Запах ее возбуждения ударяет мне в нос, когда я стягиваю кружево с ее бедер. Я лишь на секунду отрываюсь от ее жаждущего клитора, прежде чем зарыться лицом в ее сердцевину.

Ее бедра дрожат, когда я провожу рукой вниз, и мое теплое дыхание касается ее разгоряченной щелочки. Мой язык обводит ее чувствительный клитор, задевая те места, которые, как я знаю, ей нравятся больше всего. Она быстро возбуждается, и иногда это бывает слишком сильно, настолько, что она не может сосредоточиться на том, чтобы кончить. Ты должен знать, где и как ей это нравится.

И никто не знает этого лучше меня.

Я погружен только в нее. В ее запах, вкус, во все это. И я бы с радостью утонул. Прямо здесь. Прямо сейчас.

Я чувствую, как она сильнее сжимает мои волосы, когда я просовываю палец внутрь ее тугих стенок. Она крепко сжимает меня, почти отказываясь отпускать.

– Черт... – шипит она, когда ее спина выгибается дугой, а бедра обхватывают мои уши.

Я ласкаю ее нежно и медленно. Мой рот сосредотачивается на ее клиторе, в то время как палец ласкает это мягкое местечко внутри нее. Я двигаюсь в одном ритме, оставаясь устойчивым, и вскоре я чувствую, что она начинает падать за край.

– Рук, Рук, Рук, Рууууук…

Она выкрикивает мое имя, не переставая. Наполняя мою грудь гордостью и такой гребаной любовью. Я позволяю ей использовать мое лицо, чтобы пережить оргазм, позволяю ее бедрам извиваться под моим языком, пока она не насытится.

Когда ее хватка ослабевает, и я чувствую, как обмякает ее тело, я отстраняюсь, вдыхая воздух, наполненный только ее запахом. Подняв глаза, я вижу ее приоткрытый рот, прерывистое дыхание и маленькую капельку пота, скатывающуюся по лбу.

– С днем свадьбы, детка, – бормочу я с самодовольным выражением лица, а она смотрит на меня сверху вниз, опираясь на локти, пока я вытираю ее возбуждение со своего носа и рта тыльной стороной ладони.

Встав с колен, я наклоняюсь над ней, ладонями обхватываю ее щеки и целую. Она стонет, пробуя себя на вкус на моем языке, слизывая остатки соков.

– Не могу дождаться, когда женюсь на тебе, Сэйдж Донахью, – бормочу я, перемещая руки вверх по ее телу, пока они не оказываются на ее растущем животе. – Я не могу дождаться, когда ты станешь округлой и набухшей, – я провожу губами по ее подбородку, оставляя дорожку поцелуев на шее, и трусь носом о ее горло.

– Ну, – смеется она, отталкивая меня назад, – тебе придется подождать еще несколько минут, потому что мне нужно закончить готовиться.

Я стону ей в кожу, отстраняясь, чтобы посмотреть ей в глаза:

– Давай просто сбегаем в суд и сделаем это там. Я ненавижу ждать. Я слишком долго ждал.

Улыбка, появляющаяся на ее лице, делает меня слабым, и если бы мое эго было хрупким, я бы назвал себя побежденным. Но я не против того, что я безумно одержим своей девочкой.

Сэйдж.

Мое прощение. Мое спасение. Мой Феникс.

Какая она женщина. Какой женщиной она стала.

И тот факт, что я смог наблюдать за тем, как она сгорает и перерастает в неукротимый лесной пожар, наполняет меня счастьем. Она была неприкасаемой, силой, с которой нельзя было не считаться, и принадлежала только мне.

Она избавила мою душу от всех демонов, которыми я был поглощен. Она забирала всю боль и превращала ее в нечто лучшее. Мне не нужно было причинять себе боль, когда она была рядом со мной, а если я и делал это, то на ее условиях.

Она была единственным человеком, которому было позволено причинять мне боль.

Я уже давно перестал спрашивать себя, что я такого сделал, чтобы заслужить такую, как она. Я знал, что никогда не буду достоин ее, но я бы потратил вечность, доказывая ей, что могу быть всем, что ей нужно.

– Ты ждал не так уж долго. Ты просто нетерпеливый человек, Ван Дорен.

Я касаюсь пряди волос, выпавшей из одной из ее кос, и накручиваю ее на палец.

