В ожидании я растерянно посмотрела на Алика, который, похоже, был озадачен не меньше. Он явно пытался найти нужные слова и уже собрался прояснить ситуацию, как незнакомец резко подался вперед, оперся локтями о колени и поймал мой взгляд.

– Питер Адлерберг, – сказал он таким голосом, словно делал мне одолжение, и хищно улыбнулся. – Кажется, нас еще не успели представить друг другу.

Я подумала о том, что оно, вероятно, к лучшему.

– Мария Эйлер. – Мне хотелось проявить больше дружелюбия, но кривая улыбка – максимум, который мне удалось выдавить из себя в ответ.

Я хорошо помнила рассказ Алика про Адлербергов и то, как много значила их поддержка для Нейка Брея и восстания. Вероятно, поэтому мой новый знакомый вел себя так, будто ему позволено все. Единственное – мне страшно хотелось поинтересоваться, что вызвало у него такой ярый приступ хохота, но что-то подсказывало, что тем самым я только дам Питеру повод для еще одной насмешки. К тому же Вероника по-прежнему ждала моего ответа.

– Ты права, – я повернулась в ее сторону, избегая взгляда парня, – большая часть группы погибла на Кериоте. А я и еще несколько человек в тот момент были в экспедиции, мы улетели незадолго до…

– Крушения, – помогла она.

Когда я подняла глаза, ее взгляд был пуст.

– Какое поразительное везение! – воскликнул Адлерберг, приоткрыв рот и часто кивая. – Две базы превращены в пыль, а вы сидите перед нами живая и невредимая, к тому же и выглядите просто чудесно! Кто-нибудь говорил, что катастрофы вам к лицу?

Я почувствовала, как от лица отхлынула кровь.

– Если вам есть что мне предъявить, лучше сделайте это сейчас. Или язвительные комментарии – это все, чем вы располагаете?

На удивление, мои слова не вызвали у него никаких эмоций.

– Надо же, оказывается, вы вовсе не такая беззащитная, как мне рассказывали, – заметил Питер куда более спокойным голосом, чем я ожидала, и вопросительно посмотрел на Алика с Андреем. – Она хоть в курсе, где оказалась?

– Я провел Марии небольшую четырехчасовую экскурсию, – ответил Алик, ободряющие взглянув на меня.

– Ты провел ей экскурсию? – медленно переспросил Андрей, отчеканивая слова. – Ты прошелся с ней по всей базе?

Видимо, уловив растущее напряжение, Вероника что-то быстро буркнула на ходу и спешно сбежала к Доре, копошащейся в другом конце зала. Чувствуя, как внутри вскипает ярость, я что есть силы вцепилась в подлокотник. Даже самый сильный гнев можно подавить, если не видеть лица Андрея. Главное – не смотреть на него. Только не сейчас, когда вокруг столько других глаз.

Сложнее всего было чувствовать его пронизывающий взгляд на себе. Он явно ждал моей реакции, и я вновь давала слабину, пыталась спрятать лицо в песок. Проклятье! Нахмурившись, Алик едва открыл рот, чтобы ответить другу, как я буквально подскочила на месте, опередив его на долю секунды.

– Надеюсь, ваше высочество не сильно оскорбит тот факт, что Алик снизошел до меня, проявив дружелюбие, – выдавила я сквозь зубы. – Или отсюда мне тоже нужно убраться, так же как и из вашей…

Я замолчала, прикусив язык. Андрей уставился на меня в полном недоумении – так, словно в этот раз уж никак не ожидал встречного удара. Питер присвистнул, переведя удивленный взгляд с друга на меня.

– Также как и из вашей… спальни? – в мгновение догадался он. – Эндрю, только не говори, что решил поразвлечься с ней в первую же ночь, даже для меня это экстремальные сроки!

Я чуть не задохнулась, но еще до того, как успела что-либо возразить, Адлерберг склонился прямо к моему уху и добавил вкрадчивым голосом, словно доверял огромную тайну:

– Кстати, не называйте его ваше высочество, ему до короны как до соседней галактики.

По разъяренному взгляду Андрея, брошенному в сторону Питера, я поняла, что он оскорблен не меньше. Вряд ли он стал бы сдерживаться в выражениях, если бы Алик вовремя его не опередил.

