Я закрыла глаза и впилась ногтями в ладони. С каждым днём становилось всё труднее понять, были ли Эбигейл, Бетти и даже мама великими лгуньями – или действительно страдали. Люди говорили и то, и другое. Но зачем бы маме признаваться в стольких жутких вещах, если они не были правдой?

– Индианка Вайолет!

Я чуть не выпрыгнула из собственной кожи. И выругалась, увидев, что случайно пнула хворост и сбросила вязанку в ручей. Я стремительно обернулась, почти ожидая увидеть самого сатану, но передо мной стояли Элизабет Принс и незнакомая девушка. Сердце заколотилось в груди. Как они сумели подобраться ко мне так тихо?

В Салеме было не так уж много «цветных», и я привыкла ловить на себе чужие взгляды. Но незнакомая девушка рассматривала меня так нагло и так пристально, что я невольно задумалась: может, это дьявол в женском обличье? И он, наконец, явился взглянуть, что я за птица.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как я последний раз видела Элизабет, но было ясно, что смерть матери сильно её подкосила.

Элизабет Принс было тринадцать, как и мне. Выцветшее платье мешком висело на тощем как скелет теле. Светлые волосы, собранные в узел, прятались под чепчиком – когда-то белым, а теперь пожелтевшим от старости и грязи. Зелёные глаза были сильно воспалены и настолько глубоко запали, что казалось, будто Элизабет вымазала глазницы сажей.

Нечёсаные каштановые волосы другой девушки свисали на плечи сальными прядями. Она выглядела как нищенка – слишком бедная, чтобы иметь чепец или расчёску. Её коричневое платье было изношено и покрыто прорехами, которые она не потрудилась заштопать. Девушка напоминала беспризорницу – из тех, что выпрашивают объедки на улице, но она смотрела на меня голубыми глазами с видом явного превосходства. Так же – сверху вниз – смотрела госпожа Пэррис, и я изумилась: откуда в этой девице столько нахальства?

– Вайолет, – прошептала Элизабет, словно боясь, что в лесу кто-то может её услышать, – это Тэмми. Тэмми Янгер из общины близ Глостера. Она видела там тебя с миссис Пэррис.

Элизабет нервно прикусила нижнюю губу, когда Тэмми протянула мне руку. Я заколебалась, увидев грязь у неё под ногтями. Она нетерпеливо пошевелила пальцами, и – хотя эта дикарка ошеломила меня – я позволила ей помочь мне подняться.

Я небрежным жестом стряхнула мох и листья со своего платья, надеясь, что странная девушка не услышит, как громко стучит кровь у меня в ушах.

Она скрестила руки на груди и оглядела меня с головы до ног.

– Индианка Вайолет, я слышала, твоя мать призналась в колдовстве. А ты тоже ведьма?

Я разинула рот и отчаянно затрясла головой.

– Нет! Конечно, нет! И моя мама отказалась от своих слов!

Всего несколько минут назад я мечтала расписаться в Книге дьявола, но вопрос Тэмми заставил меня вспомнить недавние кошмарные события. Околдованные девушки кричали, указывая пальцами друг на друга. Были названы имена, а потом людей отправили в тюрьму. Мама рассказывала жуткие истории. Осуждённых казнили на Виселичном холме. Одного человека насмерть раздавило тяжёлыми камнями, сброшенными на него по приказу шерифа Корвина.

Прошло немало времени с тех пор, как губернатор Фипс помиловал последнего из обвиняемых, и, казалось, люди с радостью делали вид, что ничего этого никогда не было, а Бетти и Эбигейл продолжали читать Библию, шить и заигрывать с парнями. Будто ничего не случилось.

И всё же, когда Тэмми спросила, не ведьма ли я, мне словно стало труднее дышать, и я почти почувствовала, как на шее затягивается тугая петля. Одно дело – искать дьявола тихо и молча, и совсем другое – когда слово «ведьма» произносят вслух.

Тэмми Янгер бросила сердитый взгляд на Элизабет, и та словно попыталась спрятаться в своём слишком большом для неё платье. Она слегка пожала плечами и посмотрела на мыски поношенных ботинок.

