Пламя в камине давно угасло, и даже в углях больше не тлели искры. Тусклый голубой свет лился из затянутого морозным узором окна, слабо освещая заваленный бумагами стол. Когда-то нужные карты и книги были сдвинуты в стороны, словно ненужное барахло, а рядом с ними возвышались пустые бутылки из под виски. Комната была словно окутана тьмой, но свет вампиру был и не нужен. Погрузившись в гнетущие мысли, Маркус смотрел в одну точку и медленно перебирал в пальцах тонкую окровавленную цепочку с маленьким кулоном в форме лисы. Время текло так медленно, превратившись в одну длинную беспросветную ночь, что он его уже не различал. Не услышал он и шагов, и пришёл в себя только когда в кабинете хлопнула дверь. Алистер окинул его понимающим взглядом и сел напротив, облокотившись на высокую спинку кресла. Некоторое время он молчал, но не дождавшись никакой реакции, решил всё же нарушить тишину.

— Ты уже неделю не выходишь из кабинета, — констатировал он.

Маркус окинул его пустым взглядом и уставился в окно, разглядывая мерно падающие снежинки. Молчание затягивалось.

— Она не пришла. Ни сегодня, ни вчера, ни неделю назад, — неохотно сказал он, — не слышит… а возможно, души просто не осталось.

— Что именно сказала тебе жрица?

Взгляд Алистера стал напряжённым, но Маркус этого не заметил, продолжая молча смотреть в окно. В комнате снова повисла тишина. У Алистера было одно предположение, но больше всего в жизни он хотел бы в нём ошибиться.

— Леилани считает, что я могу повторить путь отца, — всё же ответил Маркус и внимательно посмотрел кузену в глаза. Спокойное выражение лица Алистера не изменилось, но тот был в ужасе.

— Но вы же не были обвенчаны, — возразил он, — связь была односторонняя.

— Я тоже хотел бы ошибаться, — вздохнул Маркус и устало усмехнулся, снова отвернувшись к окну.

— Жрица явно не уверена, ведь так? Когда некроманты на моих глазах убили Эмили, хотелось вырвать сердце, чтобы перестать чувствовать, хотя мы даже не были связаны. Возможно, это просто боль. Отвлекись от неё. Когда я хоть как-то пришел в себя, то решил отомстить и убить всех причастных к её смерти. Это заняло немало времени, но в итоге я их всех нашёл. Кого-то ещё во время войны, кого-то выследил позже.

— Стало легче? — не отрывая взгляда от ночного неба спросил Маркус.

Алистер некоторое время молчал, но потом неохотно ответил:

— Через много лет. Но я хотя бы знал, что убийцы расплатились за всё.

Маркус усмехнулся. Чтобы отомстить, ему нужно убить короля Ларминии, последнего представителя рода Амелии, тогда и месть за мать будет закончена. Как иронично, не этого ли он добивался всю свою жизнь?

Посмотрев на медальон, вампир открыл ящик стола и на секунду застыл, но затем бросил кулон и резко задвинул ящик. Встав из-за стола, он молча двинулся к двери и шагнул во мрак коридора, не дожидаясь Алистера.

Снег непроглядной белой стеной валил уже третьи сутки, снова и снова заметая расчищаемую тропинку к лечебнице. Магические светильники около ворот никто не заряжал, так что стражникам пришлось ориентироваться на смутные силуэты здания.

Больные на носилках стонали от очередного пронизывающего порыва ветра. Снег засыпал их, обжигая разгорячённую лихорадкой кожу. Пытаясь спастись от непогоды, они сильнее кутались в куцые одеяла, неспособные противостоять разбушевавшейся стихии.

Стражники, скрипя зубами, изо всех сил старались идти ровнее, но то один, то другой проваливались в рыхлый глубокий снег. Кожа на руках сильно обветрилась и потрескалась до крови.

— Почти пришли! — крикнул главный, ускоряя шаг.

В дверях пришлось потрудиться, чтобы тяжёлые створки не закрылись от сквозняка и не ударили по больным. Носильщики, кряхтя и ругаясь, протиснулись в узкий проход, хотя под конец дверь всё же не удержали, оглушив дежурных резким грохотом. Капитан лихорадочно выдохнул и потёр лоб, радуясь, что скрылся от ветра хоть на немного. Думать о том, что им предстояла обратная дорога, он пока не хотел. И так зуб на зуб не попадал.

