Сотни, тысячи лет, время текло волна за волной, и я верила: моего отца, его силу и стойкость ничто не пошатнет. Но в моменты, когда его взгляд касался меня, его лицо омрачала печаль. Мой непробиваемый отец плакал из-за меня – из-за ребенка, принесшего в его жизнь печаль.

В раннем детстве мама рассказала, что мне суждено прожить лишь двести пятьдесят лет, а после моя судьба сворачивает с пути и смерть грозит мне отовсюду. Она произнесла это, и из ее глаз на красное платье медленно скатились слезы. Наблюдая, как они растекались по ткани в причудливые цветки, я протянула маленькую ладошку к лицу мамы, чтобы она перестала плакать.

– Даже если мне будет отведено лишь двести лет, я все равно проживу эти годы счастливо, – ответила я тогда, но мама продолжила молча плакать.

Мое появление на свет стало большим счастьем для всего клана: в моем маленьком теле таилась духовная сила тысячелетнего. Я родилась спящая глубоким сном в коконе из белоснежных локонов, длиннее тех, что были у мамы, и отец возликовал.

Вот только я оказалась ребенком, принесшим с собой печаль.

Сразу же после рождения отец устроил в мою честь церемонию чтения звезд. Мама рассказывала, что прежде он редко улыбался, но в тот день был невозможно счастлив, и, глядя на его яркую улыбку, окружающие тоже улыбались.

Но в середине церемонии зал вдруг накрыла тишина, и все увидели оборванный звездный путь над посохом моего отца. Отец пошатнулся и рухнул на холодный базальтовый пол звездной платформы.

Я оказалась ребенком с прерванной судьбой. Я оказалась ребенком, которому не следовало появляться на свет.

«Я не должна была родиться» – именно эти слова занимали мои мысли, пока я проводила дни в уединении на нижних этажах Дворца звезд.

С каждым разом мое тело становилось все слабее, и мне приносил боль даже ветер.

В тот первый день, когда отец спустил меня на руках в темноту подземелья дворца, я увидела в его глазах слезы.

– Оставайся здесь, моя милая Син Гуй, с тобой все будет хорошо, твой отец – лучший прорицатель. Я смогу изменить путь звезд, ты ни за что не умрешь, – произнес он.

Я подняла на него взгляд, все еще заключенная в объятия, и кивнула.

– Я верю вам, отец, вы – величайший из прорицателей, – ответила я и закрыла глаза.

Я знала, что это невозможно. Уже тогда мои силы превосходили те, что были у него, и даже я не могла переменить ход судьбы.

Мой любимый старший брат Син Цзю, как и я, с рождения обладал большой силой, и все же она не достигала моей, и судьба его ничем особенным не отличалась.

Каждый раз, когда я думала, что мне не следовало рождаться, он останавливал меня словами: «Ты – та, кто делает меня лучше». Тогда глаза мои наполняли слезы, и, горько плача, я зарывалась поглубже в его объятия.

До достижения ста тридцати лет я была одиноким ребенком, обитавшим на нижнем этаже дворца и никогда не видевшим сияния настоящих звезд, лишь серебристый свет звездного посоха. Я никогда не видела восхода солнца, расцветающего за горизонтом подобно алому цветку лотоса; никогда не видела, как сумерки, словно черная тушь, окрашивает мгла; никогда не видела снега, укрывающего ветви вишни, и не чувствовала ее лепестков на своих плечах.

Я даже не знала собственного дворца, самого изящного и грациозного во всей империи.

Слушая рассказы брата, я представляла себе все это, и мое сердце заполняла боль. Но Син Цзю продолжал повторять, что обязательно станет сильнее и мне не придется умирать после двухсотпятидесятого дня рождения. Тогда я смотрела на него, и меня заполняла любовь.

Когда Син Цзю исполнилось сто тридцать лет, он принял облик взрослого. Сразу после церемонии он спустился ко мне, и я ошибочно приняла его за отца. Он выглядел так же величественно, стоя в белой мантии и с длинными волосами за плечами.

– Брат, – обрадованно произнесла я.

И он подхватил меня на руки и усадил к себе на колени.

