Конечно же, художественное произведение не научное социологическое исследование. И именно поэтому оно может обращать внимание на нехарактерное для данной эпохи событие, явление и описывать его, по той именно причине, что оно выделяется из общего ряда событий, явлений.

При этом надо учесть, что для обыденного, простого сознания легко совершать логическую ошибку «абсолютизации на базе единичного» или сверхобобщения. И поэтому, не умея отличить главное от второстепенного, последнему может придаваться неоправданно завышенное значение. «Делать из мухи слона». Правда, иногда слона делают даже на совершенно пустом месте. И если к этому добавить неумение воспринимать текст как систему, например, единство образа через его согласованные детали и поэтому каждая деталь может рассматриваться читателем в произвольной системе координат, то в итоге получим хаос (бесформенное и беспорядочное состояние) в голове у читателя, оправдываемый им принципом «он – автор, он так видит!».

В предыдущей главе «Свидетель или злоумышленник?» мы указывали, что основную идею истории с Беликовым и ее детали читатель узнает из рассказа одного из охотников – Буркина. Получается, что вся информация почерпнута только из единственного источника. Вот поэтому и необходимо проверить показания Буркина на наличие в его рассказе логических ошибок, преуменьшений и преувеличений.

Логическая ошибка – это ошибка, связанная с нарушением логической правильности умозаключений. Ошибочность вызвана каким-либо логическим недочётом в аргументации, что делает доказательство неверным.

Таких ошибок в речах людей можно встретить множество: подмена тезиса (лат. ignoratio elenchi), круговое рассуждение (лат. circulus in probando), «предвосхищение основания» (лат. petitio principii), мнимая логическая связь (non sequitur), ошибка выборки, «после» не значит «вследствие» (лат. post hoc ergo propter hoc), корреляция не является причинно-следственной связью, доказательство через то же самое (idem per idem), приписывание утверждений, использование принципиально неопровержимых утверждений, ложная аналогия, сверхобобщение (абсолютизация на основе единичного), эквивокация.

Противоречие или проявление несогласованности – положение, при котором одно (высказывание, мысль, поступок) исключает другое, и поэтому несовместимое с ним. В формальной логике – это отношение двух понятий и суждений, каждое из которых является отрицанием другого. И поэтому согласно закону противоречия оно считается недопустимым как логическая ошибка.

Посмотрим, есть ли в рассказе Буркина противоречия.

Вот первое. Причина преподавания древних языков. По мнению Буркина «древние языки, которые он (Беликов – А.Я.) преподавал, были для него, в сущности, те же калоши и зонтик, куда он прятался от действительной жизни». Однако же, сразу сам приводит иное объяснение коллеги.

«– О, как звучен, как прекрасен греческий язык! – говорил он (Беликов – А.Я.) со сладким выражением; и, как бы в доказательство своих слов, прищурив глаз и подняв палец, произносил: – Антропос!»

Если два суждения противоречат друг другу, то проверяется их истинность и ложность поиском дополнительных, достаточных аргументов.

«Она (Варенька – А.Я.) спела с чувством «Виют витры», потом еще романс, и еще, и всех нас очаровала, – всех, даже Беликова. Он подсел к ней и сказал, сладко улыбаясь:

– Малороссийский язык своею нежностью и приятною звучностью напоминает древнегреческий».

Итак, Беликов подтвердил, что его выбор преподавания греческого был вызван не боязнью нового, а нежностью и приятной звучностью языка. Следовательно, в объяснении причины выбора Беликовым языка для преподавания Буркин допустил ошибку.

А вот второе противоречие. Отношение Беликова к плотской любви. Буркин утверждал, что «…в какой-нибудь статье запрещалась плотская любовь, то это было для него ясно, определенно; запрещено – и баста». В этом заявлении допущены сразу две логические ошибки: «противоречие» и «предвосхищение основания». Вторую мы рассмотрим в следующей главе.

