— Значит, любила она вас всем сердцем и душой.

— Я её больше не чувствую. Как и отца, — мальчик опустил глаза в землю. Затих.

— Не печалься. Родители отдают часть себя детям. Мама и папа всегда будут с тобой, пока ты про них помнишь.

— Я всегда буду помнить, — прошептал мальчик.

С залива прилетел ветерок, зашелестел в листьях раскидистого клёна, под которым стоял дом. Спрыгнул ветер на землю, погладил травинки, колыхнул цветы у плетня и снова убежал по своим делам.

— А почему в полотне цвета появляются полоски или крапинки, словно вышивку кто наложил? Это чужая энергия? Да? — Матс отвлекся от горьких мыслей.

— Мы общаемся, прикасаемся друг к другу, любим… нити переплетаются, путаются, связываются. А предметы, которыми мы часто пользуемся, так вообще впитывают нашу энергию — запоминают нас.

Матс прикоснулся к подвеске матери, которая висела на его шее. В последние ночи только она и грела его, разгоняя холод в сердце.

— Теперь я больше понимаю, — сказал мальчик. — Потом предметы хранят эту энергию, и когда мы к ним прикасаемся, то, кажется, словно человек рядом.

— Верно. Именно так сапоги привели меня сюда.

— Это, что получается? Йоханнес через свои сапоги разрешил Баребре быть с Йораном? — Матс подскочил на лавочке.

— Так получается.

— Погоди. Выходит, что вещи могут и не принять другого человека — нового хозяина?

— У вас говорят, что дом тебя не принимает, или меч не слушается?

— Да. Слыхал такое и не раз. Вещи даже теряются, словно прячутся от человека, а потом находятся странным образом.

— Я думаю, что это просто энергия не совпадает. Или вещи не хотят принадлежать другим людям.

— А почему нитки разного цвета?

— Вопрос хороший, — Веселина попыталась вспомнить, что в книжках про энергетику читала, про астральное тело да рэйки* всякие. — Зелёный — это жизнь и здоровье, синий — магия и внутренняя сила, красный — страсть и любовь, черный — зло и ненависть…

— Все ощущения и чувства имеют цвет? — перебил Матс. — Коричневый — болезнь, а красно-синий такой…

— Фиолетовый?

— Да. Я у колдуна видел. Я знал! Все разноцветные. Ты представляешь. У всех есть свой цвет.

Мальчик воодушевился.

— А какого цвета я? — спросил он.

Тут в голове его промелькнула догадка и он воскликнул не дождавшись ответа.

— Так ведь из этих цветов состоит Биврёст*. Он соединяет Асгард* с другими мирами. Получается, что эта энергия соединяет нас с Богами?

Озарение стало для него неожиданностью.

— Но дорогу эту радужную видят не все, а только избранные, — глаза Матса округлились. — В легендах правда, но она скрыта. Её не все понимают. И получается, что я — избранный?

Ошарашенный мальчик притих.

— Тебе ж говорили, что ты — колдун, — задумчиво протянула Веселина.

Новый вопрос вертелся у Матса на языке, но он не успел его произнести. Из дома вышел Йоран. Голову держал он гордо. Плечи его были расправлены, отчего грудь стала шире и мощнее. Казалось воин вырос и напитался мощью. От него веяло опасность и в то же время спокойствием. Веселина от удивления почти проснулась.

— Что это с тобой Йоран? Словно ты волшебный настой выпил, — мальчик встал, внимательно рассматривая воина. — Глаза блестят. Да ты и выше будто стал?

В густой бороде Йорана спряталась загадочная улыбка. Мужчина подхватил топор, что стоял у двери, и молча направился за сарай.

— Что это с ним? — спросил Матс у Веселины.

— А ты не заметил? — девушка засмеялась и снова закрыла глаза.

— Что? Что я не заметил? — мальчишка снова уселся на лавку и затряс девушку за руку.

— Са-по-ги, — прозвучал ответ.

Мальчишку ветром сдуло. Он помчался за Йораном.

Послеобеденное солнце морило. Мысли Веселины подёрнулись дымкой. Хотелось лечь на лавочку, положить ладошки под голову и уснуть.

— Смотрю, медовуху кому-то больше не наливать, — сквозь полудрему пробрался певучий голос Баребры.

Веселина вздрогнула и с трудом приоткрыла один глаз. Отягчённые хмелью веки ту же снова слиплись.

