– Ты вообще рада меня видеть?

Грете склонила голову набок.

– Конечно, – сказала она. – Ты моя сестра. Я просто… удивилась. Никогда не думала, что ты тоже… Понимаешь, обычно дар переходит через несколько поколений. Всё вышло очень неожиданно. Никто даже не предполагал, что ты тоже окажешься Вневременной.

– И ты из-за этого так беспокоишься?

Грета на мгновение задумалась.

– Немного, может быть. Но не слишком.

Я фыркнула. В том, что сестра мне не обрадовалась, конечно, не было ничего нового. И всё же, услышав, что она открыто в этом признаётся, я встревожилась. Она всегда была сама по себе. «Как не от мира сего», – иногда говорила мама.

Когда отец рассказывал нам сказки перед сном, Грета всегда требовала роль Рапунцель, принцессы, которая живёт одна в высокой башне.

Как-то раз папа сказал, что Грета вряд ли захочет отрастить волосы, опасаясь, что однажды кто-то по ним заберётся. Мне-то, конечно, все препятствия были нипочём, потому что в наших сказках я всегда выбирала роль храброй ведьмы, которая на волшебной метле могла подлететь к окну башни Рапунцель.

Но мне, похоже, так и не удалось туда подняться.

– Я сюда не просилась, – сказала я. – Я с удовольствием осталась бы в Берлине и с ещё большей радостью поехала бы с Анной в субботу на Балтийское море. Но, к сожалению, я вдруг увидела повсюду пыль. А потом появилась тётя Бланш и… – Я сжала кулаки. – Ну появился у нас обеих этот странный дар, ну и что? Знаешь, мне кажется, в этом есть какой-то смысл. Я думаю, мы наконец-то узнаем, что на самом деле случилось с папой. Потому что есть какая-то связь. Я слышала, как один старик недавно…

– Нет, – сказала Грета. – Прекрати.

– Нет?

– Я так и знала, что ты начнёшь всё сначала, стоит тебе узнать о Вневременны́х. Но это чепуха. Это был несчастный случай. Папа умер. Мы должны с этим смириться.

– Это не случайность! – крикнула я. – Я сама это видела! – Мой голос звучал громче с каждым словом. Мне пришлось взять себя в руки, чтобы не закричать. И опять эти глупые слёзы. – Здесь об этом кое-что знают, понимаешь? Они что-то скрывают. Я не знаю зачем им это, но мы с тобой можем всё выяснить. Это наш шанс, наконец…

– Нет! Папа не был Вневременны́м – я проверяла. Когда я оказалась здесь, у меня тоже теплилась надежда, что всё это просто путаница. Возможно, папа не умер, а просто переехал в Янтарный дворец. Но это не так, поверь мне.

– Ты проверила?

– Конечно. – Она произнесла это слово с тем же выражением лица, с каким ябедничала на меня маме, когда мы были маленькими.

– Понятно. – Я тяжело вздохнула. – И всё же папа был как-то связан с Вневременны́ми. Я знаю.

Грета тоже вздохнула.

– Хватит. Прошло уже восемь лет. Просто перестань нервничать по этому поводу и прикидываться самой умной! Приди в себя и подумай о настоящем, о новой жизни вне времени. Мне кажется, тебе сейчас есть чем заняться.

У меня перехватило горло.

– Ты думаешь, что я нарочно прикидываюсь самой умной? Правда? Да ничего подобного! Я… – Я стиснула зубы. – Я думаю о папе! К тому же мне на самом деле лучше знать, что тогда произошло! – Я указала на своё плечо, где под рубашкой скрывался шрам. – Потому что я случайно оказалась там. И когда я говорю, что чувствую связь…

– Да, да, я знаю, – прошипела Грета. – Ты была с ним в машине. Ты была – а я нет. – Она стремительно двинулась вперёд, едва не оттолкнув меня с дороги. – Но это не значит, что все должны верить в твои бредни. Летающие деревья, бросившийся на вас забор! Ты слишком взрослая для этих сказок, Офелия.

– Но мир устроен совсем не так, как мы считали все эти годы! И здесь, во дворце, это особенно ясно видно, понимаешь? Грета? – позвала я, но сестра уже спешила прочь и делала вид, что меня не слышит.

– Грета! – ещё раз крикнула я ей вслед.