– Притормози, брат, – севшим голосом сказал он, положив руку на плечо Адлерберга – не то для того, чтобы его слова прозвучали более убедительно, не то для того, чтобы выстроить препятствие между ним и Андреем, – ты переходишь границы.

Питер фыркнул, очевидно собираясь выкинуть очередную саркастическую реплику, как у него из-за спины вылетел взмыленный юноша со вздернутой, лохматой копной русых волос. Он выглядел так, будто его только что шарахнуло током. Адлерберг едва усидел на месте, когда парень внезапно налетел на спинку его кресла. Близко посаженные глаза незнакомца безумно метнулись от Андрея к Алику.

– Диспенсеры, – выпалил он на одном дыхании, переводя дух, – они сделали официальное заявление… Дерьмо, я вас обыскался!

Юноша шумно вздохнул и облокотился рукой на кресло, пытаясь отдышаться. Андрей, который еще минуту назад, казалось, был готов уничтожить Адлерберга, моментально обернулся к незнакомцу:

– Какое еще заявление? – упавшим голосом спросил он.

– Отрицают причастность к событиям на Мельнисе…

– Марк, будь добр, объясни нормально. – Андрей явно терял терпение. – Кто сделал заявление? Пресс-служба Диспенсеров? Императрица? Кристиан?

– Кристиан? – встряла я. – Вы о ком?

– Кристиан Диспенсер, – коротко пояснил Алик. – Пока еще несовершеннолетний сын Джорджианы Диспенсер.

– У Джорджианы есть сын? – Эта мысль внезапно поразила меня.

То, что члены лиделиума старались прятать наследников от глаз общественности до совершеннолетия из-за соображений безопасности, было обычным делом. Насколько мне известно, иногда они скрывали детей даже в своем узком кругу. Однако все чаще знатные дома пренебрегали условностями и светили своих малолетних отпрысков перед камерами. В иных обстоятельствах те официально выходили в свет лишь в девятнадцать лет. Тогда пресса и получала официальное разрешение распространять о них какую-либо информацию.

Джорджиану Диспенсер уже давно успели окрестить бесплодной, но ни один из многочисленных ядовитых слухов за все годы так и не заставил ее проронить хоть слово о сыне. Хотя, даже будь она неспособна самостоятельно выносить ребенка, было глупо думать, что самая влиятельная семья в галактике не позаботилась о наследнике другими, более технологичными способами.

– Вообще-то, вполне совершеннолетний сын, – заметил Питер, вклинившись в разговор. – В этом году ему девятнадцать.

– И почему никто о нем не знает? – спросила я.

– Говорят, он со странностями, – поморщился Марк, наконец отдышавшись. Взглянув на меня, он внезапно вздрогнул и поспешно протянул руку. – О, вы, должно быть, Мария… – Всего на секунду он замялся, словно пытался придумать, как ко мне правильно обратиться. – Марк Крамер, рад познакомиться лично!

Ответив на рукопожатие, я коротко кивнула и постаралась улыбнуться. Марк показался мне гораздо приятнее Адлерберга. Я вспомнила герб Крамеров на одном из домов, что успел показать Алик с утра, – семиконечная черная звезда, символизирующая семь звездных систем в руках семьи.

– Со странностями… – эхом отозвался Питер, качнувшись в кресле. – Да уж, проклятое дитя…

Я явно упускала какую-то незримую нить диалога.

– В каком смысле – проклятое дитя? О чем вы говорите?

Андрей странно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Мысли Алика, казалось, и вовсе были где-то вдалеке.

– Мария, скажи на милость, твои вопросы хоть когда-нибудь закончатся? – откликнулся Питер, посмотрев на меня так, будто я была мухой, от которой ему не терпелось отмахнуться. Однако впервые его голос прозвучал мягче прежнего. К тому же он внезапно перешел на «ты». – Нам нужно знать, к чему готовиться!

– Не закончатся. – Я выдала самую ядовитую улыбку из возможных.

– Сейчас не время, – коротко бросил Андрей, после чего обратился к Марку. – Текст заявления у тебя?

– Есть запись выступления.

– Не хочешь ли ты сказать, что Джорджиана Диспенсер лично обратилась к нации? – изумленно приподнял брови Питер, театрально хватаясь за сердце. – Клянусь, я уже и не помню, как она выглядит…