Чем старше Ева становилась, тем меньше верила Мине и в бабушкин призрак. Но тем больше ее удивлял приказ родителей не приближаться к закрытой комнате.

Сквозь замочную скважину Ева частенько разглядывала бабушкину спальню. Вышедшие из моды обои, портреты в широких паспарту…

Ей хотелось войти туда, разглядеть подробнее лица на тех портретах.

Пока однажды отец не поймал ее за этим занятием. Именно тогда между родителями и Миной состоялся очень громкий разговор. Всю ночь Мина плакала, Ева слышала ее всхлипы, доносящиеся с чердака, где была комната для служанки.

Утром и Мина, и ее вещи исчезли. А через два дня в доме Олфордов появилась новая служанка – молчаливая Берта.

– Папа, почему Мина ушла? – Ева пришла требовать у отца объяснений.

– Потому что она забивала тебе голову всякой ерундой, – отрезал тот.

Никогда прежде Ева не видела, чтобы папа сердился.

– Значит, это все правда? – предположила она. – Про бабушку Кассандру?

От нее не укрылось, как родители обменялись беспомощными взглядами.

– Доченька, – поспешила вмешаться мама, – давай просто забудем эти глупые сказки. Посмотри, какие ленты я сегодня купила. Нравится?

Взяв Еву за плечи, она увела ее в лавку. Больше к этому разговору родители не возвращались, да и сама Ева словно забыла о нем.

Но сейчас неожиданно вспомнила.

***

Лестница отчаянно скрипела и трещала. Ева старалась не дышать и держаться поближе к стене, потому как резные перила ходили ходуном.

Однако, забравшись на второй этаж, она облегченно вздохнула – похоже, сюда никто не осмелился подняться. То ли прогибающиеся ступеньки напугали, то ли еще какая-то причина была. Но здесь все осталось нетронутым.

Ева осмотрела узкий коридорчик со светло-зелеными обоями в полоску. На стене висело знакомое бра с погасшим магическим шариком. Под ним на тумбочке с тонкими гнутыми ножками стояла пара оплывших свечей.

Дальше по коридору виднелись три двери.

Ева дернула за цепочку, свисавшую с бра. Но кристалл не засветился. Разочарованно вздохнув, она открыла первую дверь.

Здесь когда-то была ее спальня.

Войдя, она постояла в полумраке, принюхиваясь. Затем подобралась к занавешенному окну и отдернула шторы.

Слой пыли взвился и затанцевал в солнечном свете.

Ева быстро прижала к носу платок. Затем, поднатужившись, распахнула скрипучие рамы.

В комнату ворвался свежий весенний ветер.

Разрушения в бывшей детской оказались даже больше, чем на первом этаже. Под потолком цвела плесень, значит, крыша все-таки прохудилась. Тонкие ситцевые обои потемнели и вздулись. На кровати, сундуке и туалетном столике лежал толстый слой пыли. Голый матрас выглядел жутко. Из него доносились попискивание и возня, а еще в комнате резко пахло мышами.

Ева шмыгнула носом. Глаза защипало от слез.

Впрочем, а чего она хотела? Не появлялась здесь больше десяти лет и ждала, что все останется по-прежнему? Глупо!

Но слезы все равно потекли, оставляя дорожки на испачканном пылью лице.

Быстро выйдя из детской, Ева осторожно заглянула в родительскую спальню и облегченно выдохнула. Тут все осталось, как в тот день, когда сестра матери увозила ее к себе в пригород.

Все так же стояла большая двуспальная кровать под запыленным шерстяным балдахином. Потолок и стены, на удивление, уцелели. На столе лежал забытый букет с траурной ленточкой, на подлокотнике кресла – мамина шаль…

В комнате родителей Ева провела немало времени, вспоминая о прошлом. Здесь она тоже открыла окно, намереваясь хорошенько проветрить дом. Но занывший от голода желудок напомнил, что стоит поторопиться с обходом.

Оставалась еще третья комната. Бабкина. Но туда Ева зайти не смогла.

Она добросовестно постояла у закрытой двери, прислушиваясь к тишине. Повздыхала. Уже протянула руку и почти сомкнула пальцы на гладкой латунной ручке, как в доме вдруг что-то упало.

Внезапный грохот заставил Еву отпрянуть.

