Дошедшее до нас литературное наследие Нила Сорского невелико. Оно включает несколько посланий к разным лицам, монастырский устав (наиболее значительный его труд) и наставление ученикам, поселившимся в основанном им скиту. Для нас представляет интерес его устав, в котором формулируются основные принципы нравственного совершенствования и управления психической деятельностью. С этой целью он включил в устав целый психологический «трактат» – развернутое учение о природе человеческих страстей и методах их обуздания.

Развивая религиозную концепцию «обуздания страстей», аскетизма, Нил Сорский высказал своеобразные для того времени психологические взгляды.

Непосредственную практическую направленность имеют психологические исследования великого русского ученого-энциклопедиста М. В. Ломоносова (1711–1765). Имея в виду активирующую роль положительных страстей, М. В. Ломоносов указывает на необходимость соединения разума со страстями: «Глубокомысленные рассуждения и доказательства не так чувствительны, и страсти не могут от них возгореться; и для того с высокого седалища разум к чувствам свести должно и с ними соединить, чтобы он в страсти воспламенился»[29 – Там же, с. 170.]. Выступая за преодоление дуализма разума и страстей как мотивов человеческого поведения, М. В. Ломоносов тем самым положил начало традиции, связанной с именами великих революционных демократов А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова.

Во второй половине XVIII века, после открытия в России Академии наук (1725 г.), психическая жизнь человека начинает исследоваться с «медицинской», физиологической точки зрения. Наиболее известные физиологи этого периода – Н. М. Амбодик-Максимович, В. Ф. Зуев, М. X. Пеккен, Севастьянов, отец и сын Загорские и др. Типичным образцом популяризации психологических знаний того времени можно считать курс лекций по гигиене И. И. Венцеля, дошедший до нас в виде книги «Диэтика человеческой души, или правила сохранять силы и здравие разума и сердца посредством внимательного попечения о сохранении здравия телесного» (1803 г.). Здесь, в частности, говорится о том, что для здоровья «души» совершенно необходимо попечение о здоровье всего тела вообще, а «системы нервов» и желудка особенно. Нервы должны легко и хорошо принимать впечатления и быстро и верно передавать душе движение, возникшее в результате этих впечатлений. Без этого условия наши идеи, понятия, представления, суждения и заключения бывают недостаточны, обманчивы и бесполезны.

Русские революционные демократы В. Г. Белинский (1811–1848), А. И. Герцен (1812–1870), Н. А. Добролюбов (1836–1861), Н. Г. Чернышевский (1828–1889) внесли серьезный вклад в материалистическое объяснение поведения и сознания личности, впервые сформулировали принципы ее психологической и социальной активности. В работе Н. Г. Чернышевского «Антропологический принцип в философии» доказывалось, что человеческое сознание не есть некая эманация другой натуры, обнаруживаемая только внутренним опытом, или интроспекцией; психические акты неотделимы от явлений, изучаемых естествознанием, ни со стороны сущности, ни со стороны познаваемости. «Психология, не опирающаяся на физиологию, – писал В. Г. Белинский, – так же не состоятельна, как физиология, не знающая о существовании анатомии»[33 – Белинский В. Г. Полн. собр. соч. М., 1956, т. 10, с. 26.]. По своей природе психика – одна из форм жизнедеятельности, и она доступна объективному изучению в такой же степени, как и другие феномены природы. Изучаемые психологией явления нравственного порядка, утверждал Н. Г. Чернышевский, проистекают одно из другого и из внешних обстоятельств по закону причинности.

А если это так, то психология должна искать настоящие причины любого наблюдаемого явления в окружающей человека среде, так как «то явление, которое мы называем волею, само является звеном в ряду явлений и фактов, соединенных причинною связью»[34 – Чернышевский Н. Г. Избр. филос. соч. В 3 т. М., 1951, т. 3, 11.]. Аналогичные мысли по вопросу о свободе воли были высказаны и Н. А. Добролюбовым, считавшим, что воля «еще более, нежели чувство, зависит от впечатлений, производимых на наш мозг внешним миром» [35 – Добролюбов Н. А. Избр. филос. соч. М., 1945, т. 1, с. 178.].

