Дойдя до поворота, Эрик всё-таки пришёл к мысли, что был жестковат. Просто вырвать «товар» из ладони было бы достаточно. Но где вероятность, что после этого негодяй не бросился бы в атаку, размахивая ножом? Нельзя было ждать, пока он ударит первым. Нет, пожалуй, врезать гаду было правильным решением. Пусть сидит в своей норе и боится выползать. Возможно, мужик умирал от голода, раз пустился продавать траву прямо на центральной улице, а может, просто подвыпил, но оправдания для него всё равно нет — когда нечего есть, надо работать, а если спьяну не можешь за собой уследить, лучше хорошенько подумать ещё перед первой кружкой. Для самоуспокоения Эрику этого вполне хватило.

В гостиной ждал Ниггед. Дворецкий сидел на диване, закинув ногу на ногу, кружка горячего какао дымилась рядом на изящном подлокотнике — одно неловкое движение, и содержимое окажется на дорогущем ковре.

— На тебе лица нет. Где забыл? — вместо приветствия выдал Ниггед.

— Устал, — Эрик пригладил волосы, которые и так были в порядке.

— Тогда, чем опечален? — Подхватив кружку с горячим напитком, дворецкий поднялся.

— Со свиданием не свезло.

— Свидание? Ты ещё, оказывается, свидания успеваешь в башне назначать! И кто она?

Эрик небрежно зацепил пальто за вешалку и направился к лестнице.

— Она отличная девушка, но заучка.

— Как насчёт ужина? — опомнился Ниггед.

— Не хочу. В дождливое настроение — не до еды.

— Понимаю… Ты только в библиотеку не ходи, там Арон. Просил не отвлекать.

— Ладно. А где Марк? — Эрик уже поднялся на первую ступень.

— Дома. Спускайся через часок, посидим на кухне, поболтаем.

— Если не засну.

Переодевшись в домашнее, Эрик заставил себя заняться чем-то полезным. Закрыв глаза, представил убранство во всех деталях. Тут кровать, там тумбочка, у окна стул. Это просто. Но вот детали: цвет постельного белья и рисунок на нём, кружева штор и узор на паласе, форма дверной ручки и ножек мебели напрочь затерялись в догадках.

Нет, напрягаться в столь долгожданный вечер нельзя. С другой стороны, чем ещё себя занять? Побыть в компании телохранителей — дело хорошее. У них припасена масса увлекательных историй. Но это не то, чего сейчас хотелось Эрику. Вот бы выбраться куда-нибудь, затеряться в шумной компании, да так, чтобы забыть об учёбе до утра! Хоть Кайла заглянула бы в гости, всё веселей.

Парень усмехнулся собственным мыслям. Дожили, он уже и по Кайле соскучился!

Как часто бывает, воспоминания цепляются одно за другое. Новые лица и места закрутились калейдоскопом, пока не замерли на тёмной комнате в подвале дома, куда приглашал наведаться Арон, если вдруг появится желание и возможность. Вот и занятие по сердцу! Личная оружейная — явление редкое само по себе. Даже если не брать в расчёт мистическое наполнение, якобы, присущее Ароновой коллекции, всё равно будет интересно просто изучить внимательней клинки и посохи.

Эрик вышел из комнаты. В конце коридора из библиотеки лился тусклый свет. Интересно, какой работой занимается Арон в столь позднее время? «Завтра спрошу». — И Эрик бодро припустил в гостиную. Спускаясь вниз, он бросил взгляд на доспех Мелитара. Блики неспешно переползали с одной металлической пластины на другую, в прорези шлема застыла чернота. После встречи с призраком стоит ли ещё чему-то удивляться в этом доме. Тут и арсенал «живого» оружие покажется обыденным делом.

Спустившись по тёмному проходу под лестницей, Эрик нажал на ручку тяжёлой двери, подналёг плечом и вошёл в оружейную. В комнате сразу посветлело, из круглого отверстия в куполе исходило яркое свечение виспа.

— И тут магия, — тихо дивился юноша.

Первым приковал внимание сундук у стены. В нём наверняка полно магических вещичек, но где взять ключ от здоровенного замка? Хотя лучше даже не думать о проникновении в тайну сундука без разрешения Арона — неприятности будут куда весомей удовольствия от раскрытой крышки.

