И я быстро метнулась к ванной, закрыла дверь и пустила воду во всю мощь.

– Лариса, что с тобой? – Пенкин постучался в дверь примерно через минуту.

Вот пристал! Тошнит меня, не понимаешь, разве? Что мне, для убедительности издать подходящие звуки? Я покашляла и крикнула:

– Ой, Виктор Алексеевич, не знаю! Наверное, на солнце перегрелась! Или за ужином съела что-нибудь.

– Может, врача тебе вызвать? – топтался он под дверью.

Да не нужен мне врач! Заботливый какой выискался. Ты просто отстань, отвали в свой номер, и все.

– Нет, Виктор Алексеевич, не надо. Так пройдет.

Он отошел от двери, я попускала воду еще минут пять, иногда кашляя для убедительности.

Потом осторожно выглянула из ванной. Телевизор работал, но диван был пуст. Уф, пронесло! Ушел начальник. Дошло наконец, что романтический вечер по техническим причинам отменяется. Можно было послать его прямым текстом, но так не хочется потом проблем в Москве! Конечно, работу менять придется, но одно дело, если ты перебираешь вакансии, сидя в офисе с телефоном и Интернетом, и другое – кукуя в квартире, которая не известно еще на каких условиях у меня останется. Хозяин-то – приятель Пенкина!

Бокалы с вином так и стояли на столике. Я села на диван, взяла один, пригубила. А ведь приятное вино!

– Тебе уже лучше?

Я вздрогнула, и вино расплескалось, расплываясь малиновым пятном на белом махровом халате. Шеф стоял в проеме двери, выходящей на лоджию. Никуда он не уходил, оказывается! На терраске воздухом дышал!

– Виктор Алексеевич, вы что! Так ведь умереть можно от неожиданности!

Я вскочила, но было поздно. Шеф уже прошустрил от балкона к дивану, отрезав мне все пути к бегству. С одной стороны – стена, со второй – Пенкин, впереди – стол. Пресвятая Богородица, отведи от греха! Придется ведь теперь шефа по голове бить и лицо ему царапать. Если уж человек ждал, пока проблююсь, чтобы продолжить задуманное, объяснять ему что-либо бесполезно!

И тут в дверь номера постучали.

– Виктор Алексеевич, пустите, я открою. Это Алена пришла.

– Пусть пока погуляет, – отмахнулся он.

– Виктор Алексеевич, так нельзя.

– Выпьем на брудершафт, потом открою!

– Лариса, вы здесь? – раздался мужской голос.

– Да, я здесь, одну минуточку, – отозвалась я. – Виктор Алексеевич, это ко мне. Пустите, я открою.

Стук в дверь будто вывел меня из ступора. Я оттолкнула столик, он послушно отъехал, скрипнув колесиками, и поспешила к двери. Не знаю, кто там ждет, но он очень вовремя!

За дверью стоял Слава и придерживал за талию Аленку, которая висела у него на плечах.

– Лариска, привет! – отсалютовала мне Аленка.

Ее ноги на огромных каблучищах подогнулись в коленках, и Слава тут же усилил хватку.

– Заходите. – И я отошла, пропуская их в номер.

– О, Витька, салют! – Теперь Аленка увидела Пенкина. – Пардон, ребята, кажется, мы вам помешали. Славик, пошли еще погуляем, а?

– Алена, вы ничему не помешали! – Я испугалась, что Слава и вправду утащит ее «погулять». – Слава, не уводите ее!

– Да куда уж уводить, еле довел. – Слава посадил Аленку на диван. – Вот, примите в целости и сохранности. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, спасибо огромное, – сказала я Славе и повернулась к Пенкину. – Виктор Алексеевич, спокойной ночи.

– До завтра, – буркнул тот и очень недовольный вышел из номера.

– Ален, ты по какому случаю так назюзюкалась? – спросила я.

– Да фиг его знает! Настроение было паршивое, и человек один померещился... А, ладно, все это фигня. Спать хочу!

Она запрокинула голову на спинку дивана, посмотрела в потолок и вдруг, завизжав, вскочила, сшибая столик. Столик устоял, но бокалы и бутылка с вином опрокинулись, а орешки весело присыпали растекающуюся на сером ковролине лужу.

– Ален, ты ошалела? Или это уже белая горячка началась?

Я смотрела на пол, жалея и вино, и орехи. Ведь так и не попробовала толком ни того, ни другого! И чем теперь лужу вытирать? Полотенцем, что ли? Их вон в ванной шесть штук висит, по три на каждого.