Пришедших встретила адептка в серой мантии. Чёрные волосы в хвосте порядком растрепались, лицо осунулось и выглядело болезненным, а под глазами залегли тёмные круги.

— Кто у вас? — спросила Ирмис усталым голосом и взяла со стойки большую кипу бумаг.

— Опять лихорадка, мисс, беженцы, — отчеканил стражник, встав по стойке смирно и стуча зубами от холода.

Девушка мельком осмотрела троих людей на носилках и уткнулась в списки, перебирая бумаги и соображая, куда же положить прибывших. Все отделения были битком, даже в коридорах уже заканчивалось место. Хотя… два человека сегодня умерли, значит, место освободилось. Третьего уж впихнуть как-то сумеют.

— Следуйте за мной, — кивнула она стражникам и двинулась по одному из коридоров.

Магические светильники горели сильнее обычного, но даже они не могли рассеять окружающую тьму. Сквозняк ощущался даже в зимней одежде. Казалось, будто сами стены источали холод, добавляя к полутьме и завываниям ветра ощущение заброшенности здания. Чем дальше шли по коридору, тем чаще встречались открытые двери в забитые людьми палаты.

Больные лежали даже на полу, накрытые несколькими одеялами. А чуть дальше занят был уже и коридор. Лязг доспехов и громкие шаги, эхом отдающиеся от стен, заставляли лежащих морщиться и зарываться с головой под одеяло. Хотя стражники пришли в лечебницу не впервые, каждый раз внутри нарастало скверное ощущение беспомощности и тоски.

Заглянув в очередную комнату, носильщики чуть не упустили адептку из виду, когда она внезапно свернула в одну из открытых дверей. Помещение было небольшое, довольно тёмное и всё уставленное койками. На сдвинутых кроватях лежало по три человека.

— Переложите их сюда, — махнула Ирмис на свободную сдвоенную кровать, застеленную чистым бельём.

Когда стражники закончили, девушка спешно выставила их из палаты, приказав идти тихо и не мешать больным. Двое из новоприбывших были в сознании, адептка опросила их и записала данные в список.

— Сейчас я позову целителя, он вас осмотрит, — заверила она прибывших, но они, кажется, её даже не слышали, то и дело проваливаясь в состояние забытья.

Оглядев остальных лежачих, она вышла из комнаты и направилась в палаты тяжёлых больных, где почти всегда и обитали в последнее время целители.

— Магистр, — окрикнула она старика с пышными белыми усами, как только он отошёл от койки с корчившимся от судорог человеком, — у нас ещё трое с лихорадкой. Они в восточном крыле, комната десять. Один без сознания.

— Да, да, спасибо, — рассеянно кивнул он, — сейчас схожу осмотрю, — там две койки у нас сегодня освободились?

Ирмис коротко кивнула.

— Да уж, — покачал старик головой, — в такую погоду и костры не разожжёшь.

Оставив девушку, целитель отправился на выход, а Ирмис осмотрела помещение, выискивая глазами рыжую голову. Обойдя несколько ширм, она её наконец-то отыскала. Взяв стул, Ирмис тихо села напротив неё в ожидании, пока подруга освободится.

Ния, сгорбившись от усталости, держала за голову мужичка неопределённого возраста и что-то шептала. Больной изредка шевелил руками, а его глаза то и дело дёргались и закатывались наверх. Спустя минут пять судороги прекратились, и мужчина провалился в забытье. Рыжая откинулась на спинку стула и потёрла виски руками, морщась от головной боли.

— Двое суток без сна? — посочувствовала Ирмис.

Подруга коротко кивнула.

— Хорошо ещё, если удастся поспать сегодня ночью, целитель Карлос сегодня отсутствует, а Микела сама слегла без сил, третьи сутки работая без продыху. Чувствую себя развалиной, — пожаловалась рыжая, поправляя выбившиеся из криво заколотых волос кудряшки, — мало нам войны и мертвецов, так ещё эта хортова лихорадка. От одной палаты бегаем к другой. Моника сегодня уже два раза в обморок падала, её зельями отпаивали. Чувствую, что скоро и я свалюсь. Опять на зельях сижу, сегодня четверых еле спасли.