– Я никогда не говорила, что она ведьма. Я только сказала: «может быть».

Слушая их разговор, я мало-помалу поняла, что они пришли не обвинять меня в колдовстве. В том колдовстве, за которым следуют припадки, корчи и Виселичный холм. Эти девушки надеялись, что я действительно ведьма.

Но почему?

В первый миг мне захотелось тут же убежать прочь – вернуться в дом священника и забыть эту девицу с сальными лохмами и пронзительными голубыми глазами. Но у меня было так много вопросов о ведьмах и о маме… Что, если сама судьба привела Тэмми ко мне?..

Тэмми Янгер нахмурилась, пнула в мою сторону маленький камешек, а потом повернулась и быстро зашагала в сторону города. Элизабет бросила на меня быстрый нервный взгляд и рванула следом за ней. По мере того, как они с шумом и треском шли по лесу, уходя всё дальше, моя паника росла. Что, если эта Тэмми может мне помочь? Я обязана попытаться!

– Постойте! – крикнула я.

Элизабет схватила Тэмми за руку, и они остановились.

– Да, индианка Вайолет?

– Почему ты спросила, не ведьма ли я? И… – я с трудом сглотнула, – даже если ведьма, с чего бы мне рассказывать об этом кому-то вроде тебя?

Я добавила последнюю фразу, чтобы она не слишком задавалась. Тэмми Янгер, похоже, не привыкла, что с ней разговаривают в таком тоне. Да, она была голодранкой, но это явно не мешало ей получать то, чего она хотела, и добиваться уважения к себе.

Склонив голову набок, Тэмми медленно направилась ко мне. Она тепло улыбнулась, но я не рискнула ослабить бдительность. Если эта странно могущественная девушка решит, что я слишком завралась, то устроит мне взбучку похуже, чем порка от преподобного Пэрриса.

Тэмми остановилась в каком-то футе от меня. Мне захотелось сделать шаг назад, но я не сдвинулась с места.

– Расслабься, индианка Вайолет. Я просто спросила, не ведьма ли ты, чтобы узнать, не хочешь ли ты присоединиться к нашему ковену.

Услышав слово «ковен», произнесённое вслух, я похолодела, несмотря на жару. Невероятно! Насколько же безрассудной была эта девушка!

Увидев моё лицо, Тэмми рассмеялась.

– Не волнуйся, индианка Вайолет. Как я не раз говорила ей, – она кивнула на Элизабет, у которой дрожали руки, – люди больше не переживают из-за ведьм.

Тэмми сделала пренебрежительный жест.

– У нас в Глостере есть несколько женщин. Они живут на окраине и проклинают горожан и приезжих, если те не дают им монетку или что-нибудь перекусить. И никто даже не думает сажать их за решётку. Они без труда зарабатывают себе на хлеб с маслом, варя любовные зелья и предсказывая будущее.

Я вспомнила о маме и её предсказаниях. Треснувшие яйца или цвет неба могли что-то рассказать о наших суженых и о том, сколько у нас будет детей… Но прежде, чем я успела вызвать в воображении мамино лицо, Тэмми кинулась на меня, как собака на крысу, и крепко схватила за запястье.

– Ты чувствуешь это, индианка Вайолет? Чувствуешь во мне силу?

Мои глаза расширились. Совсем недавно я уже прикасалась к Тэмми Янгер, но теперь мне показалось, что в ней прячется молния. Я ощутила толчок, передавшийся от её руки в мою, от которого волоски на запястье встали дыбом. Тэмми выпустила меня и кивнула, не отводя взгляда.

– Марта Уайлдс знала, что я переполнена диким гневом. Она показала, как собрать его воедино и создать внутри настоящую бурю.

– Вроде пустоты, которая живёт в тебе, и ничто, кроме теней, не заполоняет твоё существо? – прошептала я.

Её синие глаза засияли.

– Да! Марта сказала, что гнев открывает дверь к магии. Нам просто нужно через это пройти, и тогда мы сможем пакостить тем благочестивым лицемерам, которые отнимают землю у соседей и избивают своих слуг.