логической правильности умозаключений. Ошибочность обусловлена каким-либо логическим недочётом в доказательстве, что делает доказательство в целом неверным.

Таких ошибок в речах людей можно встретить множество: подмена тезиса (лат. ignoratio elenchi), круговое рассуждение (лат. circulus in probando), «предвосхищение основания» (лат. petitio principii), мнимая логическая связь (non sequitur), ошибка выборки, «после» не значит «вследствие» (лат. post hoc ergo propter hoc), корреляция не является причинно-следственной связью, доказательство через то же самое (idem per idem), приписывание утверждений, использование принципиально неопровержимых утверждений, ложная аналогия, сверхобобщение (абсолютизация на основе единичного), эквивокация.

Ложная аналогия – когда между двумя объектами утверждается похожесть на основе сходства незначительных признаков при игнорировании значительных или даже принципиальных различий. Например, немецкие учёные К. Фохт и Л. Бюхнер, будучи вульгарными материалистами, утверждали, что «мозг выделяет мысль, как печень выделяет желчь». Создатель ложной аналогии между объектами затем распространяет нужные ему свойства одного объекта на другой, делая тем самым ложное заключение.

Подобную ошибку допускал Буркин, указывая на причину поведения своего «товарища» по работе, Беликова.

«Людей, одиноких по натуре, которые, как рак-отшельник или улитка, стараются уйти в свою скорлупу, на этом свете не мало. <…>

Да вот, недалеко искать, месяца два назад умер у нас в городе некий Беликов, учитель греческого языка, мой товарищ. <…> … у этого человека наблюдалось постоянное и непреодолимое стремление окружить себя оболочкой, создать себе, так сказать, футляр, который уединил бы его, защитил бы от внешних влияний».