– Ну что ты, птаха. Думала, что больше никогда меня не увидишь? Избавилась, и все? Нет, Арина Викторовна. Я говорил, что мы еще с тобой увидимся, а я привык держать слово, – замирает на месте, не двигаясь и наблюдая за мной и моим страхом.

– Почему сейчас? – меня трясет. Это уже не просто страх, это настоящая паника.

– Сейчас у тебя появились причины принять мое щедрое предложение, – довольно улыбается, но эта улыбка не трогает глаз. На меня смотрит не человек, а зверь в человеческой личине.

– Значит, ты заказчик? Нет никакой экспертизы, верно? – теперь я понимаю, что предчувствие меня не обмануло. И нужно было бежать без оглядки, как только я почувствовала неладное.

– Умная девочка, – он держит руки в карманах, и я понимаю: это один из способов самоконтроля. Если его руки будут свободны, то он не оставит от меня и мокрого места, как и обещал в нашу последнюю встречу.

– Как же начальник тюрьмы и все остальные позволили провернуть тебе все это? – во рту становится сухо, словно в пустыне. Внутренняя дрожь мешает думать и двигаться. Но если бы не она, меня бы парализовало от страха.

– Ты до сих пор живешь в выдуманной реальности. Очнись, Арина. В нашем мире правят бабки и страх.

– Есть еще честные люди. Не все готовы продаться за деньги, – понимаю, что мне нужно как-то бежать, но не могу найти в себе силы сдвинуться с места.

– Где? – оглядывается по сторонам монстр. – Если бы не такие принципиальные суки, как ты, то жить было бы проще.

– Если бы не такие, как я, мир давно бы потонул в пороке, – боковым зрением пытаюсь просчитать, успею ли добежать до двери раньше, чем он поймает меня.

      Мне нужно добраться до выхода. Мне нужно вырваться отсюда.

– Что ж ты тогда продалась за бабки и пошла на то, что зареклась делать? – хмыкает он.

– Я не собиралась никого оправдывать или делать что-то противозаконное. Вот и все отличие между нами, – выплевываю с отвращением. – Ты же убивал людей за деньги, оставаясь при этом с холодной головой и спокойным сердцем. Ты был абсолютно вменяем во время выполнения заказов.

– Значит, и сейчас для тебя не станет сюрпризом то, что ты не сможешь меня разжалобить, – его губы изгибаются в ухмылке, больше напоминающей оскал.

– Я не хочу тебя разжалобить. Я просто собираюсь сейчас выйти отсюда и больше с тобой не пересекаться.

– Ну-ну, – вынимает руку из кармана джинсов и чешет покрытый щетиной подбородок. – Кто же тебе даст выйти? – смотрит исподлобья. – Ты подписала контракт. И, пока работа не будет выполнена, тебя отсюда не выпустят.

– Если мне угрожает опасность, я могу покинуть помещение, – все еще цепляюсь за надежду избежать того, чего бы он ни приготовил для меня. К тому же охранник обещал, что в случае чего я могу стучать в дверь.

Стучать… Но говорил ли он о том, что меня вытащат, или нет, я не могу вспомнить. Вытащат?

– Пробуй, – он говорит спокойно, будто уверен в том, что я никуда не денусь. – А я с удовольствием посмотрю, как разрушится твой воздушный замок, где все живут по закону и совести.

– Что ты хочешь сказать? – холод пробегает по моей коже, поднимая волоски вверх.

– Вперед! – кивает на дверь. – Попробуй выбраться.

В его словах явный вызов и насмешка, но я не хочу медлить и подбегаю к двери, игнорируя страх, пронзающий острыми иголками легкие и не дающий дышать полноценно.

Останавливаюсь у двери и, не оборачиваясь, начинаю колотить по металлическому полотну.

– Охрана! – кричу я. – Охрана!

Но сколько бы я ни кричала, никто не реагирует на меня. Замок остается закрытым, и не слышится даже шагов снаружи. Я кричу до тех пор, пока не выбиваюсь из сил, осознавая кошмарную реальность.

За мной никто не придет.

Спину жжет от пристального внимания человека, которого я боюсь больше смерти, и я резко оборачиваюсь к нему, убедившись, что он все еще на достаточном расстоянии от меня. Только теперь Монстр сидит на краю стола, скрестив на груди руки, выставляя напоказ яркие рисунки на предплечьях, покрывающие даже кисти.