В тот же миг она исчезла за углом, оставив меня стоять в дурацком мраморном коридоре. Вне времени и вдали от дома.

Когда я в детстве забиралась к отцу на колени, от него всегда пахло одинаково: чернилами и липой из нашего сада. Именно этот запах витал в комнате, как призрачный след моего сна, когда на следующее утро я проснулась от странного шороха: Пиппа рылась в моих вещах. Почти забытый запах из детства… Я и обрадовалась, и огорчилась тому, что моё подсознание, видимо, решило освежить и это воспоминание. Жизнь вне времени открыла в моём внутреннем мире больше, чем я ожидала.

Я моргнула.

И одним махом проснулась.

Пиппа высыпала содержимое моего рюкзака на пол возле раскладного дивана, на котором я спала. Она брала в руки один предмет одежды за другим, качала головой и отбрасывала. Квартира Пендулеттов во дворце была не очень большой, и беспорядок, который моя прапрабабушка сейчас устраивала в маленькой гостиной, не добавлял уюта. И всё же мне стало интересно, что такого неожиданного прапрабабушка надеется найти среди моих вещей.

– Ой, Пиппа? – Я резко села. – Что ты делаешь?

– Тебе нужно платье, – сообщила она. – Не пойми меня неправильно, твои рубашки потрясающие, но… бальное платье было бы более уместно.

Я фыркнула.

– Ты думала, что у меня в походном рюкзаке случайно завалялось бальное платье до пола?

Пиппа, которая сегодня была одета в розово-чёрный ансамбль с пышной нижней юбкой, разгладила свои колготки в сеточку.

– Да, я надеялась на это, – сказала она. – Скоро Янтарный турнир… ну, ты помнишь, церемония открытия. – Она на мгновение задумалась. – Мои платья тебе будут коротки… Но давай попробуем сымпровизировать! Что у тебя здесь самое шикарное?

Я схватила расписную толстовку, которую сама Пиппа недавно признала шикарной.

Но сегодня прапрабабушка только разочарованно закатила глаза.

После завтрака – Грета снова устроилась за столом в центральной ложе и притворилась, что меня не видит, – прапрабабушка повела меня за собой по лабиринту комнат, лестниц и коридоров. Вневременны́е жили в роскоши, ни в чём себе не отказывая: например, я увидела кинотеатр, спа-центр с саунами и бассейнами, боулинг, кофе-бар, искусственную волну для сёрфинга, симулятор полёта на самолёте, а в подвале обнаружилась даже крытая лыжная трасса.

За время своего существования дворец, должно быть, расширялся и перестраивался много раз, так что теперь коридоры или винтовые лестницы разветвлялись в самых невероятных местах, и, наверное, нужно было изучать его годами, чтобы находить дорогу среди этих стен так же естественно, как это делала Пиппа. К счастью, время здесь было наименьшей из проблем.

Кстати, я наконец ощутила вневременны́е особенности дворца. Прежде всего бросалось в глаза полное отсутствие пыли – здесь не было ни пылинки. А стрелки наручных часов на моём запястье не шелохнулись со вчерашнего вечера. Но было и кое-что ещё: нечто изменилось и во мне с тех пор, как я поднялась по истоптанным ступенькам к главному входу. Странные признаки я почувствовала не сразу, но теперь на них нельзя было не обращать внимания: у меня перестало биться сердце. Не полностью, но почти.

Я дышала. Ела, пила и спала. Но сердце моё билось с каждым часом всё медленнее. Будто ожидая, что я вот-вот отступлю назад во времени. Неужели однажды моё сердце совсем перестанет биться? А пока пришлось привыкать к тому, что оно пульсирует в груди только раз в несколько минут или часов, но я при этом остаюсь живой и здоровой.

И ещё надо было привыкнуть к статуям и картинам, которые попадались во дворце на каждом шагу. Вот и опять я вздрогнула, когда мы с Пиппой свернули за угол и многоголовое гранитное чудовище внезапно преградило нам путь. Художественный вкус Вневременны́х был и правда… особенным.

– Да, я понимаю, коллекция президента немного разрослась, – сказала Пиппа, когда мы перелезали через каменные шеи и головы. – Но он любит эти изваяния, и среди них есть очень ценные экспонаты, которые хранятся у него с древних времён. Да и они придают дворцу домашний уют, тебе не кажется?