Я улыбнулся Дэнни. Почти невозможно описать это чувство, когда у тебя есть два друга, которые прикрывают твою спину, а ещё страннее и круче, когда один из этих друзей – Дэнни и никто иной. Я помнил, как сильно мы не понравились друг другу при знакомстве, и тот факт, что мы теперь хорошие друзья, казался мне просто чудом. Жаль, что он до сих пор питает большое недоверие к Кай. Не то чтобы я винил Дэнни: она заставила его пережить травмирующее событие, и не мне его судить, если он не до конца простил её.

Из ноздрей Сяохуа с шипением вырвалась струйка дыма, и она забурчала, что мы все плохо влияем на Дэнни.

– Ладно. Но я не желаю участвовать в самой краже.

Я вздохнул с облегчением. Мы договорились разойтись по домам и кроватям, а на следующий день встретиться после школы. Продолжая ворчать, Сяохуа опустилась и пригнула голову, предлагая нам забраться к ней на спину. Дэнни запрыгнул с привычной лёгкостью. У меня с Намитой это дело потребовало некоторых усилий, мы сопели, карабкались и подтягивались, хватаясь за ярко-алую гриву Сяохуа. Кай устроилась у меня на плечах, водя парой пушистых хвостов по спине.

– Это так переоценено, – буркнула она.

Я пристроился позади Намиты, крепко вцепившись в гриву Сяохуа. Дэнни сидел самым первым и поглаживал переливчатую драконью чешую. Он обернулся с сияющей улыбкой и спросил:

– Готовы?

Я энергично кивнул. Чешуя под моими ногами вспыхнула, мускулы под ней напряглись, и я восторженно завопил, когда Сяохуа совершила гигантский прыжок в небо. Ветер засвистел в ушах и откинул назад мои волосы, когда Сяохуа плавно прорезала воздух, и это было самое лучшее чувство на свете. На месте Дэнни я бы просил Сяохуа просто летать кругами над заливом каждый божий день. Сидевшая передо мной Намита задеревенела.

– Ты в порядке? – окликнул я её.

Она оглянулась на меня с кривой, перепуганной улыбкой на лице.

– По-прежнему боишься высоты? – крикнул я, чтобы ей было слышно за шумом ветра.

– Конечно, нет!

– Похоже, что да.

Намита покачала головой:

– Я по-прежнему боюсь упасть!

Я не мог не рассмеяться.

Мы летели на юг Сан-Франциско, в район Намиты. Сяохуа зависла под окном Намиты, и Намита перебралась внутрь.

– О, слава богам, твёрдая земля. – Она упёрлась руками в колени и выдохнула. – Не обижайся, Сяохуа, но это было ужасно.

– Я ничуть не обиделась.

– Увидимся завтра, ребята! – Намита помахала нам рукой из своей спальни, и Сяохуа снова полетела, теперь направляясь обратно в Чайнатаун, чтобы высадить меня с Кай.

К тому времени, когда надо было лезть через окно к себе в спальню, я так устал, что чуть не забыл помахать на прощание Сяохуа и Дэнни, прежде чем в изнеможении рухнуть в кровать. Я ещё смутно чувствовал, что Кай рядом со мной вертится, прежде чем свернуться калачиком – она проделывала это каждую ночь, и тепло её мягкого, пушистого тела убаюкивало меня. Я хотел сказать ей, какая она была молодец, но уже задремал. И когда открыл глаза, солнечный свет уже лился в окно, и мама кричала:

– Тео! ПРОСЫПАЙСЯ НЕМЕДЛЕННО – ИЛИ ТЫ ОПОЗДАЕШЬ!

В первые недели после смерти Джейми мы все были подавлены и тихо слонялись, потерянные каждый в своём тумане горя. Но в последнюю пару недель или около того мама перешла от строгой печали к громогласному гневу. Баба, напротив, ещё больше замкнулся в себе. Неизменно держалась лишь най-най, оставаясь привычно ласковой, хотя иногда я замечал, как она тихонько плакала, думая, что никто не видит.

Со стоном я вылез из кровати.

– Окей, ма, – отозвался я, пока она опять не начала кричать. Кай потянулась и принялась приводить себя в порядок, а я отправился в ванную, чтобы умыться и одеться. Когда мы с Кай спустились вниз, мама уже ворчала себе под нос.

– Почему ты не можешь проснуться сам? В твоём возрасте Джейми просыпался на рассвете, чтобы учиться!

Мамин нудёж больше не злил меня. И даже не бесил. Разве что сильнее печалил. А то, как она вечно сравнивала меня с Джейми, только укрепляло меня в намерении освоить это заклинание, которое я намеревался использовать, когда наконец доберусь до Джейми.