– Я ждал тебя целую вечность, Сэйдж. Даже когда я не знал, что ты та, кого я ждал. Это всегда была ты.

Ее взгляд смягчается, и я физически ощущаю ее любовь ко мне. Это так же реально, как и ее прикосновение. Я не мог представить, что окажусь где-то еще, кроме как здесь, рядом с ней. Где бы она ни была, мне суждено быть там.

– Надеюсь, это не входило в твои клятвы, – шепчет она, проводя рукой по моим волосам.

О, черт.

– Рук Ван Дорен, я знаю, что ты не забыл написать свою клятву.

Я самодовольно улыбаюсь, скрывая тот факт, что я действительно забыл их написать. По правде говоря, мне это было не нужно. Я знал, что хотел ей сказать. О ней. О нашей любви.

Такое не забывается.

– Не забыл, – говорю я, целуя ее в лоб. – Увидимся в конце прохода, любительница театра.

Хотя сейчас, я бы сказал, владелица театра, но это не имеет такого эффекта. Она заставила меня подождать с женитьбой и детьми, пока она не осуществит свои мечты. Я был более чем в порядке, наблюдая, как она строит карьеру, мне было достаточно просто наблюдать, как она превращается в ту женщину, которой она является сейчас.

Сэйдж после колледжа работала не покладая рук. Сценарий за сценарием. Шоу за шоу. Пока однажды вся эта тяжелая работа не принесла свои плоды, и она, наконец, не стала той, кто командует.

«Театральный дом Розмари» был ее главным достижением. Докажите, что даже когда вы на самом дне, вы всегда можете создать там что-то потрясающее. Она преодолела стольких противников, а теперь посмотрите на нее.

Она стала такой, какой никогда не думала, что станет.

Воином. Режиссером. Женой. Матерью.

– Скоро увидимся, – шепчу я, наклоняясь и целуя ее в живот, где растет наш ребенок.

Посмотрев еще раз на свою невесту, я отправляюсь обратно в свой номер, где должен был оставаться до начала свадьбы. Таковы были ее строгие правила, которые я явно нарушил. Она сама виновата. Зачем устанавливать правила, когда знает, что я люблю их нарушать?

Я прохожу мимо нескольких мужчин, несущих цветочные композиции – орхидеи, которые, как я успеваю заметить, выбирала Сэйдж. Свадьба здесь была ее идеей, как и все остальное мероприятие.

Хотя Италия не была моим первым выбором, я знал, что для нее было важно провести этот день. Она хотела сделать фотографии для наших детей и, как большинство маленьких девочек, хотела торт, цветы, большой день. И после всего, через что она прошла, я был более чем счастлив дать ей это.

Я вхожу в комнату, иду к барной стойке и наливаю себе виски. Выпиваю шот одним махом, прежде чем закончить собираться. Хватаю свой черный пиджак и набрасываю его на плечи.

Когда я подхожу к зеркалу, то почти не узнаю стоящего там мужчину.

Не таким я ожидал стать после смерти матери.

И уж точно я не ожидал, что стану юристом. Несмотря на то, что я сделал это на своих условиях, став патентным поверенным химических лабораторий. Мне все равно казалось, что я принадлежу к отцовской линии семьи.

Я не думал, что когда-нибудь женюсь или стану отцом. Я действительно не думал, что у меня будет нормальная жизнь после ее смерти.

Мы все должны найти цель в жизни. Что-то, что заставляет вас проснуться и стать лучше, чем вчера. Причина, по которой мы продолжаем жить, причина, по которой мы продолжаем существовать в этом дерьмовом мире.

Моя цель здесь.

Без нее я не был бы таким человеком.

– Ты мог бы просто сделать это в любом здании суда в штатах, понимаешь?

Я ухмыляюсь в зеркало, в восьмой раз поправляя галстук и засовывая руки в карман, когда поворачиваюсь.

– Алистер, – ворчу я, – рад видеть, что ты все еще мудак даже в день моей свадьбы.

Он проходит дальше в номер, затягиваясь сигаретой, и я вижу, как тяжело дается ему отцовство. Но это не та усталость, от которой хочется сбежать. Отцовство сделало с Алистером то, чего я и представить себе не мог.

Он стал мягче.

Умерил свой пыл. Успокоил бурю, которая всегда была готова разразиться под поверхностью. Я знал его очень долго, и, хотя он выглядел уставшим, я никогда не видел его таким удовлетворенным. Счастливым. Умиротворенным.