Рудольф окинул взглядом свой новый кабинет. Огромный стул, стоящий по центру комнаты, возвышаясь, словно трон, навеял на блондина скверные мысли. Он прекрасно помнил, как кончил его предшественник, Адольф — оказался зарезанным в своём же кабинете, своим же подручным… Хуже и придумать нельзя. И хотя Рудольфу и говорили, что кабинет после гибели его предшественника несколько раз обрабатывали, чтобы избавиться от следов крови умершего фюрера, блондину пару раз показалось, что он явственно видит эти самые следы — засохшие, красные и страшные.

Новый глава «Скинни» в Хротцбере с улыбкой прошествовал по своему кабинету и удобно расселся на троне, доставшегося ему в наследство от Адольфа. Сидеть здесь, конечно, совсем неплохо, но…

Но ведь надо же что-то сделать, чтобы здесь удержаться, верно? Судьба Адольфа едва ли постигнет самовлюблённого блондина, это уж точно! Рудольф прекрасно сумеет раскусить любое предательство против него, любую подлость. Другой вопрос в том, как в данный момент складываются отношение «Скинни» с остальными предприятиями. Вот здесь-то покойный Адольф завалил всё так, что едва ли можно выбраться из такой пучины…

Из всех остальных представителей корпораций, заправляющих в городе, у «Скинни» хорошие отношения сохранились лишь с Барсом из «Кэт-тона» и Кир Буллоком из «Майтвилла». Слава Богу, конечно, что Адольфу хватило ума не лезть в бутылку в отношениях с такими крупными и мощными корпоратами! Но вот что касается остальных…

Толстяк Француз из «Техно» и вампир Мак Грейн из «Вампо» стали обозлёнными (и весьма опасными!) противниками корпорации «Скинни». Говорят даже, что именно Француз заказал убийство Адольфа, и это, (особенно если учесть, что этот толстяк крайне умён) делает его очень скверным оппонентом. Да и вампира со всей своей кровососущей братией тоже едва ли можно назвать мальчиком для битья — эти гады обычно долго выжидают, а потом наносят просто сокрушительные удары!

И какой же выход представлялся Рудольфу из всей этой ситуации? Всё очень просто. Как учил отец, миру надо дать одного единого врага. Иначе этим единым врагом сильно рискуешь стать ты сам.

И на роль этого общего врага у Рудольфа уже был подходящий кандидат…

— Так, и что у нас есть на сегодняшний день, Шани?

Леонард Милье, человек, половину тела которого покрывала сталь — последствия давнего несчастного случая — внимательно смотрел на свою рыжую подчинённую (а заодно и любовницу; можно даже сказать, негласную жену). Он сидел на небольшом кресле, заменявшим ему трон главы Хейтеров в небольшой самодельной хижине в старых заброшенных доках. Милье было важно узнать, насколько успешно прошёл сегодняшний день.

— Так, милый! — улыбнулась ему Шани. — Парни под командованием Шпажича свой сегодняшний план выполнили — взяли два ювелирных магазина, да и вообще неплохо постарались. У Кобы всё тоже неплохо — прижали одного еврея-торговца, и тот обязался платить нам небольшую дань со своих доходов. Но лучше всех отличились, конечно, Крабко и Джорш. С небольшой группой своих парней они сегодня ограбили банк, а это означает лишь одно: мы долго можем жить, не зная бед и забот!

Леонард улыбнулся. Да уж, эти самые Крабко и Джорш — весьма толковые ребята! Нельзя ведь забывать о том, что именно эти двое заметили его, когда того вытащил из тюрьмы Трой, где Милье сидел за попытку убийства Адольфа, и взяли его в свои ряды Хейтеров. Казалось бы, с того момента прошла целая вечность — а ведь не минуло ещё и года…

Но сколько всего, сколько всего изменилось за такой короткий срок! После того, как Леонард стал одним из Хейтеров, после того, как попал в тюрьму за попытку ограбить банк и после того, как вновь сбежал из заключения, Милье вернулся к Хейтерам — идти ему просто больше было некуда. Те приняли его с распростёртыми объятьями — всё-таки человек, пытавшийся убить самого главу корпорации «Скинни» для банды, которая изначально противопоставляет себя всем корпоратам — кадр очень ценный! Милье начал жить жизнью обычного Хейтера — напиваться со своими друзьями при каждом удобном случае, грабить небольшие точки прибыли (те же ювелирные магазины), даже девушку себе завёл — естественно, рыжеволосая Шани всё-таки покорила сердце многострадального киборга. А потом…

