– А я смогу научиться превращаться? – с толикой энтузиазма спросила Ярочка.

– Скорее всего, нет, – я покачал головой. – Твоя магия слишком специализированная. Проще всего любые дисциплины даются магам общей практики. Они не могут добиться результатов так легко и непринуждённо, как ты с огнём, зато после длительного обучения их арсенал становится очень широким.

– А почему я не такая? – с обидой посмотрел мне в глаза ребёнок.

– Это наследственность. Что-то в твоей крови задаёт чёткий вектор, по которому преломляется проходящая через тебя магия. Довольно скоро ты приобретёшь ряд черт, которые укоренят твою специфику. У большинства одарённых нет таких жёстких рамок, магия через них просто проходит. Потому им технически сложнее добиться желаемого результата: необходимо заставить магию преобразоваться нужным образом, для чего используются заклинания и ритуалы.

– И ничего не изменится, даже когда я стану вампиром?

Тут я замолчал, не зная, как лучше ответить.

Не хотелось пока сообщать малышке, что вампиром она уже не станет.

На следующий день я проснулась в гамаке. Не потому что Рихард запретил бы спать на тахте, просто так уютнее. За завтраком все порадовались моему поднявшемуся настроению. Сама не замечая, я даже улыбалась. Передо мной открывался новый мир, и огонь больше не пугал меня. Я хотела вызвать пламя снова, совсем как вчера. Правда Рихард перед сном предупредил не пользоваться магией без его надзора, но ведь так хочется!

Ну, если огонь разжигать нельзя, то…

Когда ребята ушли работать, я достала волшебную флейту. Покрутила, пересчитала дырочки на длинной трубе. Жалко, что я не умею играть. Отчим платил за музыкальные уроки Либены, чтобы музыкой привлекать больше клиентов. Если честно, я никогда не хотела, чтобы и меня играть заставили. Но вот сейчас было любопытно, что получится…

Я приложила мундштук к губам и подула. Флейта выдала невразумительное гудение. Испугавшись, я быстро убрала её и решила не баловаться с магией.

Лучше снова стиркой займусь, грязной одежды скопилось многовато.

Солнечный денёк – их уже не так много осталось перед наступлением осени, надо пользоваться! И можно даже босяком по палубе ходить – ребята всегда так делают, если погода позволяет, потому что в обуви скользко.

Когда постирушки были в разгаре, я ощутила нечто странное на коже… Ой, нет, как же я могла забыть! Я же начинаю бояться солнечного света, как вампир! Или… подождите… это какое-то совсем другое ощущение, приятное.

Свет будто ласкал мою кожу тёплыми невесомыми ладошками.

Повернувшись лицом к солнцу, я закрыла глаза и с наслаждением вдохнула.

В груди родилась мягкая пульсация. Золотое сияние наполнило все мои чувства. Я ощутила, будто солнечное тепло собирается вокруг меня и пытается проникнуть внутрь, нежным маревом обволакивает кожу, скользит по волосам. На вдохе я потянула его внутрь, а потом с улыбкой открыла глаза. Пульсация разлилась по всему телу. В голове тоже бился молоточек, но не болезненно, а… ох ты ж…

Мне стало так хорошо, что не хотелось прекращать.

Я снова закрыла глаза и продолжила поглощать солнечное тепло…

Время шло, но его больше не существовало. Остался только зной.

– Эй, ты чего? – покачали меня за плечо.

Вздрогнув, я разлепила веки. Рядом стоял Радек и обеспокоенно смотрел на меня.

– А? Да ничего… Я это, просто задумалась…

– Ага, задумалась, ясно. Ты того, шмотки-то ополосни, они уже долго откисают.

Я кивнула и проводила его взглядом.

Шмотки… Стирка… Совсем обо всём позабыла.

Поднявшись, продолжила стираться. Я шоркала набрякшую водой рубашку по стиральной доске, на каждом движении окуная в мыльную воду. В голове было горячо и пусто… Через мгновение я поняла, что вода бурлит. Тут же бросила одежду и отдёрнула руки, но они не покраснели. Не было ожога, как от кипятка. Ну да, правильно, я же не могу обжечься… вроде как…

Одежда тем временем продолжала кипятиться.