Разом вспомнились детские страхи.

Ладно, комнату бабки она позже осмотрит. А сейчас нужно на рынок успеть. Или в ближайшую продуктовую лавочку. Купить хлеба с сыром и чай. Потом набрать щепок, принести угля из сарая, воды и растопить печь, если, конечно, получится…

Да и вообще, выяснить, что там упало…

Скрывая бегство под видом тактического отступления, Ева поспешно вернулась на первый этаж.

Причину своего испуга обнаружила сразу. Это распахнулась и ударилась о стену дверь, ведущая в погреб. Похоже, ее толкнул сквозняк, когда Ева открыла окна на втором этаже.

Погреб тоже нужно было проверить. И он вызывал куда меньше страха, чем бабкина комната.

Ева дернула за шнурок, висевший на притолоке. В глубине погреба вспыхнул свет. Удивительно, но здесь магический кристалл все еще работал. Видимо, им редко пользовались.

Вниз вели стоптанные каменные ступени. Придерживая юбку, Ева спустилась по ним и замерла, осматривая стеллажи, сбитые из неструганых досок.

На стеллажах пылились старые банки с проржавевшими крышками. Под потолком висели пучки трав, аккуратно сплетенные луковицы и головки чеснока. Судя по их внешнему виду и запаху, все это уже можно выбросить.

– Та-а-ак! – раздался из глубины погреба недовольный ворчливый голос. – И кто это тут у нас?

Вздрогнув, Ева обернулась так резко, что взметнула юбками пыль.

Но за спиной никого не было.

– Ой, что-то мне уже от голода мерещится, – пробормотала она, сглатывая нервный ком, – пойду лучше, куплю поесть и печь растоплю…

Говоря это, она медленно пятилась к выходу.

– Пе-е-ечь, значит, – снова протянул голос. Теперь Ева слышала в нем журчащие нотки. – И кто это собрался топить печь в моем доме? Мр-ряу!

Из-под нижнего яруса стеллажа вылез ободранный кот. Его черная шерсть торчала клочками. Местами под ней светилась голая кожа. Животное был таким худым, что напоминало скелет. Голова – большая и круглая – еле держалась на тонкой шее. Зато крупные уши были повернуты в сторону Евы, а глаза горели потусторонним зеленым огнем.

– Й-я… – растерянно булькнула Ева.

Запнулась пяткой о ступеньку и поняла, что дальше задом иди не получится. Нужно повернуться к этому четырехлапому чудовищу спиной и бежать. Но от страха оцепенела.

– Кто – я? – рявкнул кот, осматривая ее, словно кусок бифштекса.

Ева тихо икнула.

Руки и ноги похолодели. Голова закружилась

– Евангелина Доутсон! – почти прохрипела она.

– Доутсон! – кот выгнул спину и ощетинился остатками шерсти. – Какая еще Доутсон? Я чую в тебе кровь Олфорд!

А затем прыгнул на Еву.

Завизжав, та рухнула в обморок.

Очнулась Ева на твердом холодном полу. Вокруг пахло сыростью.

Еще не осознавая, где она и что с ней, медленно пошевелила руками и ногами. Конечности затекли, но были целыми. Как и все остальное тело.

Убедившись, что жива, Ева осторожно села и огляделась.

Она все еще находилась в погребе. Над головой покачивался засиженный мухами магический кристалл. А рядом сидел тот самый кот и с философским видом вылизывал лапу.

Заметив его, Ева испуганно подобралась. И только тогда ощутила пульсирующую боль в руке. Переведя взгляд на кисть – обомлела.

Там красовались отметины от кошачьих клыков. Две аккуратные красные дырочки. Именно от них исходили волны боли.

– Значит, я не ошибся. Ты все-таки Олфорд, – выдал кот, отрываясь от омовения.

Ева сглотнула и прикрыла ранки другой рукой.

– Т-ты говорящий? – пролепетала, испытывая желание вскочить и сбежать.

Но не смогла даже сдвинуться с места.

Задрав хвост, кот вальяжной походкой прошелся вокруг нее.

– Мр-р-да, – протянул, – а ты не шибко умна, как я погляжу. И не шибко расторопна. Мелковата для наследницы. Неужели у Кассандры больше внучек не нашлось?