— Грешно смеяться над непьющими людьми, — ответила девушка.

Из-за сарая раздался стук топора. Как и обещал, Йоран колол дрова на баню.

— Как же упустить случай и не воткнуть иголку в альву?

Вдова присела на лавочку. Откинула косу за спину.

— Заладили вы с этими названиваниями. Ох… названиями. Альвы, линдры… , — на лбу Веселины пролегли складки.

— Ещё там как-то меня называли. Не помню. А я представления не имею о чем речь. Люд я. Обычный люд. Девушка. Че-ло-век.

Язык Веселины заплетался.

— Обычный люд связующие нити не видит, — ответила Баребра. — Да и простым смертным с альпами* не совладать. А ты вон, обоих братьев приручила.

— Вот, — раздался вздох. — Ещё и альпы. Я только горы знаю с названием Альпы. А тут братья. И они обычные. Тоже люди. Плоды моего больного воображения. Подумаешь на драконах ездият. Ездят. Ездиют. Тьфу!

Язык не повиновался, а мысли плавали.

— На драконах разъезжают. Ну, красивые ещё, — продолжила она. — Грег, так просто воплощение моей девичьей фантазии. Я о таком мужчине с садика мечта. Я как вижу его так сердце замирает.

— Кх. Кх, — покашляла Баребра.

Веселина, не обращая внимания на покашливание, мечтательно продолжала.

— Так и зацеловать бы его всего. На шее бы повисла. И нюхала, нюхала, нюхала. Он так пахнет… Мммм… И не отпускала бы его никогда от себя.

— Кх. Кх, — повторила настойчивее зелигена и подергала Веселину за рукав платья.

«Ну, как в несмешной комедии. Сейчас открою глаза, а он стоит прямо передо мной.»

Девушка открыла глаза. Грег стоял в двух шагах от неё. По суровому лицу невозможно было понять, какое впечатление произвели на него слова.

«И конечно же он всё слышал. Какая прелесть. Ну, теперь он всё знает. Да и ладно. Нет. Не ладно. И что теперь делать? Сочтет меня совсем дурой. Хотя… я и есть дура. Сама с собой беседую. С глюками разговариваю.»

Девушка неуверенно поднялась с лавки и покачнулась.

— Тут такую забористую медовуху наливают. Закачаешься.

— Вижу, — голос мужчин не выражал никаких эмоций.

— Ты сердишься? Я немного пьяная. Я правда не знала, что напиток такой хмельной. Я раньше таких не пробовала. А так я алкоголь совсем не пью. Честное пионерское.

Грег смотрел скептически, а Баребра наблюдала с любопытством. Веселина же решила грациозно, насколько это было возможно в её состоянии, подойти к мужчине своих грёз. Только одна нога заплелась за другую и она грациозно повалилась, в полете цепляясь за всё, что под руку попадется. Баребра прыснула сначала в кулак, а затем уже, не стесняясь, рассмеялась в голос.

— Хорошо, что я на окраине живу, вдали от лишних глаз, — веселилась женщина. — Вот была бы потеха деревенским.

Из-за сарая высунулась рыжая голова. Голубые глаза округлились и стали размером с плошки. Голова скрылась. Раздался детский приглушенный смех и голоса. Следом вынырнула лохматая голова Йорана. Глазам его предстало необычное зрелище.

Суровый и опасный Льёт стоял, воткнув руки в боки. Как так получилось, что он не успел подхватить пигалицу, он и сам не понимал? Но она умудрилась не только упасть, но и прихватить с собой важную деталь его гардероба. Под руку Веселине попались штаны. Она на них повисла. Ремешок на поясе лопнул, и девушка и сползла на землю, увлекая штаны следом. Теперь он сверкал мускулистыми бедрами. Его строгий взгляд ни на кого не подействовал.

Веселина прекратила тщетные попытки подняться, окончательно запутавшись в подолах сарафана и платья. Она перекатилась на спину и влюбленно смотрела на Грега.

— Какая чудная картина мне открывается снизу. Всё же хорошо, что рубаха у тебя длинная, — хихикнула девушка.

— Смешно вам значит? Веселятся они?! — мужчина пытался придать голосу морозной стужи.

Ледяные нотки тут же растаяли, столкнувшись с очередным приступом гомерического хохота. Непривычная улыбка медленно проявилась на лице, которое ввергало в ужас врагов.