Я ощущала, как в груди в такт ударам сердца бьётся горячая пульсация, будто во мне поселилось маленькое солнышко, такое же яркое, как на небе. По венам растекался жар, а затем мерными толчками вырывался через ладони. Всё, как вчера, когда я зажигала пламешко, только теперь оно шло само. Я попыталась сосредоточиться и подавить это ощущение, но не выходило. Затем… мои руки вспыхнули!

Пламя завихрилось вокруг ладоней, будто те стали факелами!

С перепугу я сунула их в тазик, который и так исходил белёсыми струйками пара. Но не помогло, руки продолжили источать жар, вода кипела, пузырилась всё истошнее. Я кусала губы, сердце колотилось. И чем быстрее оно билось, тем сильнее шёл накал из груди через руки. Из меня пёрло тепло, и я ничего не могла с этим поделать.

Ребята, услыхав моё сбивчивое хныканье, поспешили на помощь.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как остатки воды испарились, а внезапно высушенная одежда загорелась. Моя кожа снова начала истекать пламенем, но оно не дошло до засучённых рукавов. Мне было не больно, просто страшно.

Радек остолбенел, как и я. Единственный, кто не растерялся – Демир. Мурадец подскочил ко мне, подхватил двумя руками за подмышки и швырнул за борт.

Визг и брызги.

Хорошо, что я умею плавать.

Вынырнув и отплевавшись, убрала налипшие пряди с глаз и посмотрела вослед уплывающему судну. На несколько секунд внутри всё сжалось, потому что я подумала, что ребята оставят меня за кормой, испугавшись огненного чудища, в которое внезапно превратился их рыжик. Но нет, они уже работали с парусами, опуская гафели. «Вильда» затормозила, хотя течение продолжало тащить её вперёд.

Я погребла к шхуне, но с ужасом заметила, что ещё ничего не кончено. Моя кожа продолжала источать жар. И уже не только через руки. Вода вокруг бурлила. Вот теперь я действительно испугалась.

Но до борта я всё же доплыла. Мне кинули верёвку с навязанными узлами.

– Нет, подождите, мне пока нельзя, – крикнула я, чуть захлёбываясь от набегающих волн. – Я ещё не выкипела!

– Какого хрена происходит? – поинтересовался Радек, невольно сдирая повязку с кудрей.

– Всё пройдёт, надо только подождать, – я больше успокаивала себя, чем их.

Я уже догадалась, почему меня так распёрло. Наверное, я действительно поглощала солнечный жар, а не фантазировала об этом. И теперь он выходил обратно.

Пришлось несколько минут ждать, пока я не перестала кипятить воду вокруг себя. Всё это время я держалась за верёвку, и меня неспешно влекло вслед за шхуной на буксире, а волокна под пальцами тихо обугливались – пришлось взяться за конец пониже волн. Отпинываться босыми пятками от обшивки было неприятно – там под водой наросты из колючих ракушек и всякой гадости.

Когда всё успокоилось, я для верности ещё немного посидела, бултыхаясь в чуть солоноватых водах, пока не начала ощущать, какие они холодные.

Затем стала подниматься, хватаясь за узлы на верёвке и упираясь в обшивку поцарапанными ступнями. Только ничего не получалось, я соскальзывала и путалась в набрякшем подоле, пока Демир не подал мне руку и не помог забраться на борт – благо у шхуны он не высокий. Я плюхнулась на палубные доски, ощущая себя мокрой шваброй.

– Ну, теперь ты нам расскажешь? – наклонился ко мне Радек.

* * *

– Пропасть! – вампир рвал и метал. – Один день, Яра! Всего день прошёл, и уже вся команда знает о твоих талантах!

Я потупилась и попинала ботинком ножку стола – тот весь покоробился после недавних приключений в сыром лесу. Ну, ботинок, а не стол. Хорошо хоть сапожки остались нетронутыми, я их вообще ещё ни разу не надевала – не сезон.

– Вы же не станете срывать с них амулеты и стирать память? – я неуверенно подняла глаза на очень оживлённого злостью мертвеца.

– И как скоро они снова всё узнают? Ещё через день? Или всё же через два? Яра, зачем ты экспериментируешь без моего надзора? Тебе нужно научиться обращаться с той магией, которая скапливается в тебе естественным образом, а не добавлять ещё немножечко от солнышка!