– Камеры… – хрипло говорю я, поднимая лицо вверх, отыскивая черные точки камер наблюдения.

– О них не беспокойся, – говорит низко, и от его голоса мороз бежит по коже, – они показывают пустой кабинет.

– А как же я? Брат будет меня искать. Я осталась на видеокамерах, висящих в коридорах. В журнале посещений стоит моя подпись, и пропуск… – мозг еще надеется найти выход, когда в душе я понимаю, что это конец.

– Снимай розовые очки, психологиня, – теперь на его лице и намека нет на улыбку. Он хмур и сосредоточен. – Тебя здесь ждали.

– Ты всего лишь заключенный, – губы практически не двигаются. Теперь я осознаю, что вляпалась по-крупному и мне отсюда никуда не деться.

– Нет, птаха, – отрывается от стола и идет в мою сторону.

Сердце срывается с места, разгоняясь до немыслимой скорости, виски пульсируют, а ладошки потеют. Я понимаю, что сейчас произойдет то, чего я так сильно боялась: Монстр исполнит свое обещание.

– Не подходи ко мне, – вжимаюсь спиной в дверь, все еще надеюсь, что это такой дурацкий розыгрыш, и на самом деле камеры включены, и подмога спешит за мной. Не могут они оставить меня здесь, верно?

– Я служебное лицо! Меня будут искать!

– Никому-то ты не нужна, психологиня. Братцу-инвалиду?

– У меня работа. Студенты! – цепляюсь хоть за что-то.

– Думаешь, ты так незаменима? – хмыкает, останавливаясь от меня всего в нескольких шагах.

От него исходят волны такой мощной энергетики, что игнорировать этого мужчину не смог бы ни один человек. От него буквально веет опасностью.

– Меня все равно найдут. Брат так просто не оставит этого.

– Дай-ка подумать, – появляется на его жестком, словно высеченном из камня лице звериный оскал. – У инвалида без вести пропадает единственная сестра. Он пытается обвинить неведомого заказчика и тюрьму, куда она отправилась, в ее пропаже. Вот только следов того, что она приехала именно сюда, нет. Нет ни билетов на автобус, ни записей с камер наблюдения, ни переводов на счет. А здесь тебя никто не видел и не слышал.

В животе мгновенно леденеет от ужаса. Он действительно сделает это. Он отплатит мне за приговор.

– Я только выполняла свою работу, – меня начинает колотить сильнее, а горло сдавливают спазмы.

– Надо включать голову, птаха, когда на что-то следует закрыть глаза.

– И позволить тебе дальше убивать людей?

– А ты знаешь, кем они были? – его зрачок расширяется, заполняя голубую радужку, и делает мужчину окончательно похожим на монстра. – Убийцы, воры, растлители, те, кто убивал сотни тысяч и миллионы людей.

– Плевать! Ты не Господь Бог! – сжимаюсь еще сильнее, понимая, что в западне.

– Из-за тебя меня приговорили к пожизненному!

– И чего ты хочешь теперь? – сердце ухает в пятки.

– Расплаты! Ты поплатишься за каждый мой загубленный месяц.

– Как?

– Я буду делать с тобой все, что захочу. И ты не скажешь и слова против, – зло усмехается.

– Ты ошибаешься, – стараюсь взять себя в руки, но страх уже владеет мной без остатка.

– У тебя нет выбора.

– Ты не посмеешь.

– Посмею, и еще как! Ты можешь кричать, плакать, звать на помощь, но никто не придет. Тебя кинули мне на растерзание. Твое тело принадлежит мне. И ты будешь молчать, потому что иначе твой брат так и останется инвалидом, – в два шага прижимает меня к себе и дергает за блузку, отрывая пуговицы с корнем. – Будь хорошей девочкой, и он получит обещанное лечение.

Его слова как удары хлыстом.

– Раздевайся и вставай на колени. Будем учить тебя покаянию.

– Не вздумай ко мне прикасаться! – прикрываю руками грудь, стараясь оградить себя от мужского торса и чувствуя, как кровь приливает к лицу, а щеки вспыхивают.

– А то что? – нагло усмехается он и опускает взор к моей груди. – Думаешь, ты в том положении, когда сможешь хоть что-то сделать?