— Ой, мне неудобно как-то.

— Окажи милость, альва, сядь со мной за один стол, преломи хлеб, да выпей мёда. Это будет для меня честь, как для зелигены*, — голос женщины звучал мелодично и тихо.

— Зелигены? — слова не казалось знакомым.

Баребра посмотрела на неё ещё внимательнее. Казалось, взгляд проникал в самую душу, но грубо вырывался, а осторожно заглядывал.

— Хм… Ты проснулась, но сущность твоя все ещё спит, и глаза твои закрыты. Ничего. Значит не время. Пойдем в дом.

Диковинны были слова для Веселины, но перечить не стала и последовала за хозяйкой.

Переступив порог, девушка оказалась в большой чистой комнате. Посредине стоял крепкий стол, рядом лавки, на которых уже пристроились мужчины. Свет проникал через квадратные окна под крышей. Стены комнаты украшали полотна, расшитые причудливыми узорами. Такой же рисунок был на занавеси, скрывавшей часть комнаты. От побеленной печи исходило приятное тепло.

— Присаживайся, — указала хозяйка на место рядом с воином, сама же она устроилась на лавке с Матсом.

— Угощайтесь гости дорогие. И пусть Боги будут вместе с нами сыты и пьяны, — добавила она и пролила на деревянный пол, устланный соломой, немного мёда из своего кубка.

Веселина следила за Бареброй. В походе ели руками и сейчас девушка не понимала, как следует себя вести, чтобы не обидеть хозяйку. Когда женщина первой взяла кусок мяса пальцами, Веселина выдохнула. Остатки напряжение развеял Йоран. Воин отхлебнул из кубка и начал травить походные байки, заставляя всех смеяться.

Хмельной напиток сделал свое дело. Баребра смотрела на мужчину всё более открыто по совету Фолкора. Сумел неказистый воин весёлым разговором разжечь интерес в молодой вдове.

Сам Йоран давно засматривался на Баребру, но из уважения к её мужу, чувств своих никак не проявлял. Женщина была хороша собой. Ладная, белокожая. А то, что ростом она была выше него почти на ладонь, воина не смущало. Отличалась Баребра и спокойным нравом. Люди уважали её, хотя и побаивались. Шептались, что не человек она вовсе. Но Йорану было всё равно. Сейчас мужчина испытывал не только томление в груди, но и желание защищать, и оберегать.

Матс усиленно работал челюстями и на переглядки взрослых внимания не обращал. Пальцы его ловко собирали с блюда кашу и отправляли в рот.

А от Веселины не укрылся интерес хозяйки дома к гостю-помощнику. Только видела она в глазах вдовы еще и неуверенность, смешанную с печалью.

— Уф, наелся я, — сказал Матс, облизав пальцы. — Какие травы следует добавить, чтобы ягненок получился таким вкусным?

Мальчишка ждал ответа. Аромат мяса не давал ему покоя с момента, как они с Йораном зашли на двор. Пахло так, что слюной давился.

— Ты в травах понимаешь? — заинтересовалась Баребра. — Мне казалось, что парни больше воинским делом интересуются. Здесь редкий розмарин и душица. Ещё я добавляю дикий чеснок.

— Только чеснок знаю. Покажешь, как они выглядят? — в глазах Матса загорелся огонёк любопытства.

— Отчего же не показать, покажу. Поможешь мне со стола убрать, я тебе и расскажу про травы, какие использую. Меня моя мать научила. Я надеюсь эти знания своим детям передать, — женщина бросила украдкой взгляд на Йорана. Воин слушал внимательно. От последних слов он заволновался, покраснел и сразу стал неуклюжим.

Последовав примеру Матса, Веселина тоже облизала пальцы с нескрываемым удовольствием, наплевав на этикет. Мясо было очень сочным и легко жевалось. Сдобренная маслом каша из ячменя оказалась на удивление вкусной и сытной. За едой Веселина не раз приложилась к кубку с золотистым напитком.

Эффект от медовухи девушка ощутила, встав с лавки. Хмель ударил не только в голову, в которой приятно шумело, но и в ноги. Покачнувшись, она ухватилась за край стола и весело икнула.

— Извините, — проговорила она, совершенно не чувствуя ни стыда, ни смущения. — Кажется, я слегка пьяная.