Таким образом, революционные демократы, отвергая господствовавший в то время в психофизиологии механистический взгляд на рефлекс, подготовили почву для повой, сеченовской модели психического.

1.Сознание – определение и концепции.

«Где ты в этом мире потеряешься,

если все здесь в твоем сознании».

Вэй Дэ Хань.

«Сознание это энергия все тончайшей

и наиболее динамичной форме…».

Д.Кехо.

В работе А.Н.Органа, 2013, в разделе «Психика и пищеварение», дано восточное определение из Риг Веды и приведены некоторые концепции сознания. Ниже привожу изложение этих положений.

Из восточных учений узнаем, что когда мы начинаем понимать, что такое сознание и чувствовать, что оно находится повсюду во все- ленной, на любом уровне и имеет соответствующие центры в нас са- мих, но пока мы еще не нашли «свое» сознание. Может быть, потому, что сознание нельзя найти в готовом виде – это нечто, что должно быть зажжено, как огонь. Сатпрем пишет: «Поэтому задача начинаю- щего практиковать… – это становиться сознательным на всех планах всеобщего существования – не только ментально осознавать себя и других и все предметы, находясь как в состоянии бодрствования, так и во сне…». В некоторые благословенные минуты нашей жизни, мы чувствуем в нашем существе некое тепло, какие-то внутренние волны или живую силу, которую невозможно описать словами, которая появ- ляется без нашего ведома, внезапно возникая ниоткуда, без причины, обнаженная, как нужда или пламя. В детстве нас еще часто охваты- вает ощущение этого чистого восторга, этой неизъяснимой носталь- гии. Но вскоре мы вырастаем из юношеского возраста; этой силой, как и всем остальным, завладевает разум и покрывает ее высокими идеальными словами. Он направляет ее в русло физических усилий, профессий и т.д. Или, этой силой завладевает витальное и прикрывает ее более или менее возвышенными сентиментами, или использует ее для какого-нибудь личного предприятия, для осуществления господ- ства, покорения или обладания. Иногда эта сила увязает еще глубже. А иногда она целиком поглощается, и остается лишь подобие жалкой тени под тяжелым бременем. Но ищущий, который заставил замол- чать свой ум и уже не становится жертвой идей, который успокоил свое витальное существо и уже не захватывается и не уносится каж- дую минуту великой неразберихой ощущений и желаний, открывает во вновь обретенной прозрачности своей природы нечто подобное новой молодости, новый толчок в более высокое, свободное состоя- ние. По мере того, как с помощью «активных медитаций», с ростом стремления и потребности ищущего усиливается его концентрация, он начнет чувствовать, что этот толчок как бы оживает внутри него.

Он заметит – сначала в своих пассивных медитациях (в спокой- ствии, дома, с закрытыми глазами) – что эта сила в нем движется, имеет массу и различную интенсивность, что она перемещается в нем в верх и в низ, как жидкость, как некая живая субстанция; затем мы начинаем чувствовать, что это не только безличная сила, но и присутствие, существо внутри нас, некая поддержка, нечто, что дает нам крепость и силу, и дает нам возможность спокойно смотреть на мир. Эта маленькая внутренняя вибрация делает нас неуязвимыми, и притом мы уже не одиноки. Она существует все время, везде – согревающая, близкая и сильная.

Внутри нас находится целый ряд вибрационных узлов, или центров сознания каждому из которых соответствует один специфический тип вибраций, которые можно различать и чувствовать непосредственно в зависимости от степени нашего безмолвия и остроты нашего восприя- тия. Ум – лишь один из этих центров, один тип вибрации, только одна форма сознания, хотя он и стремится занять первое место.