Кончиками пальцев очерчивает бабочку на плече и еще одну ниже. А потом прямо в глаза.

— Я тоже тебя люблю.

А потом ее уже голое тело подо мной. Мягкое, молочное.

Теперь моя очередь рассмотреть, занежить, зацеловать каждую родинку и впадинку.

Веду поцелуями все ниже и ниже, Лиса стонет, выгибается дугой, когда мой язык кружит вокруг пупка.

Она теплая, податливая. Словно создана специально под меня.

Я даже не успеваю спросить, готова ли она зайти дальше. Лиса сама закидывает свои стройные ноги мне на поясницу и увлекает в новый крышесносный поцелуй.

И пути назад больше нет. Теперь только вдвоем.

ЖЕНЯ

Шура Кузнецова — Молчи и обнимай меня крепче

Два с половиной года спустя…

Проще бы было не любить его и никогда не встречать, но кто же мог подумать, что все будет именно так…

Я включаю свет в пустой квартире, а за окнами расползается вечерний город, освещенный разноцветными огнями. Оставляю дорожную сумку в прихожей, а пакет с папиными заготовками сразу выношу на балкон. Сил разбирать уже нет. Но по пути со стоном подмечаю, какой кругом бардак.

На кухне гора грязной посуды, крошки на столе. Повсюду разбросаны вещи Влада. На журнальном столике в гостиной кружка с недопитым уже остывшим кофе, тарелка с чипсами и пустая обертка из-под Сникерса. На диване в хаосе валяются чертежи.

Боже мой, и это только за выходные. Меня не было всего два дня! Как можно устроить такой срач всего за два дня⁈

Рука на автомате тянется к карману джинсов, где лежит телефон. Хочется наорать на Влада, но я прикрываю глаза. Несколько глубоких вдохов, и немного отлегает.

Ретируюсь в ванную комнату. Не хочу даже смотреть по сторонам. Но все же раковину, с подтеками засохшей мятной зубной пасты проигнорировать не получается. И прежде, чем помыться, достаю из шкафчика губку с моющим средством и до блеска натираю заляпанный керамогранит. После убедившись, что в остальном все чисто, снимаю дорожные шмотки, чтобы смыть под горячим душем накопленную за выходные усталость.

После душа разбираю сумку и принимаюсь за уборку. Влад прекрасно знает, что я не могу жить в таких условиях. Не выношу даже одной грязной кружки в раковине, что уж говорить по поводу разведенного бардака.

Включаю спокойную музыку и за работой пропускаю щелчок двери.

— Привет — раздается из прихожей, пока я натираю столешницу. Такие знакомые любимые руки обхватывают меня со спины вокруг талии. Сухие губы касаются оголенного участка кожи между шеей и воротом футболки. — Я соскучился.

Поцелуй и хрипловатый голос посылают по спине мурашки. Меня всегда размазывает, когда он вот так обнимает. Когда вот так прижимается ко мне, закутывает в свои объятия. Крепкие, волнующие.

И не остается сил, чтобы ворчать и предъявлять ему претензии. Хочется лишь развернуться и дотронуться до мягких губ, утонуть в его темных, как непроглядная ночь, глазах, зарыться пальцами в мягкие волосы и мурчать, точно кошка на коленях у хозяина.

— Я в душ — Влад еще раз целует за ухом, прикусывает мочку и удаляется.

Сразу становится холодно и неуютно. Будто туманом развеивается сладкое наваждение. Без него всегда так.

Пока шумит вода, перехожу в гостиную. Разбираю столик, раскладываю на диване декоративные подушки и достаю из кладовки пылесос.

За уборкой снова накатывает негодование и злость, потому что хочется просто лечь в кровать и отдохнуть. Почитать книжку и выпить кружку горячего чая с лимоном.

А еще лучше устроиться у Влада под боком, посмотреть очередную серию «Эпидемии», а потом целовать его. Долго и много. Потому что я тоже соскучилась.

Шум воды стихает. Влад выходит в одном полотенце, нацепленном на крепкие бедра, а вторым на ходу вытирает мокрые и потемневшие после душа волосы.

Меня с ума сводит, как блестит цепь Бисмарк из белого золота на его груди, с ума сводят татуировки на руке и тазобедренной косточке, плоский живот с выступающими кубиками, тонкая дорожка волос, уходящая под край полотенца. Крепкие длинные ноги.