– Прости, мам, – промямлил я. В последнее время мне просто не хватало духу перечить родителям.

Баба, угрюмо прихлёбывавший свой конджи[20], поднял глаза. Он как будто собирался сказать что-то маме, но передумал и вернулся к еде. Меня он едва заметил. Най-най была ещё у себя в спальне. С каждым днём она оставалась там всё дольше и дольше. Кай прыгнула и устроилась у меня на плечах, мазнув лбом мне по щеке. Она чувствовала моё огорчение из-за такого отношения родителей, хотя я к этому уже привык. Я действительно, честное слово, привык. Абсолютно.

– Ты доделал домашнее задание? – рявкнула мама.

Я кивнул.

– Джейми мне никогда не приходилось напоминать…

– Хватит. – Баба не кричал, но в его голосе прозвучала резкая нота, которая рассекла комнату. Мама тотчас замолкла, а затем прошествовала на кухню. Баба так и не поднял глаз от своей миски.

Слёзы подступили к глазам. Я-то наивно думал, что моё участие в программе «Знай свои корни» немного поможет, но, конечно, ничто не могло заполнить пустоту, оставленную Джейми, эта пустота прожгла всю нашу жизнь. Моя обязанность – сделать так, чтобы эта пустота была заполнена, чего бы мне это ни стоило. Я вообразил облегчение мамы и бабы, когда Джейми снова будет здесь, с ними. Всю свою жизнь родители рассказывали мне истории о семейном долге, и только теперь я, кажется, вполне понимал, что это значит.

Покончив с едой, я отправился на кухню, где мама с энергичной яростью помешивала в кастрюле. Заметив меня, она отвернулась, размашисто провела рукой по глазам и сказала строгим, хотя слегка дрожащим голосом:

– Будь внимателен сегодня в школе.

– Да, мам. – Не сдержавшись, я быстро и неловко обнял её, а затем сбежал. В обеденном зале я призадумался, не обнять ли бабу, но я мог поклясться, что его горе превратилось в бронежилет полной защиты, и что-то попросту отталкивало меня. Я не мог представить, как он отреагирует, если я его обниму, и поэтому просто сказал: – Увидимся, баба. – Затем я крикнул: – До свидания, най-най! – Кай по-прежнему сидела у меня на плечах, когда я схватил свой рюкзак и покинул клаустрофобную тёмную печаль своего дома.

Выйдя на улицу, я постоял, выдыхая и вдыхая свежий воздух. Дома атмосфера была спёртая и тяжёлая, будто супом дышишь. Я ненавидел это чувство и ненавидел то, во что превратился мой дом. Кай погладила меня лапой по затылку.

– Ты в порядке? – прошептала она.

– Ага, – вздохнул я. Что тут скажешь? Я не винил своих родителей за то, что они так погрузились в своё горе. Как ни крути, я-то настропалил друзей отправиться в ад, так что не мне говорить о том, как экологично справляться с горем. Кай понимала. Она не задавала мне больше вопросов, но само её присутствие утешало. Когда мы заметили автобус, тарахтящий и плетущийся по небу в нашу сторону, Кай превратилась в хомяка и скользнула мне в карман.

С тех пор как я представил Кай остальным ученикам, школа стала почти сносной. Скиннер и компания благоразумно держались от меня подальше, и я даже начал разговаривать с парочкой одноклассников. Я бы не сказал, что мы подружились, но общались мы дружелюбно. Единственное, от чего меня воротило в школе, так это то, что вся магия, которой нас учили, конечно же, основывалась на кирте, а после того, что мы узнали летом в корпорации «Риплинг», Намита, Дэнни и я чувствовали себя паршиво, используя кирт для чего бы то ни было. Я подходил к учителям, спрашивая, нельзя ли мне полагаться на свой ци вместо кирта, но они лишь смотрели на меня в замешательстве и с раздражением, а потом говорили, что я могу использовать ци только за пределами школы.

Как обычно, я кое-как продирался сквозь уроки, без особой охоты произнося заклинания, основанные на кирте, и перечитывая записную книжку Джейми, когда учителя не смотрели на меня. Я освоил довольно много его заклинаний, хотя произношение было для меня заковыристым. Сейчас я разучивал заклинание под названием «Кожа как роза, стань как бронза», которое, по словам Кай, должно было на несколько минут превратить мягкую человеческую кожу в металл. Когда я только начал, у меня получилось разве что наградить себя сыпью, как от ядовитого плюща, но через несколько дней мне удалось превратить свою кожу в нечто дублёное.