Пройдя зал поперёк, Эрик остановился у одного из висевших на стене мечей. Прошлый раз Арон назвал его имя. Непримечательный одноручный клинок тускло блеснул. Эрик присмотрелся к оружию, казалось, меч подал знак. «Созот», — произнёс в мыслях Эрик. Ничего не произошло. Вспомнив слова Арона о том, что перед разговором нужно расслабиться, парень заметил, как сильно он напрягся, ожидая ответа. Как же должен происходить разговор?

Глубоко вздохнув, Эрик сел на пол, прислонившись спиной к столу с экспонатами. Закрыл глаза. Очертания меча возникли перед внутренним взором — занятия со зрительной памятью не прошли даром. Образ клинка окреп, обзавёлся трещинами, зазубринами. Появились ямки на круглом противовесе, разошедшиеся нитки обмоточной ленты на рукояти. Всё выглядело настолько правдоподобно, что Эрик не мог поверить в собственную способность так детально вспоминать. Возможно, это меч помогает? Он так хочет рассказать свою историю, что идёт навстречу?

Образ полностью сформировался. Эрик не сомневался, что если откроет глаза, то не найдёт и одного различия между проекцией и оригиналом.

«Созот…» — мысленно позвал он. — «Созот!»

Меч замерцал в темноте сознания, растворяясь и колеблясь, а вместо него вспыхивало и пропадало человеческое лицо. С каждой новой вспышкой лицо обретало отчётливость, и в один момент Эрик понял, что видит перед собой мужчину: рыжая борода, густые брови, сосредоточенный взгляд.

Проявились широкие плечи, перетянутые лямками фартука. Следом проступила вздымающаяся и опускающаяся рука, ещё вспышка, и в руке показался молот, громыхнул звонким ударом. Эрик находился там, куда попадал молот, казалось, что тяжёлое орудие бьёт прямо в лоб. Образ меча совсем исчез, теперь Эрик видел мир изнутри лезвия.

Грузный, краснощёкий кузнец без устали бил по наковальне. Наконец, он отложил молот в сторону. Сила и стремление действовать наполнили клинок и передались Эрику. Он чувствовал себя новорождённым богом, хотелось скорее опробовать всю мощь, так внезапно обрушившуюся из рук создателя. Как долго готовил он сталь, как много терпения потратил на подгонку рукояти, а когда пришло время ковать, сколько сил вложил в каждый удар? Нужно скорее отплатить ему за подаренную жизнь!

В мече удивительным образом бурили восторг, благодарность, непоколебимая уверенность и… ярость. Кузнец вынес меч во двор. За низким бревенчатым забором простиралась бескрайняя степь, жестокий ветер бросился терзать пышущую жаром сталь. Клинок погрузили в бочку. От нестерпимого жара вода зашипела.

Неожиданно наступила ночь. Кузнец правил лезвие камнем, с каждым выверенным движением вкладывая в оружие любовь и заботу. Сидя на пеньке, мужчина разговаривал с оружием, рассказывал, для кого оно предназначено. А меч внимал словам создателя, впитывал отцовскую любовь, становясь твёрже и острей от слов, нежели от движений камня.

Закончив править, кузнец поднялся. В меч заструилась сила сжимавшей эфес руки. Резкий взмах, и пенёк, ещё секунду назад служивший создателю опорой, развалился надвое.

Ведомый вскинутой рукой, меч взмыл к небу, а над степью разнеслись слова: «Созот, служи верным другом моему сыну! Храни его в любой беде, от врагов убереги!».

Видение подёрнула рябь. Мальчик лет шести, белокурый, в длинной светлой рубахе, пытался двумя руками поднять клинок. Впервые коснувшись живого орудия, сын кузнеца навсегда оставил на нём отпечаток души. Теперь меч знал, ради кого создан.

Эрик за короткий миг пронёсся через всю жизнь меча. Первые робкие тренировки, затем долгие часы работы над техникой. Мальчик рос, обрастал силой и статью, теперь Созот в руке хозяина чувствовал себя на своём месте.

После была война. От пролитой крови сталь пела, в чужих мучениях находила счастье. Такова натура любого живого оружия, ведь в этом есть смысл его создания. Пройдя через десятки стычек и битв, меч сроднился с хозяином. Простое оружие не выдержало бы такой бурной жизни, искрошилось и сломалось... Но Созот знал, зачем живёт — пока жив хозяин, должен жить меч.