– Я становлюсь сильнее с каждым днем, Син Гуй, просто подожди еще чуть-чуть, – произнес он.

Я кивнула и тут же ощутила тепло от его улыбки.

– Я не позволю тебе умереть, я изменю звезды, и мы всегда будем вместе. Ты – та, ради кого я становлюсь сильнее, ты – мое все, Син Гуй.

«Ты – мое все» – каждый раз слова моего брата приносили мне боль, я думала о плохом. Что случилось бы, если бы я однажды умерла и он не нашел меня в этом темном подземелье? Украсили бы тогда лицо моего такого сильного, стойкого старшего брата слезы?

Брат рассказывал мне обо всем, что происходило снаружи, о том, кто правил империей, и о том, кто был лучшим чародеем. В его рассказах часто слышалось имя Ка Со, в глазах брата он был лучшим принцем – добрым и достойным. Син Цзю называл его великим человеком, который обязательно стал бы однажды великим правителем.

Брат говорил мне, что в один день он изменит мою судьбу и выведет меня из этой темной тюрьмы в самый просторный зал Снежной крепости. Там я смогла бы попросить звезды благословить Ка Со, ведь в глазах брата именно я была лучшим прорицателем.

Я смотрела на сияющее лицо Син Цзю и хотела ему верить, но все это было лишь красивой мечтой; мечтой, утешавшей нас обоих. Одним ранним утром или темными сумерками моя жизнь должна была прерваться, и, несмотря на надежду, что дарил мне брат, боль не покидала моего сердца – боль не за себя, а за любимого брата.

В день моего совершеннолетия оказалось, что и мое тело отличалось от других. Мне исполнилось сто тридцать лет, но я по-прежнему осталась в обличье ребенка, и мне не суждено было стать взрослой. Тот день я провела прячась от брата, ведь от одной мысли о нем на глаза накатывали слезы. Син Цзю давно стал взрослым юношей, а я по-прежнему оставалась заточена в теле ребенка. Мне не хотелось, чтобы он жалел меня.

Однако Син Цзю узнал об этом и не видя меня.

– Я все знаю, Син Гуй, и мне все равно, я все так же люблю тебя. Неважно, как ты выглядишь, для меня ты всегда будешь просто Син Гуй, – нежно произнес он тогда в бескрайней темноте комнаты.

Я изучала из угла его ласковое лицо и мягкие, связанные в узел волосы. На нем была новая черная мантия, украшенная шестиконечными звездами глубокого голубого цвета. Заметив мой интерес, он подошел и, как прежде обняв, усадил на колени.

– Эту мантию прорицателя мне подарил император, Син Гуй, за то, что я предсказал большое несчастье. Я с каждым днем становлюсь сильнее. Пожалуйста, подожди еще чуть-чуть, – произнес он и, наклонившись, поцеловал шестиконечную звезду на моем лбу. – Я хочу стать лучше ради тебя, Син Гуй.

Я оставалась в подземелье Дворца звезд, пока годы моей жизни день за днем утекали прочь. Воспоминания о жизни наверху исчезли, и, изолированная от всего мира, я просто наблюдала, как одинокая нить моей судьбы становится все тоньше. Все, что мне оставалось, – это тихо дожидаться конца своих дней.

В один день между народами огня и льда разразилась Священная война. Словно черная волна, она обрушилась на оба берега Ледяного моря, оставив после себя лишь разруху. В тот период брат перестал меня навещать, и я стала проводить время уставившись в черные своды подземелья и думая о том, что творилось снаружи. Охватило ли весь мир пламя, сожгло ли оно белые облака из моих воспоминаний, обратив те в красные огненные цветы?

Мой брат сражался на поле боя, и целые дни я проводила моля звезды о хорошем исходе. Я представляла его величественную фигуру с посохом в руках. Он стоял на высоком утесе, окруженный светом, и, невзирая на колючий ветер, изучал звездные пути и направлял солдат в бой.

В те долгие дни вместо Син Цзю компанию мне часто составлял отец.

Он усаживал меня к себе на колени, как когда я только родилась, и я расспрашивала его о войне.