– Убери ее, я боюсь! – вдруг закричала Аленка.

Она не удержалась на каблуках, шлепнулась на задницу, чудом не попав в лужу, и теперь сидела на полу и показывала пальцем на потолок. Я проследила взглядом за ее ярким ногтем: с потолка на нас смотрела ящерица сантиметров десять длиной.

– Ну ящерица, – пожала плечами я. – А ты так отпрыгнула, будто это дракон какой-нибудь!

– А ты бы не отпрыгнула, если бы у себя над головой увидела такую мерзость? Убери ее, а?

– Ладно, я сейчас ее полотенцем сгоню.

Я взяла в ванной самое большое полотенце. Ящерицы на потолке уже не было. Аленка пыталась подняться, оттопырив обтянутую серебристым люрексом задницу.

– Ален, подожди, я помогу. Пойдем в спальню, я тебя раздену.

– Не вздумай ко мне приставать, я с девочками ни-ни. – Погрозила она пальцем у меня перед носом, потом поправила бретельку платья на плече и снова чуть не потеряла равновесие.

– Хорошо, не буду, – согласилась я. – Только, давай, шагай аккуратненько. Вот молодец!

Я довела Алену до кровати, помогла расстегнуть ремешки на босоножках и снять ее блестящий наряд. Как ни странно, из всех этих перипетий платье вышло целым: ни дырок, ни затяжек, ни пятен от вина. Ее умыть бы еще, вон сколько косметики на лице, и крем тональный, и помада размазалась. Ладно, утром сама умоется, не проблема.

Она уснула почти сразу, как легла, и теперь дышала, открыв рот и наполняя комнату запахом перегара. Вдыхать его всю ночь мне не хотелось, и я решила лечь в гостиной. Переоделась в пижаму, взяла вторую подушку, покрывало и перебралась на диванчик. Но здесь пахло вином. Я и забыла о пролитом вине! Жалко полотенце пачкать. Может быть, туалетной бумагой собрать?

Примерно через полчаса, изведя весь основной и половину запасного рулона туалетной бумаги, я более-менее справилась с лужей, собрала орехи, чтобы не хрустели под ногами, выключила свет и растянулась на диванчике. Загорание топлесс, поездка на тук-туке, королевский кус-кус, кулончик-бабочка (я нащупала ее на груди), птичий помет на ладонях, танцы, аниматор Нина, явление сексуально озабоченного шефа и хмельной соседки по номеру – все это мелькало перед глазами как в калейдоскопе. Вот это день! Раньше в моей жизни за неделю столько событий не случалось, сколько сегодня произошло.

Разбудила меня Аленка. Прошлепала босая в ванную и, видимо, встала под душ. Я послушала несколько минут шум воды, потом встала и вышла на балкон. Вид с нашей террасы открывался все такой же великолепный. Это нужно сфотографировать! И я отправилась за фотоаппаратом.

– Ой, как ты меня напугала! – Аленка уже покинула ванную и, увидев, как я выхожу с лоджии, схватилась за сердце.

Я подумала, что, кажется, повторила вчерашний трюк Пенкина с внезапным появлением в номере.

– Смотрю, тебя в кровати нет. Думала, я одна ночевала, – затараторила Алена. – Нельзя же так выскакивать навстречу женщине, тем более которая с похмелья!

– Прости, я не специально, – извинилась я, беря фотоаппарат. – Хочу вид с балкона сфотографировать. Такая красота!

Аленка, как была, в махровом халате пошла за мной следом. Встала рядом у бортика и согласилась:

– Да, классный вид. Слушай, а ты где спала-то? На диване, что ли? А то я сначала решила, что ты к Витьку убежала ночевать.

– С какой это радости?

– Ну, он же тебя вчера вроде того, заболтал. Я ведь помню, вы вечером тут сидели, когда Славик меня привел.

– И очень вовремя привел, кстати. Еще пару минут, и мне пришлось бы обороняться. Пенкин вчера меня так подловил! Представляешь, из ванной вытащил. Я думала, это ты пришла, наскоро халат накинула, почти голышом открыла ему. А он в номер вломился, давай агитировать с ним на брудершафт пить. Мрак, короче, полный!

– Ну и выпила бы. Чего тут такого, не понимаю. – Аленка села в кресло, нашарила в халате сигареты и закурила. – Слушай, а чего у нас пол такой сырой возле стола? Прошла босиком – противно! И винищем несет.