И самое главное — наглая, кривая ухмылка на красивых губах, которой Влад одаривает меня, когда замечает, как я жадно разглядываю его почти полностью обнаженное тело.

Мой пуль учащается, но обида никуда не уходит.

— Влад, ну, что это за погром? — все же вырывается с неприкрытыми нотами злости и обиды.

Тот лишь устало закатывает глаза и уходит в сторону спальни.

Я за ним.

— Ты вообще за эти два дня посуду не мыл?

Влад останавливается у шкафа, скидывает оба полотенца на кровать и раздвигает зеркальные двери.

— Не было времени — в голосе проступает раздражение.

Он всегда злится, когда я включаю «мамочку». Я это знаю, но ничего с собой поделать не могу.

— Не было времени сразу складывать посуду в посудомойку, а не копить в раковине?

Мне с трудом удается говорить, потому что он стоит передо мной совершенно голый. Красивый до дрожи. Такой родной и соблазнительный с этими крепкими ягодицами, чуть более светлыми, чем остальная кожа.

— Жень, — Влад, наконец, достает пижамные штаны и натягивает их прямо так, без трусов, — не начинай, а?

— Просто не понимаю, как ты умудрился развести такой свинарник всего за два дня?

— Я работал! — рявкает на меня, вскользь оборачиваясь через плечо.

Боже, да, я знаю, что он работал. Нам совсем не просто обживаться в большом городе без посторонней помощи будучи студентами, но мы стараемся.

Нам вообще нелегко было с тех самых пор, как Влад пришел ко мне после своего освобождения.

Его отец рвал и метал, но Влад оказался непреклонен. Сказал, что мы теперь вместе, и это не изменить. Родителям оставалось или принять, или пойти против нас.

Они выбрали второе. А мой папа — первое.

До окончания школы Влад жил у брата, который и помог ему с универом. Я же приложила все усилия, чтобы поступить в Нижнем хоть куда-то с моими то баллами. В конце концов, мне удалось пройти в институт дизайна, а Владу — в архитектурный университет.

— Говорил же, что фундамент на объекте в Алехино просел. Там и торчал все выходные.

— Ты же на временной ставке, блин! Почему они тебя так припахивают?

Влад достает белую футболку и закрывает шкаф.

— Я сам прошу меня припахивать, нам же нужно платить за квартиру. Еще кредит за машину.

Нужно. Влад отказался жить в подаренной отцом квартире. Снимаем сами, зато совершенно новую. Денег с моей подработки в кафе едва хватает на продукты, а все остальное на Владе.

Он убирает челку со лба и плюхается на незаправленную кровать.

— Мне тебя не хватает — эгоистичное, женское, неприкрытое тут же всплывает наружу.

— Иди ко мне — вместо ответа Влад хлопает ладонью рядом с собой.

И я уже почти сдаюсь. И пофиг на уборку, лишь бы поскорее оказаться в его руках. Но у Влада звонит телефон, оставленный на прикроватной тумбочке.

Я останавливаюсь в паре шагов от кровати, пока Влад тянется до телефона.

— Да, привет — присаживается на кровати, подминая под себя ноги и утыкается взглядом в сбитое у ног одеяло. — Сонь, поменяй сто тридцать вторую. Добавь туда шлифовку и зонирование, а в сорок пятой убери гидроузел. Его пересмотрели, теперь он пойдет от Нечайки, там совершенно другой расчет потребуется. Мне тоже нужно переделать. Завтра отчет пришлю.

Влад разглаживает складки на пододеяльнике, пока слушает эту самую Соню, а у меня липкой паникой охватывает все тело только при упоминании этого имени.

— Нормально все… Ага, до завтра.

Влад обратно возвращает телефон и плюхается на подушки под головой.

— Соня? — спрашиваю, едва выговаривая буквы. Не хочу верить.

Надеюсь, что это просто совпадение. Не верю, что Влад мог скрывать это от меня. Не верю, что Влад вообще мог…

— Новая сметчица.

В горле моментально пересыхает. Не могу даже с места двинуться. Так и стою перед кроватью.

— Только не говори, что это та самая Соня.