Язык не особо слушался, но мысли оставались ясными. Осоловелый взгляд зацепился за сапоги Йоханнеса. От них снова тянулась нить, но уже более яркая.

— Я знаю зачем сапоги меня привели в твой дом, — заговорщицки зашептала Веселина на ухо вдове. — Теперь нитка тянется к Йорану. И она красная.

Только ей казалось, что она шептала, на самом деле её было отлично слышно всем присутствующим. Йоран снова покраснел, а вдова опустила голову, пряча улыбку. С души зелигены упал тяжелый камень. Она не останется одна.

____________________________________

*Бернт — отважный.

*Сигне — новость победы.

*Вёльва — ведьма.

*Зелигены — (немецкий фольклор) духи — покровители лесов.

Глава 28

На улицу Веселина выплывала. Рот стремился к ушам. Её не покидало ощущение воздушности. Ничего, что ноги слушаться не желали, а чувство равновесия подводило, ей всё равно было очень хорошо. По стеночке добралась до широкой лавочки у дома, где и растеклась, оперевшись на бревенчатую стену. Замлела, подставив лицо солнышку.

Царство Морфея уже готово было принять ее, когда рядом плюхнулся Матс.

— Ты чего такая довольная? У тебя рот от улыбки не порвётся? Хитрый Локи* придет, тебя в жёны заберет. Говорят, что любит он счастливых, — подтолкнул он локтем в бок.

— Шути, шутник, — зевая ответила девушка. — Нужна я больно Богу в жёны. Сам то чего улыбаешься?

— Меня Йоран на улицу прогнал, — зашептал Матс.

— И что?

— Мне кажется, что он влюбился, — сказал заговорщицки мальчишка и подмигнул.

— Ничего удивительного. Взрослые люди. Имеют право быть счастливыми. Я буду рада, если у них всё сложится.

— Конечно сложится. Ты же не просто так про нитку говорила. А что это за нитка такая? — Матс снова толкнул задремавшую Веселину.

— Я разве это всем сказала? — Веселина открыла один глаз и воззрилась на парнишку.

— Так все тебя слышали. И я, и Йоран. Он даже стал цветом как цветок мака в поле, — усмехнулся Матс. — Так что это за нитка?

Он поерзал на лавочке, устраиваясь поудобнее.

— Я ведь тоже их вижу — эти нитки. Они тянутся от людей в разные стороны, от животных, вещей, деревьев. Разных цветов. Одни — толстые, как канаты на драккарах*. Эти в небе висят. На рыбачью сеть похожие. А есть почти незаметные, тоненькие, как волосы на голове.

— Хотела бы я сказать, что точно знаю. Но я не знаю. Могу лишь предполагать и рассказать, что от других слышала. Это энергия или Сила. У всего живого и неживого есть энергия. Скажем, это энергия жизни. И вот эти нити всё связывают воедино, объединяют, притягивают и даже питают других, а то и забирают. От родителей к детям тянутся такие нити. Так мать чувствует ребенка, чтобы с ним не происходило. От мужа к жене тянутся нити и они понимают друг друга с полуслова. Чем толще нить, тем крепче связь.

— Мама часто говорила, что чувствует отца. Она знала, когда он голодный вернется, будь то ночь или день. Она грела еду и когда накрывала на стол, всегда в дом заходил отец. Это казалось мне волшебством. Ещё она знала, когда ему помощь нужна была. Он не успевал попросить, а она уже рядом была.

Голубые глаза Матса устремились на воды залива.

— Помню, отец в походе был. Шли мы с… мамой из лесу. За валежником ходили на растопку. Смеялись много. У неё такая красивая улыбка была и смех звонкий. А тут вдруг она остановилась, и на лице её тень пролегла. Схватилась за бок, застонала и повалилась на землю. Я так перепугался. Рядом ведь не было никого, а до деревни далеко. Но она быстро в себя пришла и сказала, что отца ранили. Глуп я был, не поверил сразу. А через неделю отец вернулся раненый. И рана у него была как раз в боку.

Грусть в голосе мальчика передалась Веселине. Девушка взяла Матса за руку, сжала холодные пальцы.

— Мама всегда оказывалась права. Она и про меня всё знала. Если я где коленку ободрал, ударился. Даже когда нашкодил знала. Я говорил ей, что она вёльва. А она только смеялась.