Итак, отношение Беликова к плотской любви. По мнению Буркина его товарищ прожил много лет без женщин, потому что плотская любовь была запрещена печатной статьей.

Однако, во-первых, сам же Буркин указал, что мимолетных отношений Беликов опасался из-за неодобрения начальства. «Если <…> видели классную даму поздно вечером с офицером, то он очень волновался и всё говорил, как бы чего не вышло». «Женской прислуги он не держал из страха, чтобы о нем не думали дурно …».

Во-вторых, Беликов осознавал необходимость брака для каждого человека и, следовательно, осуществления в ее рамках плотской любви. «Варвара Саввишна мне нравится, – говорил он мне со слабой кривой улыбочкой, – и я знаю, жениться необходимо каждому человеку, но…»

Наконец, в-третьих, сам же Буркин объяснил, почему Беликов все еще не женат. «…главное, это была первая женщина, которая отнеслась к нему ласково, сердечно, – голова у него закружилась, и он решил, что ему в самом деле нужно жениться».

Таким образом, утверждение Буркина, что печатная статья стала виной отсутствия у Беликова плотской любви, является ложным утверждением.

Далее, третье противоречие. Почему утром Беликову было трудно идти в гимназию?

«…утром, когда мы вместе шли в гимназию, был скучен, бледен, и было видно, что многолюдная гимназия, в которую он шел, была страшна, противна всему существу его и что идти рядом со мной ему, человеку по натуре одинокому, было тяжко.

– Очень уж шумят у нас в классах, – говорил он, как бы стараясь отыскать объяснения своему тяжелому чувству. – Ни на что не похоже».

Итак, получается, что Буркин лучше, чем сам Беликов понимал, что и почему происходит с коллегой? Учитель же греческого языка неоднократно жаловался на шум в гимназии. «А на педагогических советах он просто угнетал нас своею осторожностью, мнительностью и своими чисто футлярными соображениями насчет того, что вот-де в мужской и женской гимназиях молодежь ведет себя дурно, очень шумит в классах…»

Что же удивительного в том, что, меняя квартиру – зону комфорта на службу – зону дискомфорта, Беликов не испытывал радости?

А вот четвертое противоречие. Кто же боялся Беликова?

Буркин перечислил тех, на кого учитель греческого языка наводил страх: учителя, директор и город. Здесь рассказчик допустил противоречие уже сам себе: сначала говорит одно, а потом утверждает другое.

«Мы, учителя, боялись его».

«Вот подите же, наши учителя народ всё мыслящий, глубоко порядочный, воспитанный на Тургеневе и Щедрине, однако же этот человечек, ходивший всегда в калошах и с зонтиком, держал в руках всю гимназию целых пятнадцать лет!» В чем же проявлялась «диктатура» Беликова, по мнению Буркина?

Во-первых, «А на педагогических советах он просто угнетал нас своею осторожностью, мнительностью и своими чисто футлярными соображениями насчет того, что вот-де в мужской и женской гимназиях молодежь ведет себя дурно, очень шумит в классах, – ах, как бы не дошло до начальства, ах, как бы чего не вышло, – и что если б из второго класса исключить Петрова, а из четвертого – Егорова, то было бы очень хорошо. И что же? Своими вздохами, нытьем, своими темными очками на бледном, маленьком лице, – знаете, маленьком лице, как у хорька, – он давил нас всех, и мы уступали, сбавляли Петрову и Егорову балл по поведению, сажали их под арест и, в конце концов, исключали и Петрова, и Егорова».

За пятнадцать лет из гимназии исключили только двух школяров – и это называется угнетение? Держит в руках всю гимназию? Да, полно! А если читатель все-таки предположит, что здесь приведен лишь один пример, а всех исключений гимназистов было бесчисленное множество, то в таком случае будет допущена логическая ошибка сверхобобщения, когда вывод о явлении в целом сделан на основе единичного факта (либо крайне малого количества фактов).