Потом Леонардом заинтересовались те, кто стоял непосредственно за всеми Хейтерами. Спонсоры их движения, вкладывающие в их деятельность деньги и получающие проценты в результате того разбоя, что вели Хейтеры. А что, ведь история Милье была крайне интересна. Сначала он из-за чёртовых корпоратов попал в тюрьму на пятнадцать лет, будучи ни в чём неповинным; затем чуть было не прикончил Адольфа; затем вновь чуть было не отправился за решётку после того, как с другими Хейтерами грабил банк… Человека с более достойным для лидера прошлым и найти-то сложно! И не прошло и недели, как Милье этим самым лидером и стал…

Конечно, после этого в его жизни многое изменилось. Ведь теперь он был ни каким-то там рядовым Хейтером — он был их главарём! Надо было следить за каждым Хейтером, за каждым успехом и поражением его подчинённых, за всем, что только творилось в лагере — работка эта была та ещё! В один момент Милье даже начал подумывать, а не сложить ли ему свои полномочия по своему добровольному решению, когда Шани всё же отговорила его от такого поступка. Она просто спокойно разъяснила ему, сколько преимуществ имеет Леонард в своём нынешнем положении перед остальными рядовыми Хейтерами, и Милье вынужден был согласиться с её доводами. А затем…

Затем Милье просто захватил сам факт той власти, которую он получил. Нет, у него не было того влияния, которое оказывали на Хейтеров их спонсоры, но при этом факт оставался фактом: власть Леонарда над Хейтерами была просто нереальна велика. Он сам мог решать, кого поощрить, кого поругать; кого наградить, кого наказать; и так далее, и так далее… От такого отказываться будет просто глупо!

— И что же, Шани? — с улыбкой спросил Леонард у своей пассии. — У нас ни одного прокола? Всё сладко, да гладко?

— Ну, есть одна загвоздочка… — слегка закатив глаза, сказала рыжая красотка. — Булон… Этот лентяй опять отлынивает от работы! Не хочет ни на дело идти, ни торговцев потрясти… Ничего, в общем, не хочет! Я уже даже не знаю, что с ним делать!

Милье потёр подбородок.

— Что ж, — сказал он. — Передай этому Булону, что если так и будет продолжаться, то я его просто накажу!

— Несправедливо! — слегка надула губки Шани.

— Что именно несправедливо? — не понял Леонард.

— Его ты накажешь… — произнесла рыжая красотка. — А меня, значит, нет?

Лицо Милье озарила улыбка.

— Ну, если ты так желаешь…

Шани озорно улыбнулась в ответ. Она прекрасно знала, что розовые наручники уже ждали её в их с Леонардом любовном гнёздышке.

И этой ночью они точно не дадут им двоим заснуть…

Два прекрасных, почти идеальных тела сливались вместе в акте полового соития под бесконечные печальные слёзы дождя, стучащие им в окно. Мужчина, находясь сверху плавно, но довольно жёстко входил в свою любовницу, обладательницу длинными каштановыми волосами, растрёпанными по подушке в разные стороны, словно расползшиеся змеи. Женщина сладко стонала в такт движениями партнёра, когда мужчина оставался молчалив и сосредоточен, лишь изредка обнажая свои белоснежные клыки в торжествующей улыбке.

Да, вампиры не могут иметь детей. Но заниматься сексом, беря от него всё то удовольствие, что доступно смертным, им никто не запрещал!

Вампир, предчувствуя скорый исход полового акта, резко ускорил свои движения, сжимая груди своей любовницы (такой же вампирши, как и он сам) в своих руках всё крепче, заставляя ту кричать от удовольствия уже в голос. Спустя пару секунд кончил и он сам.

В большой спальне, освещаемой лишь парой свечей, наступила полная тишина. Лишь плаксивый дождь тарабанил в окно, завидуя двум любовникам, только что получивших наивысшее удовольствие из тех, что может быть в этом мире.